Общеизвестно, что все этно-территориальные конфликты на постсоветском пространстве (армяно-азербайджанский, нагорно-карабахский, абхазский и южно-осетинский, приднестровский) созданы искусственно (это общеизвестно), и для их обеспечения и разжигания широко использовались самые различные и специально создаваемые мифы.

Сопровождалось это искусной информационной поддержкой ангажированных для разжигания конфликта СМИ, многократно тиражировалось и вбивалось в голову неискушенной читательской аудитории.

Профессор Намик Алиев по просьбе 1news.az в серии статей попытается предоставить читателю информацию и свои размышления, разоблачающие некоторые из этих мифов.

По сути, эти мифы имеют отношение ко всем конфликтам постсоветского пространства, хотя большая часть материала основана на фактах армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта.

Сегодня мы представляем второй материал Намика Алиева.

(с первой статьей можно ознакомиться в №128)

Миф 2. О «легитимности непризнанных государств на постсоветском пространстве»

Этот миф обосновывают только лишь самим фактом существования непризнанных образований.

В основе легитимности любого государства лежит его правовая система. Легитимный процесс формирования волеизъявления народа, основанный на нем законодательный процесс являются необходимыми и определяющими условиями государственного строительства. Лишь после этого можно говорить о легитимности государства. Попробуем разобраться с «правовыми системами» непризнанных государств постсоветского пространства. Мы докажем, что в них сегодня не существует ни права, ни правовой системы, а соответственно, и их мнимая «легитимность» — лишь миф.

Для обоснования первого тезиса нам придется обратиться к сути права вообще. В Древней Греции и Древнем Риме содержание прав человека связывали с античным полисом, который позволил выработать и затем передать поколениям огромные духовные богатства, идеи гражданства и демократии [См.: 13, с. 41]. Право вообще и права отдельных людей — членов полиса восходят, согласно античным представлениям, не к силе, а к божественному порядку справедливости.

Как право вообще, так и права отдельных людей невозможны без общей нормы поведения, выражающей одинаковую для всех субъектов меру дозволенного и запрещенного, равную меру свободы. Там, где нет равной меры (общей нормы, единого масштаба), нет и права [См.: 14, с.9].

Знаменитый государственный деятель и законодатель, один из «семи мудрецов» Древней Греции Солон (ок. 638—559 гг. до н.э.) понимал закон (и его власть) как сочетание права и силы. Наряду с различением права и закона такая конструкция включала в себя и понимание полисного закона как всеобщей формы и общезначимой меры официального признания и выражения прав членов полиса. Такая всеобщность закона выражает требование правового равенства: все граждане в равной мере находятся под защитой закона и подчиняются его общеобязательным нормам [См.: 15, с.17—18].

Что же мы наблюдаем, например, в так называемой «НКР»? Армянская община численностью 120 тысяч человек из 180-тысячного населения НКАО (находящейся в составе Азербайджанской Республики) отказывается подчиняться законам признанного мировым сообществом государства — Азербайджанской Республики; при поддержке вторгшихся на территорию Азербайджанской Республики вооруженных сил Республики Армения изгоняет с территории НКАО азербайджанскую общину численностью в 60 тысяч человек; захватывает прилегающие к Нагорному Карабаху другие территории, изгоняет с них сотни тысяч азербайджанцев, а затем принимается строить «демократическое» государство с «демократической правовой и избирательной системой»?! Какова же суть этой правовой системы, распространяющейся на территории, с которых изгнана большая часть коренного населения? Кстати, размер этой большей части коренного населения шестикратно превышает оставшуюся там армянскую общину. Как мы видим, «формирование права» в «НКР» нарушает сущностные принципы права: справедливость, равенство и свободу, без которых невозможно формирование демократической правовой системы.

Обратимся к тезису второму. Любому студенту юридического факультета с первых дней учебы становится известным, что право не существует без государства, а государство без права. Очевидно, что для того, чтобы нормы, регулирующие жизнедеятельность в непризнанных государствах, были признаны правовыми, прежде всего сами эти «образования» следует признать государством.

