«Эпистолярный баттл» между режиссерами Аязом Салаевым и Теймуром Гаджиевым привлек внимание всех, кто имеет отношение к кинопроизводству в нашей стране.

Напомним, что несколько дней назад Аяз Салаев выступил с открытым письмом, в котором он отвечал на поставленный им же вопрос о том, зачем и кому нужно государственное кино. Суть статьи уважаемого А. Салаева сводилась к тому, что кинематографисты нуждаются в государственной поддержке.

Буквально сразу же с ответным письмом выступил режиссер Теймур Гаджиев,  в котором он попросил А. Салаева уточнить, кому конкретно он просит увеличить госфинансирование — не тем ли, кто «провалил наиважнейшую задачу» возродить кинематограф и вывести его на мировой уровень?

Следующая переписка режиссеров была более персонифицированной и чуть более резкой: в ответ А. Салаев публично ответил уже непосредственно Т. Гаджиеву, сказав, что математические критерии в оценке искусства неприемлемы, и вновь сказав, что кино олицетворяют режиссеры, а не чиновники, а выделенные средства пойдут исключительно на производство фильмов.

На что уже Т.Гаджиев так же персонально ответил А.Салаеву по пунктам и в завершение письма вновь напомнил ему, что подписанная Президентом «Государственная программа по развитию азербайджанского кино на 2008—2018 годы» до конца так и не была выполнена. И что это ничем, кроме как провалом, назвать нельзя.

А пока оба режиссера взяли паузу, в их эмоциональную дискуссию решил вмешаться Фикрин Бекташи, юрист, эксперт в области культуры и кино, автор концепции законодательства в области кинематографии.

Он предложил четкий и конкретный выход из сложившейся ситуации. При этом он убежден, что все предлагаемые им реформы вполне осуществимы, было бы желание.

— Фикрин бей, хотелось бы уточнить, как получилось, что вы стали экспертом именно в области кино?

— Дело в том, что еще в 2004 году я участвовал в программе АВАНТИ — это программа повышения квалификации и финансирования для кинопрофессионалов и юристов в Закавказье, которую спонсировало Швейцарское агентство по развитию и сотрудничеству (//focal.ch/avanti/). Если кратко, то суть программы заключалась в том, что международные специалисты, продюсеры, режиссеры и консультанты высокого уровня помогали местным кинематографистам и продюсерам в развитии их проектов от идеи и сюжетной линии, до драматургии, структуры финансов, питчинга и фестивального участия. В рамках проекта, около 10-ти национальных кино-проектов было доведено до европейских стандартов. Кстати, 8 проектов были в дальнейшем произведены. В свою очередь, юристы изучали передовой опыт Европы и США, подготавливали соответствующую правовую документацию. В рамках проекта мы более двух лет принимали участие в большом тренинге, где и получили такую специфическую направленность как правовое регулирование и поддержка кинематографии. Именно после этого я написал для Азербайджана основные типовые договоры по кинопроизводству, многие из которых используются и по сей день. В последующие годы проводил тренинги для кинематографистов, организовывал круглые столы и обсуждения международных практик в области кинематографии.

— То есть вас это настолько увлекло, что вы до сих пор продолжаете оставаться юристом — экспертом в области кинематографии?

—  Именно. Плюс, у меня достаточно много друзей в этой сфере, и мне чисто по-человечески обидно, что многие из них вынуждены были покинуть страну. А те, кто сегодня вовлечены в киноиндустрию, устраивают «батлы» на страницах газет, впрочем, и не только. Что касается этой сферы, то она, конечно, не является основной, но продолжает оставаться одной из самых важных для меня. На протяжении многих лет я постоянно пытаюсь здесь что-то улучшить, представляю проекты и концепции в соответствующие структуры, министерство (последняя касалась фильм комиссий).

— И какова реакция министерства?

