Часть I

Лютфи Алескерзаде, прославившийся под именем Лютфи Заде, входит в список выдающихся ученых ХХ века.

Коллеги-математики называют его Эйнштейном современности, утверждая даже, что он, по сути, пошел значительно дальше, свершив в XX веке революцию во взглядах человечества на мир и себя в этом мире, на устоявшиеся за сотни лет научные нормы и классические науки. Мало того, после разработки Лютфи Заде теории нечетной логики (Fuzzy Logic) или иначе — теории размытых множеств, на свет появились новые науки — нечеткие физика, химия, психология, топография и т.д. Человеку, далекому от науки, понять, в чем суть совершенных им открытий, совершенно невозможно. Поэтому примем это утвердившееся в мире мнение как факт, тем более что именно Лютфи Заде — ученый, на произведения которого делается в мире наибольшее количество ссылок. Только в 1990—2000 годах — свыше 36 тысяч. Всю жизнь проработавший в крупнейших университетах США, он одновременно является действительным и почетным членом академий многих зарубежных стран. Этого звания в 1965 году его удостоила и НАН Азербайджана, когда он впервые после тридцатилетнего отсутствия посетил Баку — город, где родился и где прошло его детство.

В феврале нынешнего года выдающемуся ученому исполнилось 96 лет. И хотя физическое здоровье его порой подводит, но интеллект, как говорится, на боевом посту. Несколько лет назад в интервью одному из азербайджанских СМИ он сказал, что возраст для него не помеха для дальнейших научных свершений и у него каждый день появляются новые идеи.

Лютфи Заде прожил яркую и полную самых разнообразных событий жизнь. О некоторых ее вехах рассказывается в предлагаемой читателям статье.

«У них ничего не выйдет»

Отец Лютфи Заде, Рагим Али Аскер Заде, родился в Ардебиле в семье образованных родителей, которые разрешили ему свободно путешествовать и учиться. Оказавшись в годы Первой мировой войны в Баку, он решил заняться коммерцией. Купив в Иране огромное количество спичек, он выгодно перепродал их в Баку. Несколько таких сделок сделали его состоятельным человеком. Параллельно с бизнесом в Баку Рагим работал корреспондентом иранской еженедельной газеты и одновременно учился на востфаке Азербайджанского университета. В этот период жизни Рагим и встретил Фанни, свою будущую жену. А 4 февраля 1921 года у молодой супружеской четы родился сын, которого назвали Лютфи. В Баку мальчик пошел в школу №16 и учился в ней до 10 лет, пока семья не решила вернуться в Иран. Как рассказывает племянница Рагима Аскер Заде и двоюродная сестра Лютфи режиссер Джаннет Селимова, в 1932 году после указа о том, что все персидскоподданные должны покинуть Азербайджан, у них был выбор — принять азербайджанское гражданство.

— Дядя Рагим предпочел уехать, — говорит она. — Он был умный человек и еще тогда говорил моему отцу: «Алибек, у них ничего не выйдет». Я считаю, что дядя этим поступком сохранил своего сына для будущего человечества. Ведь известно, каким было отношение в СССР к кибернетике, информатике, генетике.

— Когда семья Заде обосновалась в Тегеране, Фанни, закончившая в Баку медицинский институт, открыла собственный кабинет, стала известным педиатром. Лютфи ходил в американскую миссионерскую школу, где изучал английский и персидский, а дома он говорил по-русски. Мо Джамшиди, преподававший Лютфи Заде в Тегеранском университете, а затем переехавший в Америку, рассказывал Фей Заде, супруге ученого, что однажды, представляя Лютфи в качестве председателя одного из международных симпозиумов по роботизации и производству, упомянул, что национальность Лютфи несколько «нечеткая»: он родился в Баку, в Азербайджане, поэтому его вполне можно назвать азери, в 10 лет он с родителями отправился в Тегеран, значит, со стороны отца он — иранец, а со стороны матери его можно считать русским. После окончания факультета электронной инженерии Тегеранского университета Лютфи отправился в США, где закончил Массачусетский технологический институт и Колумбийский университет, стал гражданином США, значит, его можно считать американцем. А с пришествием нечеткого чипа в Японию японцы считают его своим. Сам ученый, всегда утверждавший, что национальность не может быть ни достоинством, ни недостатком человека, на вопрос о своей национальности отвечал: «Я — гражданин мира!». Но при этом никогда не забывал ни о своей Родине, ни о своих корнях. В 2011 году в интервью одному из информагентств Азербайджана Лютфи Заде сказал, что «азербайджанская кровь дала ему упорство и стойкость, умение не бояться никаких запутанностей и противоречий в  споре, и вообще не бояться спора, что очень много значит в тюркских традициях. Это также часть моего характера. Я могу быть очень упрямым и неподатливым. И это, возможно, также повлияло на развитие теории нечетких множеств».