В теории и истории государства и права существует множество научных учений о происхождении и природе государства. В этом многообразии современная наука выделяет две основные, наиболее популярные теории: естественно-правовая теория (иначе в литературе ее называют договорной теорией, или теорией договорного происхождения государства и права) и теория насилия, усматривающая основную причину возникновения государства в завоевании, насилии, порабощении другими [См., например: 16, с. 23—39; 17, с. 38—41].Следует подчеркнуть, что историческо-правовой анализ позволяет убедиться в силе аргументов сторонников той и другой теорий.
В современном мире возникновение новых государств — процесс и явление, не поощряемые мировым сообществом, а потому далеко не частые на практике. Подобное имело место в первой половине 90-х годов прошлого столетия, когда на 15 независимых государств развалился Советский Союз, образовались новые государства вместо Социалистической Федеративной Республики Югославии и Чехо-Словацкой Социалистической Республики, произошло объединение Германии. Несмотря на драматизм сопровождавших эти процессы событий, в основе образования новых независимых государств лежал правовой договор (в той или иной легитимной форме), т.е. соглашения о создании этих государств, которые были признаны мировым сообществом. Это позволило цивилизованным путем перейти от государственных образований, созданных силой оружия, путем насилия, завоевания и порабощения (СССР, СФРЮ, ЧССР), к независимым государствам, созданным на основе добровольного договора, а потому и признанным другими демократическими государствами.
Даже независимость Республики Южный Судан была достигнута на основе согласия соответствующих сторон и в рамках заключенного между ними Всеобъемлющего мирного соглашения. Предвидя возможные неверные толкования в этой связи, Совет Безопасности в заявлении своего председателя от 9 февраля 2011 года ясно дал понять, что «этот предусмотренный Всеобъемлющим мирным соглашением процесс представляет собой исключительный случай и сам по себе не создает прецедента» [См.: 18].

Так, Европейским сообществом в связи с необходимостью регламентации происходящих процессов на основе норм международного права 16 декабря 1991 года было принято две декларации: «О руководящих принципах признания новых государств в Восточной Европе и Советском Союзе» и «О Югославии». Этими документами Европейское сообщество, подтверждая свою приверженность Хельсинкскому заключительному акту 1975 года и Парижской хартии для новой Европы 1990 года, выразило готовность признать государствами субъекты, которые отвечают стандартам международной практики, созданы на демократических основах, выполняют международные обязательства. При этом в Декларации «О руководящих принципах признания новых государств в Восточной Европе и Советском Союзе» для признания перед новыми государствами были поставлены следующие условия (требования):

1) уважение положений Устава ООН и обязательств, вытекающих из Хельсинкского заключительного акта и Парижской хартии, прежде всего касающихся демократии и прав человека;

2) гарантирование прав этнических и национальных меньшинств;

3) уважение принципа нерушимости границ, которые могут быть изменены мирными средствами и путем согласия;

4) с целью безопасности и региональной стабильности принятие всех соответствующих обязательств о разоружении и нераспространении ядерного оружия;

5) решение всех вопросов о правопреемстве и региональных споров путем согласия [См.: 19].

В этот же период имели место другие события. Определенные силы, используя демократические процессы на вышеобозначенных территориях, попытались создать, под прикрытием демократических и националистических лозунгов, насильственным путем, посредством перекройки границ (т.е. нарушая принцип территориальной целостности и нерушимости границ) новые государства (Нагорный Карабах в Азербайджане, Абхазия и Южная Осетия в Грузии, Приднестровье в Молдове, Чечня в России). Однако ни в одном из этих случаев мы не имеем дело с правовым договором, который был бы признан мировым сообществом.