— На самом деле, министерство довольно открыто к моим предложениям, но с имплементациями все обстоит намного сложнее. Еще в 2008 году, когда появился Указ Президента о «Государственной программе по развитию азербайджанского кино на 2008—2018 годы», я выступил с инициативой создать рабочую группу, привлечь профессионалов и приступить к вопросам усовершенствования существующего законодательства. В том году я и разработал первую концепцию Закона о кино и представил его в Министерство культуры. Было сложно добиться единого мнения, принимая во внимание имеющиеся практики, желания кинематографистов, статусы и полномочия других министерств. Фактически, ссылаясь на передовой опыт, я выражал позиции, идущие вразрез как с принципами министерства, так и — увы, — со взглядами некоторых представителей киносообщества. А когда я интересовался позициями и желаниями, ожиданиями всех заинтересованных сторон, я пришел к выводу, что есть острая необходимость правового образования кинематографистов с одной стороны, есть большие недовольства, но и одновременно, есть желание применять передовой международный опыт.

— То есть у нас кино снимается старым способом?

— Естественно, у нас какие-то маломальские передовые практики имеются, но их обязательно надо развить, довести до уровня региона и закрепить. В этом плане министерство со мной согласно, что радует, но с кинематографистами сложнее. И я считаю, что надо идти вперед и дальше реформировать. А начинать надо с правовых реформ, тем более, что это не моя прихоть, а это четко прописано в Указе Президента.

Резюмируя вышесказанное, хочу сказать, что нужно у нас создать более совершенную модель взаимоотношений между кинематографистами и государством и далее все это наделить правовой оболочкой.

— Вроде бы, логично. Но почему, в таком случае, вас не слышат?

— Думаю, юристу просто сложно разговаривать с творческим человеком.  Но вот, что угнетает: кинематографисты Европы, к примеру, знают свои права, они изучают законы, вникают во все пункты любого договора, с ними очень легко общаться. Наши же не могут правильно сформулировать свои требования, да и порой просто не знают, какой правовой документ что регулирует, и, естественно, с кого и что им требовать. Поэтому создается ощущение отсутствия диалога, хотя я уверен, что мои предложения больше направлены на создание индустрии и обеспечение вовлеченности всех кинематографистов и представителей иных секторов культуры, при которой у кинематографистов вообще не будет времени для выяснения отношений.

— А сегодня есть, что требовать? Вы говорили о Законе о кино.

— Есть, но не совсем. Проблема в том, что Закон Азербайджанской Республики «О кинематографии» был принят 1998 году, и сегодня он не только не способствует развитию кинематографа, но и не отражает и не регулирует основные правоотношения на каждой стадии кинопроизводства, от идеи до дистрибуции. Как не отражает и основные международные механизмы определения национальности фильма, регулирование производства и дистрибуции, фестивалей, стимулирования инвестиций в кинематограф и систему льгот и т.д. Более того, сама структура и полномочия отдела кино Министерства культуры, который отвечает за реализацию политики в области кинематографии, не гибки и, естественно, не позволяют проводить поддержку кинематографии в должной мере и, как результат, не отвечают сегодняшним требованиям киноиндустрии. И к сожалению, об этом никто не говорит, кроме министра финансов.

Хотя госпрограмма предусматривала проведение правовых реформ еще в 2008—2009 гг., работа над проектом закона была завершена 2 года назад, и в 2016 году было 2 обсуждения проекта закона в парламентском комитете по культуре.

Первый проект закона мною был написан еще в 2011 году и состоял из 78 статей; он был, можно сказать, достаточно сырым. В 2012 году я послал его всем представителям киносферы: и молодым режиссерам, в Гильдию профессиональных кинорежиссеров, и в Союз кинематографистов, я лично обзванивал всех, председателей сообществ и молодых режиссеров, но, к моему большому огорчению, никто не отреагировал и не поддержал эти самые идеи, не озвучил своих проблем, хотя я старался для всех. Два года закон проходил всяческие обсуждения на уровнях рабочих групп министерств, в итоге большинство статей было удалено. И все потому, что среди кинематографистов не было единого мнения, и, как результат, кинематографисты не поддержали этот проект и не заступились за него. А когда в 2014 году этот закон вынесли на обсуждение рабочей группы парламента, все вышеперечисленные вспомнили о своем статусе, об организации, и стали задавать вопросы, почему их мнения никто не спросил, почему законотворчество проходило без их участия и так далее.  Но и тогда я вновь обратился к кинематографистам с предложением о том, что закон еще не вынесли на пленарное заседание, есть возможность учесть ваши предложения, давайте свои предложения, давайте придем к общему знаменателю, давайте сейчас попытаемся решить ваши проблемы на уровне закона. Но… тщетно.