Судьба по имени Фей

С самых ранних лет Лютфи не был таким, как другие дети. Его мама рассказывала Фей, что на своем дне рождения, когда ему исполнилось 5 лет, Лютфи, игнорируя всех гостей, сидел в углу, читая книгу. «Будучи единственным ребенком, он всегда добивался желаемого. Ему не только ни в чем не отказывали, но даже излишне баловали», — рассказывает Фей Заде. Сама она его знала с раннего детства. Когда заболела ее младшая сестра Анна, маме Фей посоветовали обратиться к лучшему педиатру — Фанни Аскер Заде. В квартире врача мама Фей заметила пианино и попросила у Фанни Аскер Заде разрешения для дочери заниматься на пианино. Так и познакомились Лютфи и Фей. Но отношения поначалу не складывались.

Фей Заде вспоминает любопытный эпизод из детства Лютфи: «Рядом с пианино находилась «комната для занятий», довольно темная и несколько необычная, где у Лютфи на полках вдоль стены была собрана коллекция почти из двух тысяч книг на русском языке. В центре комнаты стояла большая темная карта и над ней висела большая надпись на русском из крупных букв «ОДИН» (это означало, что его нельзя беспокоить в его собственном «королевстве»). Лютфи тогда было только 12 лет. Мне же — 13, и я ощущала свое превосходство, и так как любила читать, спросила, могу ли взять почитать некоторые книги. Он не отказал мне, но сыграл со мной злую шутку, чтобы у меня пропала охота заходить в «его студию».

В один из дней, когда девочка зашла в темную комнату Лютфи за книгой, она в ужасе отпрянула: рядом с надписью «ОДИН» был прикреплен настоящий череп с огненно горящими красными глазами. Оказалось, взяв из кабинета матери череп, Лютфи вставил в него неоновые лампочки (одно из его ранних инженерных изобретений). Закричав, Фей с криком выбежала из комнаты и никогда больше туда не заходила. С тех пор она «стала держаться подальше от эксцентричного мальчика, увлеченного механикой».

Когда наступала пора экзаменов, Лютфи с головой уходил в книги, да так, что никакими соблазнительными предложениями невозможно было выманить его из студии, такая у него была железная сила воли, вспоминает Фей Заде. Он не принимал даже приглашений на вечеринки, хотя безумно любил танцевать и, как рассказывает Фей, прекрасным танцором остался по сей день.

В 1938 году Фей, окончив в Тегеране школу для девочек Нурбах, которой руководили американские миссионеры, уехала в Америку, где стала посещать бизнес-школу. Спустя пять лет туда же после окончания американского колледжа «Альборц», а затем и факультета инженерной электротехники и Тегеранского университета приехал Лютфи. Он переехал в США, конечно, не из-за Фей. Просто был много наслышан о Массачусетском технологическом институте, известном во всем мире учебном и исследовательском центре Кембриджа, и мечтал продолжить образование именно там. Но встреча с Фей была, видимо, запрограммирована на небесах.

«...Мне пришлось познакомиться с ним заново после пяти лет разлуки, — вспоминает Фей Заде. — Зазвонил звонок, и когда я открыла двери, увидела стройного молодого человека в серой шляпе и с плоским свертком в руках. Он снял шляпу, и я от удивления вскрикнула: «Ох!» Я помнила, какая густая шевелюра была у Лютфи. А в 24 года он стоял передо мной совершенно лысый. Моя реакция была настолько неожиданной, что от удивления он уронил сверток. В нем была моя любимая пластинка — она раскололась на множество кусочков. Оказалось, что разбитая пластинка была хорошей приметой, так как именно тогда начался наш роман...»

Лютфи назначил для свадьбы символическую дату — 21 марта, день Новруз байрамы, восточный Новый год. Она прошла, по обоюдному согласию, без пышного ритуала — ограничились обедом примерно для двадцати друзей. Но вот с чем Фей никак не могла согласиться, так это с отсутствием обручального кольца, которое Лютфи, заявивший, что не признает «буржуазных традиций», не хотел покупать. «И тогда, — признается Фей, — мне пришлось прибегнуть к следующей уловке: я невинно спросила, что бы он почувствовал, если бы за мной начали ухаживать мужчины, увидев, что у меня нет обручального кольца». И его сопротивление было сломлено. Фей и сейчас носит это кольцо из белого золота, купленное за 6 долларов больше 70 лет назад.