Причина очевидна: современное мировое сообщество не рассматривает насилие в качестве способа или метода создания нового государства. Создание нового государства в сегодняшнем демократическом мире возможно лишь при наличии правового договора, когда к добровольному согласию пересмотра границ приходят все заинтересованные стороны. В этом контексте было бы уместно вновь обратиться к Декларации Европейского сообщества от 16 декабря 1991 года о руководящих принципах признания новых государств Восточной Европы и Советского Союза, подтверждающих среди прочего «уважение неприкосновенности всех границ, которые могут быть изменены только мирными средствами и по взаимному согласию» [См.: 19].  23 декабря 1991 года в Брюсселе состоялось заседание ЕС на уровне министров иностранных дел, где было обсуждено положение в СССР и некоторых странах Восточной Европы. В принятом на этом заседании Заявлении «Двенадцати» о будущем статусе России и других бывших республик было подчеркнуто, что не будут признаваться государства, возникающие в результате агрессии [См.: 20, с.159—161].

Важным является свидетельство члена Подкомиссии ООН по защите прав человека А.Эйде, который пишет, что «…в рамках ООН был достигнут широкий консенсус в отношении того, что границы союзных республик как в бывшем СССР, так и бывшей Югославии должны быть установлены не на основе этнического расселения, а на основе принципа utipossidetisjuris, означающего, что новыми должны считаться границы, которые ранее существовали как границы союзных республик федерации» [См.: 21, с. 282].

В международном праве, по компетентному мнению Райна Мюллерсона, принцип utipossidetis означает, что «после обретения независимости существующие границы защищаются международным правом и любые изменения должны происходить мирно, без угрозы силой или ее применения» [См.: 22].

Таким образом, принцип utipossidetis представляет собой крайне важную доктрину, лежащую в основе процесса приобретения государственности новым образованием согласно международному праву. По существу, он предусматривает, что новые государства получают независимость с теми же границами, которые они имели, когда они были административными единицами в пределах территории или территорий либо колониальной державы, либо уже независимого государства. Основная цель этой доктрины заключается в подчеркивании принципа стабильности государственных границ, но одновременно она также наделяет новое государство легитимностью. Эта легитимность может вытекать из границ, которые первоначально были международными границами, или из границ, которые первоначально были внутренними разграничительными линиями. В первом случае будет, разумеется, применяться норма, касающаяся правопреемства государств в отношении границ, установленных договорами. Однако норма относительно преемственности международных границ представляет собой общий принцип и будет также применяться, независимо от того, как были установлены эти границы, например, посредством признания или посредством международного арбитражного решения. Как было ясно заявлено Международным судом в деле Буркина-Фасо/Мали, «нет никаких сомнений в том, что обязательство уважать ранее существовавшие международные границы в случае правопреемства государств вытекает из общей нормы международного права» [См.: 23, с. 554, 566. См. также 24, с. 18, 65—66].

На практике это означает, что принцип utipossidetis действует в контексте передачи сувер­енитета и создания нового независимого
государства и обусловливает этот процесс. Как только новое государство становится независимым, в действие вступает норма территориальной целостности в целях обеспечения защиты территориальных пределов такого государства.

Комиссия международного права (КМП) в своем комментарии к проекту текста Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года отметила, что закрепленный в Уставе запрет на применение силы в отношениях между государствами является «одним из показательных примеров» juscogens [См.: 25].

Этот тезис Комиссии был процитирован с явным одобрением Международного суда в решении по делу о Никарагуа. Это означает, что любой договор, вступающий в прямое противоречие с запретом на применение силы, будет недействительным в силу статей 53 или 64 Венской конвенции [См.: 26, с. 140, 154]. Если этого недостаточно, то статья 52 Венской конвенции, касающаяся принуждения государства, предусматривает следующее: «Договор является ничтожным, если его заключение явилось результатом угрозы силой или ее применения в нарушение принципов международного права, воплощенных в Уставе Организации Объединенных Наций» [См.: 26, p. 153]. Уже в 1973 году в решении по делу «Об юрисдикции над рыбными промыслами» Международный суд постановил следующее: «Не вызывает сколь-нибудь сильных сомнений, что, как это подразумевается в Уставе Организации Объединенных Наций и признается в статье 52 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно современному международному праву, соглашение, заключенное в результате угрозы силой или ее применения, является ничтожным» [См.: 27].