— То есть в киноиндустрии существует конфликт?

— Ко всему прочему, в кино-обществе есть непонимание между, если можно так сказать, тремя «лагерями» представителей киносферы: это «старая гвардия» — наши корифеи, совсем молодые выпускники вузов и так называемые «середняки». И естественно — существуют три разных подхода и совершенно противоположные взгляды на процесс кинопроизводства и решение проблемы. Говоря проще, представители старшего поколения не видят необходимости в современном подходе, в продюсерах, считая, что режиссер главный в кинопроизводстве и он должен иметь абсолютную «свободу», их устраивает работа с «директором картины», и они руководствуются  принципом «главное — не навредить». Представители «среднего лагеря» уже имеют опыт работы с продюсерами, у некоторых он успешный, у некоторых не очень, но они в чем-то сходятся во взглядах с первыми. И только молодые проявляют активность, изучают опыт Европы, задают вопросы по имплементации, некоторые получали гранты из международных организаций, у них есть опыт работы с продюсерами и, порой они сами выступают в их роли. То есть молодое поколение, в полку которого прибывает, намного больше чувствует потребность в реформах. Я же считаю, что надо развивать институт продюсерства, это нам необходимо.

— Почему именно продюсерства?

— Тут речь идет о том, что продюсер — своего рода менеджер, который руководит проектом. То есть он определяет и потенциальную аудиторию (кому будет интересно), и время выхода, и потенциальные рынки, фестивали и, соответственно, прогнозирует бюджет картины и вносит в него коррективы, находит, при необходимости, дополнительные источники финансирования согласно сценарию и поставленным целям (дорогостоящие актеры, техника, дорогой пиар и так далее). То есть потенциальные затраты и прогнозы с прибылью, риски и стратегия имплементации по каждой идее разрабатываются в отдельности уже на стадии формулировки идеи или разработки проекта.  В то время как «свободолюбивые» режиссеры считают, что они не должны работать «под продюсером», их идеи гениальны, обсуждению не подлежат, и их сценарии должны быть экранизированы в полной мере, согласно режиссерской задумке, без критики, продюсерского взгляда и бюджетных и временных ограничений. И главное, каждый режиссер «заслуживает» «Оскара» и всех призов фестивалей категории А. Но кинематография — это не разовая удача, а, прежде всего, система производства и проката, и в большинстве стран этот процесс является непрерывным. Это система целевого привлечения средств, правильной организации производства и расходования, и зарабатывания (в том числе и призов фестивалей).

К сожалению, старый закон не охватывает и не регулирует эти вопросы.

— То есть вы считаете, что в основе недопонимания лежат законодательные проблемы?

— Да, именно старая правовая оболочка приводит к управлению современного бизнеса старыми методами, тем самым создавая определенные сложности, что вылезает в форме конфликта.

— А ваши предложения предлагают как-то это все систематизировать?

— Безусловно. Я предлагаю создать индустрию, основываясь на передовом международном опыте. А что касается недопонимания и «баттла», то он у нас не только между поколениями, но и, практически, между госструктурами. И я считаю, что пока не будет создана правовая платформа для киноиндустрии, пока не будет одного прецедента ее безупречной работы, словесная борьба поколений, министерств будет продолжаться бесконечно. У нас же есть все возможности для реформирования. Хотя некоторые представители киноиндустрии и считают мои предложения слишком радикальными, я уверен, что мы должны идти именно в направлении интенсивных диалогов и реформ, и чем скорее, тем лучше.

— Имеет ли смысл реформирование общества, в котором есть недопонимание?