Больше религия, чем наука

В том же знаменательном году Лютфи получил степень магистра электротехники Массачусетского института, а затем, после переезда и родителей в США, перешел на работу в Колумбийский университет на должность преподавателя электронной инженерии с намерением продолжить работу над докторской. В 1949 году, когда ему было всего 28 лет, он был удостоен степени доктора наук. В Колумбийском университете Лютфи Заде проработал 10 лет, пройдя путь от ассистента до профессора (1957 г.).  В том же году председатель Научного центра в Калифорнии знаменитый Норберт Виннер пригласил его на работу в Университет Беркли, где Лютфи Заде начал работать в качестве профессора, а с 1963 года стал заведующим кафедрой электрической инженерии и компьютерных наук. Его главные открытия пришлись как раз на период работы в университете Беркли.  Свою основополагающую работу по нечетким множествам Лютфи Заде написал в 1965 году. Она определила новое научное направление, которое привело к огромному количеству публикаций в этой области.

Что же такое теория нечетких множеств? Как рассказывает член-корреспондент НАН Азербайджана, профессор Рафик Алиев он как-то попросил самого ученого объяснить ему суть теории. «Но он сделал это так сложно,  что я ему сказал: «Вы даже меня запутали»,  вспоминает Рафик Алиев. «Ну что ж, лучше ты это  сам сделай», — сказал Лютфи Заде. Тогда-то по инициативе Рафика Алиева и был снят фильм о теории нечетких множеств, известной также как теория нечеткой логики.

— Это одна из тех редчайших теорий, — объясняет Рафик Алиев, — которая зримо, наглядно присутствует в жизни многих людей планеты посредством самых различных предметов быта, делающих жизнь человека более комфортной, помогает ему экономить время.

Не знаю, многое ли откроет человеку несведущему это разъяснение. Боюсь, нет. Между тем, по утверждению того же профессора Алиева, сегодня в мире нет второго равного Лютфи Заде — по значимости его теории, скорости и фронту распространения этой научной идеологии.

— В своих научных статьях, посвященных Fuzzy Logic, я писал (и ему самому говорил), что эта теория напоминает мне скорее религию, нежели науку, даже не философию, а именно религию по скорости распространения и восприятия, — говорит Рафик муаллим. — Даже в самом глухом уголке Африки можно наткнуться на слова Fuzzy Logic, у каждого в доме есть часы, аппараты для измерения давления, моечные машины, телевизоры, на которых написано: Fuzzy Logic. И это все — Лютфи Заде, хотя сам он предлагал свою теорию для других целей.

Теория нечеткой логики открыла новую эпоху в истории развития математики, кибернетики, информатики и вычислительной техники, получила широкое применение в науке, технике и технологиях во всем мире.
И все же самое понятное объяснение сути гениальной теории дала, на мой взгляд, никаким образом не причастная к математике Джаннет Селимова.

«Эта теория, — говорит она, — на мой взгляд, представляет собой не просто математическое, логическое открытие. В ней впервые Лютфи сказал, что четких границ в мире нет, что сам мир нечеток в своем проявлении. Его теория опровергает теорию Аристотеля, согласно которой существует абсолютный нуль и абсолютная единица и развитие идет от нуля до единицы, есть абсолютно черное и абсолютно белое, абсолютная правда и абсолютная ложь и т.д. Лютфи Заде доказал, что нет абсолюта ни в чем из вышеперечисленного. Он впервые доказал, что нет абсолютного нуля или единицы, что, например, самый правый человек всегда в чем-то не прав и т.д. Наш мир нечеток. Но, как ни странно, это утверждение, открытие помогает добиваться определенной четкости, например, в работе микроволновой печи, которая отключается не при определенной температуре, а тогда, когда пища готова. Четкость в нечеткости». И далее она пытается найти корни неординарности, позволившей Лютфи Заде совершить  такой мощный прорыв в науке. «Теория нечеткой логики, которая разбивает понятие абсолюта в самой последней степени, в идеале была уже представлена в Баку 30—60-х годов. Город, в котором Лютфи родился и который стал колыбелью для него во всех смыслах, вдохнул в него вместе с родительскими генами какие-то флюиды гениальности. Баку тех лет был городом, где Европа и Азия сливались воедино, где не было никаких различий между людьми по национальному признаку, где прекрасно сочетались классическая европейская и национальная культура. Баку был своего рода символом демократизации во всем — в культуре, поведении, мировоззрении людей. Я абсолютно уверена, что истоки, фундамент гениальности Лютфи, его великих теорий, рождались под влиянием всего этого и впоследствии стали основным фактором его открытий в математике, кибернетике и других точных науках. Отсюда широта его взглядов на мир. Баку стал своеобразной моделью для создания его революционных теорий и учений, а их у него за одну жизнь было  много».

(Продолжение следует)