Из этого следует, что любой договор об уступке территории, согласно которому государство-агрессор предполагает получить законный титул над территорией в результате обретения ее с помощью незаконной силы, является ничтожным abinitio. Большинство ученых, цитируя статью 2(4) Устава ООН, делает акцент на словах «против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства». Вместе с тем необходимо отметить, что другая часть этого же предложения гласит: «так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Организации Объединенных Наций». Вывод заключается в том, что этот запрет является всеобъемлющим и охватывает все случаи межгосударственного применения силы в «международных отношениях» между государствами  — членами Организации Объединенных Наций, за исключением случаев, предусмотренных в Уставе.

Мы можем со всей уверенностью подчеркнуть, что не может иметь правовой силы договор, когда к изменению границ принуждают одну из сторон силой оружия; подобный договор является юридически ничтожным, и рано или поздно он будет нарушен и расторгнут. Подобный договор постоянно будет являться потенциальным источником нестабильности в том или ином регионе. Факт международного признания государства, созданного путем оккупации территорий другого государства, может быть расценен в мире как прецедент и повлечет за собой непредсказуемые последствия для мирового сообщества.

Поскольку, общеизвестно, что право создается полномочными на то органами государства, то из вышеизложенного с неизбежностью вытекает, что нормы, принимаемые в непризнанных незаконных образованиях, не являются по своей сути правовыми и, следовательно, не могут образовывать в совокупности с другими факторами правовую систему.

Намик Алиев,
профессор

(Продолжение следует…)

Литература:

13. Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима. — М., 1977
14. Права человека в международном и внутригосударственном праве (Отв. ред. проф. Р.М.Валеев). — Казань: Казанский государственный университет, 2004
15. Аристотель. Афинская политика. — Москва, 1996
16. Теория государства и права. Курс лекций. Под ред. М.Н.Марченко. — М.: Зерцало, ТЕИС, 1996
17. Основы теории государства и права. Учебное пособие. Отв. ред. С.С.Алексеев. — М.: Юридическая литература, 1971
18. Заявление Председателя Совета Безопасности от 9 февраля 2011 г.  — //1news.az/politics/20111015035253450.html
19. О руководящих принципах признания новых государств в Восточной Европе и Советском Союзе. Декларация ЕС от 16 декабря 1991 года.  — International Legal Materials, 1992, № 31, pp. 1486-1487, at с. 1487
20. Заявление «Двенадцати» министров иностранных дел ЕС от 23 декабря 1991 года в Брюсселе.  — //law7.ru/base48/part4/d48ru4108.htm; Действующее международное право в 3-х томах. Составители Ю.М.Колосов и Э.С.Кривчикова. Том 1. — Москва: Издательство Московского независимого института международного права, 1996
21. Eide A. Territorial integrity of States, minority protection and guarantees for autonomy arrangements: approaches and roles of the UnitedNations. Local self-government, territorial integrity and protection of minorities. — Strassburg: Council of Europe Publishing, 1996
22. Mullerson R. The Continuity and Succession of States, by Reference to the Former USSR and Yugoslavia, 42 International and Comparative Law Quarterly 473, 486 (1993)
23. Дело Буркина-Фасо/Мали.  ICJ Reports, 1986
24. ДелоТунис/Ливия,ICJ Reports, 1982
25. Report of the International Law Commission to the General Assembly, 18th Session, [1966] II Yearbook of the International Law Commission 172, 247
26. Vienna Convention on the Law of Treaties, 1969, [1969] United Nations Juridical Yearbook
27. Fisheries Jurisdiction case (Jurisdiction of the Court) (UK v. Iceland), [1973] Reports of the International Court of Justice