— Имеет смысл, пока все не переругались, тем более, что мы все любим кино, и каждый чувствует себя кинематографистом. Надо объединить усилия и определить вектор развития индустрии.
Вернусь к вопросу «недопонимания», наличие которого ярко демонстрируют события последних дней. А конкретно, все началось с выступления в Парламенте министра финансов Самира Шарифова, который сказал, что если будет создан эффективный механизм финансирования, то он будет служить созданию высококачественных кинопроизведений. Он также подчеркнул, что по общему мнению правительства, в этой сфере должны произойти качественные изменения. Речь конкретно идет о том, как именно должны распределяться средства на кинопроизводство.
И после этого, председатель Гильдии профессиональных кинорежиссеров Гусейн Мехтиев выступает с открытым письмом, где утверждает, что государство безмолвно должно выделять деньги на кино. Получается, что С.Шарифов, будучи министром финансов, прямо говорит, что его не совсем, мягко говоря, устраивает то, как тратятся выделяемые деньги. А в ответ слышит: деньги все равно должны выделяться, причем в том же объеме, и тратиться так, как они тратились. Позиция Г.Мехтиева полностью поддерживается Аязом Салаевым, в то время как молодой режиссер Теймур Гаджиев не согласен с тем, что оба корифея просят денег для тех же самых «чиновников», которые «фактически провалили наиважнейшую задачу, возложенную на них обществом, а также руководством страны».

Дело же в том, что до последнего времени на производство кино выделялось по 6 млн манатов в год,  в 2017 году финансирование сократилось до 1 млн манатов в год.

Согласно требованиям бюджетного финансирования, министерство на 6 млн манат должно было сдавать ежегодно 5 полнометражных фильмов. То есть количество фильмов снимаемых в год при господдержке составляло 5 единиц, и практически каждый из них имел бюджет в 1 млн манатов, остальные средства шли на производство документальных и короткометражных фильмов, отправку фильмов на фестивали.

Но если эти фильмы снимаются на средства госбюджета, то спрашивается, почему эти фильмы не показывают в кинотеатрах, не демонстрируют по телевидению, то есть, почему его не видит местный зритель? Неужели это не входит в цели бюджетного финансирования? И как долго «историческое мышление нации» будет формироваться на иностранных фильмах? Уважаемый Аяз Салаев утверждает, что все эти фильмы демонстрируют на кинофестивалях. Это прекрасно, но почему все средства должны идти на кино, которое нас не образовывает, нам недоступно? Нельзя ли сделать реструктурирование финансирования или не снимать такое дорогое «авторское» или «фестивальное» кино, нельзя ли обеспечить баланс в кинопроизводстве, снимая и комедии, и фантастику, и анимацию и мюзиклы т.д.? Но почему мы должны образовывать и морально развивать зарубежного зрителя или члена жюри? Кроме того, если речь идет о доводах и цифрах, участии на фестивалях, то в мире ежегодно проходит более 1500 кинофестивалей, и оперировать цифрами, на которые ссылается А.Салаев, и выдвигать в качестве аргумента участие в 160 фестивалях и 50 призов на протяжении 10-ти лет — это просто несерьезно. При этом фестивали делятся на множество категорий, внутри каждого десятки подкатегорий и, судя по всему, мы технически не в состоянии охватить всю их палитру.  Даже если мы будем говорить об одном фестивале. Допустим, есть фестиваль категории А, то это четко работающий комплекс «возможностей», которые состоят из системы выбора и показа фильмов (премьерные показы), системы продаж фильмов (дистрибуции), системы питчинга (продажа идей), системы международной информационной поддержки (промо успешных фильмов). И участие в каком-то фестивале категории (класса) А это, прежде всего, активное участие на каждой площадке, налаживание активных контактов по совместным проектам, по продажам фильмов и идей, по инвестициям, по международному пиару страны, фильмов и т.д.. К слову, Берлинский фестиваль так же представляет возможность молодым режиссерам принять участие в кампусе талантов. Мы нигде не присутствуем! То есть страна ежегодно могла бы обеспечить наше полноценное присутствие на всех мероприятиях фестивалей категорий А, а просто послать фильм на фестиваль, в моем понимании, означает неполное «участие» в этом самом фестивале.

А объяснение этому простое, госбюджетное финансирование у нас целевое, и пиар картины, ее лоббирование, организация продаж, равно как и обеспечение участия молодых специалистов в талант-кампусах и т.д. не полностью заложено в госбюджете. И бюджетное финансирование не позволяет проводить пиар картин, снятых на частные (небюджетные) средства, ни внутри страны, ни вне.

— Я хочу уточнить: то есть по существующей системе на 1 фильм выделялся именно 1 млн манатов? И в эту сумму входило и производство, и последующий прокат?

— Верно, существующая система сводилась к тому, что практически все картины имели бюджет в 1 млн манатов. Эта сумма не всегда охватывала прокат и фестивальное участие. Но это не главное, главное то, что в результате такого «дележа» из 40—50 режиссеров работу, фактически, или госзаказ получали только пятеро из них. Получается, что одни постоянно могли и имели доступ к госзаказу (были успешными режиссерами), а другие вынужденно работали вторым режиссером и т.д., практически оставаясь за бортом, или же работали на смежной должности в качестве помощника продюсера, админстратора, линейного продюсера, тем самым не развиваясь и оставаясь в тени. В результате, профессионалы уходили в другую сферу, а в кино пришли люди без профессионального образования. А ведь над каждым фильмом работают минимум 100 человек, вот и считайте, сколько человек в прямом и переносном смысле ежегодно остаются вне кино.

Нынешняя система госзаказа лишена гибкости, и если какому-то режиссеру, продюсеру, сценаристу нужно неполное финансирование, скажем, только на написание сценария, на его доработку, на разработку диалогов, постпродакшн или организацию пиара на фестивалях, посещение кампуса талантов и так далее, то система госфинансирования ему помочь не может!

То есть министерство, даже если и хочет помочь режиссеру, который снял фильм на свои небюджетные средства, по статусу, полномочиям и должностям не может!

— То есть увеличение финансирования, о чем сетует кинобомонд, не в состоянии что-то изменить?

— Увеличить финансирование, как видно, не означает решения проблем. Потому что деньги будут выделяться исключительно на целевые (госзаказ) нужды, которые уже описаны выше. А не на  решение проблем и сокращение или отсутствие финансирования.

То есть кинематографисты как-то застряли в цифрах и поднимают вопрос именно сокращения финансирования, а не усовершенствования механизма финансирования, что требует правительство, Госпрограмма и т.д.

— Но почему так происходит? Все говорят, что Госпрограмма, которая должна завершиться в этом году, не выполнена. Это так?

— Объективно говоря, Программа исполнена меньше чем наполовину. Более того, сам по себе документ какой-то нелогичный: то есть если его цели и ожидаемые результаты отражают одни идеи, то план отражает мероприятия, не связанные с целями. Конкретнее, усовершенствование производства по госзаказу, обновление материально-технической базы «Азербайджанфильма», создание на базе «Азербайджанфильма» хозрасчетного центра по кинопроизводству, усовершенствование законодательства, вхождение в тот же самый EURIMAGE, производство фильмов в рамках Европейской конвенции о совместном кинопроизводстве, мониторинг сектора кино, единая интернет-платформа по кинематографии на деле не имплементированы. Но это только часть проблемы, меня больше всего огорчает то, что министерство не видит и не предлагает решения, не работает над стратегией и планом мероприятий на следующие 10 лет. Есть мнение, что нереализованные мероприятия могут перейти на следующие 10 лет, а у меня опасения, что они к тому времени могут быть вообще не актуальны.

— В таком случае что же сделано в рамках Госпрограммы?

— Ремонт Киноцентра «Низами», Кинофонда, например, что, конечно, тоже важно, но, мне кажется, госпрограмму можно было реализовывать по шагам, согласно циклу производства, и для начала надо было позаботиться о том, чтобы обеспечить постоянное производство фильмов. Фактически у нас есть кинотеатр, в котором нет демонстрации национальных фильмов. Лично я бы начал реализовывать программу согласно плану мероприятий и, скажем,  ремонт киностудии «Азербайджанфильм», создание производственного центра, модернизация технической базы, открытие доступа для продюсеров и режиссеров могли бы способствовать реализации идей десятков режиссеров и продюсеров.

— То есть конвейера?

— Да, конвейера, который бы работал 24/7. Но конвейера, который бы не занимался производством фильмов, а объединил бы в себе множество продюсеров, которые обеспечивали бы работу этого конвейера (павильонов, лабораторий, студий и т.д.), по примеру того же «Мосфильма».

В мае этого года в рамках министерской рабочей группы мною было озвучено предложение о создании промышленно-индустриального кинопарка (причем не только на базе «Азербайджанфильма», но и в регионах), хотя этого нет в программе. Причем я представил пакет предложений, согласно которым кинопарк будет включать в себя несколько структур, которые бы обеспечивали и финансирование, и производство, распространение и пропаганду кинематографа, изучение кино наследия и современных трендов в кино и т.д.

— Однако вы упомянули, что в программе имеются пункты, которые при условии выполнения изменили бы многое. Но с кого спрос за невыполнение программы?

—  В Плане мероприятий четко указывается на мероприятие и на соответствующий орган, который отвечает за имплементацию мероприятия. Опять же, на сегодняшний день я лишь констатирую ту ситуацию, которая сложилась, и предлагаю конкретные действия, чтобы изменить в скором будущем ситуацию к лучшему. Просто, конечно, жаль потерянного времени и неоправданных надежд.

Хотя на самом деле реформирование в области кинематографии я предлагаю начиная с 2004 года.

— Давайте обозначим по шагам, что необходимо сегодня для кинематографа?

— Во-первых, должны быть правовые изменения, законодательные реформы. Во-вторых, институциональные реформы, необходимо создание новых, независимых структур по финансированию, производству, пропаганде кинематографии, которые бы вошли в международные организации. И, в-третьих, нужно обновить госпрограмму. 

Закон надо менять в первую очередь потому, что существующий сегодня — тот самый, 1998 года, — не охватывает весь процесс производства и проката, и фактически он устарел по всем пунктам. Скажем, в статье 3 закона есть пункт, подразумевающий съемки фильма по госзаказу, а в Положении о Министерстве культуры, пункт 3.1.21,  указываются полномочия министерства по осуществлению «госзаказа на создание произведений, имеющих высшую художественную ценность». Грубо говоря, статья закона на деле отражает принцип «экранизации известных произведений». Вспомните фильмы Arşin mal alan, Təhminə və Zaur, Qaynana, Bəxt üzüyü — все это экранизация известных произведений, пьес и т.д.  Но одно дело, что общество, аудитория и высокая оценка зрителя являются инициаторами экранизации книги или пьесы, а другое дело — сценарист фактически формирует этот самый госзаказ. Что противоречит самому принципу «госзаказа». Но у нас все же общество мало или вообще не читает, не ходит в театр, не интересуется современными произведениями авторов, о какой инициативе экранизации может идти речь? И кто может объективно определить необходимость такой экранизации?

— Но ведь во всем мире экранизируют бестселлеры.

— Да, они составляют достаточно большую долю на кинорынке, и многие из этих фильмов имеют успех. И как я уже отметил, мы не читаем, не интересуемся и не ходим в театр, но при этом требуем современности сюжетов, современных реализаций, одним словом, новизны. Гипотетически мы могли бы снимать фильм по мотивам какого-то иностранного бестселлера (сегодня это реализуют США, Великобритания, Италия, Франция и т.д.), купив права. Но я все же склоняюсь к мысли, что надо создать систему, где бестселлеры будут писаться нашими авторами и нам не придется искать идеи для фильмов у соседей.

— Получается, надо в первую очередь развивать литературу?

— Не то чтобы получается, а в современной культурной индустрии это взаимосвязано и это так и происходит. Кинематограф — это прежде всего взаимосвязь и высочайшее и взаимовыгодное сотрудничество всех отраслей культуры. Кинематограф вообще должен способствовать развитию литературы, поэзии, театра, художественного искусства, в обязательном порядке музыки, актерского мастерства. То есть, как и любая индустрия, кинематограф способен объединить в себе всех и все. Взаимодействие должно происходить на уровне от авторских обществ, союзов писателей, художников и композиторов, до типографий, Союза кинематографистов, гильдий, Телевидения и Сети кинотеатров и т.д. Отсутствие этого взаимодействия, конечно же, приводит к тому, что в фильмах используют чужие идеи от сценариев до диалогов, в качестве «фона» чужую (зарубежную) музыку, порой, к слову, это просто плагиат, происходит финансирование фильмов, не отвечающих требованиям ни кино, ни искусства. Я понимаю, что сотрудничество и внедрение стандартов стоят денег, но это индустрия, и инфраструктуру нужно создавать в обязательном порядке, и совершенная инфраструктура при правильном системном управлении в большинстве случаев себя оправдывает. Без этой инфраструктуры будет доминировать плагиат и в сценариях, и в режиссуре и музыке, да и во многом другом. И это я сейчас говорю не только о так называемом «коммерческом кино». Фестивальное кино, в свою очередь, проходит жесткий фильтр на предмет соблюдения авторских прав и т.д., чего сегодня не скажешь о некоторых фильмах местного производства, рассчитанных исключительно на местного зрителя. Такие фильмы на серьезные фестивали не допустят…

— Отлично, но как развивать все вышеперечисленное?

— Путем правовых реформ и введения правильных процедур, путем четкого и прозрачного управления всего кинопроцесса — от производства до проката, путем открытости и доступности участия для всех желающих, путем обеспечения конкуренции на всех этапах кинопроизводства и постоянного обучения молодых кадров, путем налаживания интенсивного международного сотрудничества. Постепенно нужно отходить от старых принципов и выходить на новые, соответствующие мировым, внедрять стандарты производства. И каждый кинопроект обязательно должен сопровождаться открытым конкурсом, скажем, на лучшего композитора, художника-оформителя, художника по костюмам и т.д. И выбирать такого специалиста необходимо на конкурсной основе.  Тогда интерес к сфере повысится, вовлеченность большего количества специалистов выведет производство на новый качественно высший уровень, о чем и говорит министр финансов.

— Но все это возможно, как я понимаю, после проведения тех самых реформ, о которых вы хотите рассказать.

— На самом деле мои предложения охватывают и финансовую реструктуризацию, и создание независимой, более гибкой системы управления в области кинематографии от — производства до проката. Более того, сотрудничество, о котором я говорил выше, подразумевает комплексные меры по обеспечению взаимодействий как на вертикальном уровне, так и на горизонтальном и международном уровнях.

— Вы часто говорите о международном сотрудничестве, его у нас нет?

— Вот еще один момент, который я уже неоднократно обсуждал с кинематографистами. В области кинематографии некоторые структуры не созданы вообще или созданы без четкого стратегического видения. Например, у нас учреждена Гильдия продюсеров. Сегодня она практически не функционирует, и сайта даже нет, тренингов не проводит, фестивали не организовывает, хотя по идее она должна отражать единое мнение среди продюсеров, внедрять киностандарты, определять цели и формулировать проблемы в области кино, вести международный диалог в рамках Федерации международных ассоциаций кинопродюсеров (FIAPF), которая, к слову, является регулятором международных кинофестивалей. О фестивалях я просто промолчу…

— То есть структура есть, а организаций нет?

— Одна из главных задач в области кинематографии — это обеспечение устойчивого развития продюсерских компаний. Откуда им появиться, как им развиваться, если государство выступает неким монополистом производства кино, и получается, что оно, с одной стороны, выделяет средства на кино, а с другой — происходит финансирование киностудии, которая также является государственной структурой. В такой ситуации о развитии продюсерского сегмента вообще не может быть и речи. На обсуждении закона о кинематографии в парламенте я предлагал следующее: если государство не в состоянии финансировать частный сектор, пусть хотя бы откроет временные возможности в виде налоговых льгот, льготных кредитов, льгот на совместное производство или на экспорт услуг по примеру развитых европейских стран.

К примеру, мы, будучи в центре тюркского мира, являемся очень привлекательными для кинопроектов тюркских стран. И съемки у нас зарубежных фильмов — это прямые и быстрые инвестиции в нашу экономику. И получается, что к нам уже очень хотят приехать и снимать фильмы кинематографисты из Ирана, Туркменистана, Казахстана, Турции и т.д., но… наше законодательство и, как следствие, неразвитая инфраструктура этого не позволяют.

Да и как обеспечить, скажем, местной поддержкой киносъемки турецкой компании, если технику мы завозим из Грузии, костюмы из Ирана, звук из России, постпродакшн делаем в Украине и т.д. Я ранее говорил о фильмкомиссиях, которые успешно внедряются по всей Европе, и даже Грузия ввела эту систему, по которой иностранные кинопроизводители могут получить обратно до 25% от общей суммы расходов, понесенных на территории Грузии.

В плане совместного кинопроизводства наше законодательство тоже не привлекательно. Во всем мире национальная принадлежность фильма определяется объективными критериями по балльной системе, а у нас достаточно, чтобы продюсером был азербайджанец или съемки фильма велись на азербайджанском языке.  Поэтому я все же считаю, что обновления на уровне закона просто необходимы, и обновлению подлежит в первую очередь концепция «национального фильма».  Без законодательного обновления у нас и дальше будут сложности.

— Очень интересно…

— Вернемся к международному сотрудничеству, которое могло бы расширить нашу узнаваемость, обеспечить доступ к альтернативным источникам финансирования, где у нас также есть ограничения и по структуре, и по полномочиям. Во многих европейских странах существуют фонды поддержки кино. Скажем, есть французский фонд поддержки кино, или «Киноцентр», который  заключил соглашения с несколькими странами, и согласно этим договоренностям кинематографисты стороны соглашения расцениваются как французские кинематографисты. Такое соглашение есть и с Грузинским киноцентром и, скажем, любой грузинский сценарист может послать в этот фонд любую заявку на получение финансовой помощи на любой стадии производства, и если это соответствует процедурам и стандартам, грузинский сценарист получит финансирование. А такие соглашения обычно подписываются между структурами, которые административно выполняют одинаковые функции. У нас такой и иной структуры, соответствующей международной практике, нет и, естественно, мы  не являемся частью международных сетей киноцентров, кинофондов, комиссий и т.д.

Поэтому я выступаю и за институциональные преобразования, создание киноцентра, фонда поддержки кино, комиссии и т.д. При этом все эти структуры имеют четкую задачу, некоторые выступают в виде региональных структур (страны Прибалтики) и практически благодаря интенсивному международному сотрудничеству, способствуют развитию киноиндустрии. Для меня эти структуры интересны разнообразными возможностями для молодых специалистов, компаний и страны в целом. Одной из главных задач сотрудничества между такими структурами является налаживание культурных (многосторонних) связей с министерствами культуры развивающихся стран с целью обеспечения продюсерам прямого и упрощенного доступа не только к иностранным финансовым источникам, но и рынкам кино. То есть в рамках соглашений наши фильмы могут получить доступ на крупные кинорынки Франции, Германии,
Италии и т.д.

И, наконец, хотелось бы все же отметить Европейский фонд поддержки кино (EURIMAGE), где мы еще в 2009 году должны были быть согласно Госпрограмме. Фонд включает в себя 37 из 47 европейских стран. Да, членство в фонде платное, его общий годовой бюджет (25 млн евро) формируется за счет членских взносов, субсидий со стороны ЕС и коммерческой деятельности фонда. Но при этом фонд осуществляет поддержку кино в трех направлениях: 1) совместное производство; 2) дистрибуция фильмов; 3)выставки (фестивали).

К вышесказанному хотелось бы добавить и 2 имеющихся механизма альтернативного финансирования кино: Соглашение СНГ о совместном производстве (ратифицированное 30.09.2009 г.) и Европейская конвенция о совместном кинопроизводстве (ратифицированная 28.10.1999 г.). Оба документа открывают широкие возможности кинокомпаниям, но, к сожалению, в силу технических, творческих и языковых барьеров, существующих между продюсерами стран-участниц, ни одного совместного кинопроекта с участием азербайджанских кинопроизводителей в рамках соглашений реализовано не было.

Как продолжение правовых реформ хотелось бы отметить присоединение к международным организациям в области кино, подписание многосторонних соглашений о совместном производстве, также совершенствование мониторинга по выполнению имеющихся договоров, содействие национальным кинокомпаниям в налаживании отношений с иностранными компаниями, расширение государственных механизмов стимулирования совместного производства.

Опять же хотелось бы подчеркнуть, что для развития кинематографии необходимы также налоговая и финансовая реформы.

На сегодняшний день большинство кинокомпаний испытывают сложности в привлечении средств на кинопроекты, а высокие налоговые ставки вынуждают кинопроизводителей прибегать к съемкам за безналичный расчет, высокие таможенные сборы ограничивают возможности в обновлении кинооборудования и техники. В итоге мы имеем множество компаний с отсутствием официальной прибыли, со старой кинотехникой, с производительностью 1 фильм в 3—4 года и т.д.

Налоговые реформы в сфере кинематографии должны включать в себя временное освобождение от налога на прибыль, НДС и иных налогов с производства и проката национальных фильмов.

Это также необходимо для стимулирования инвестиций в кинематографию, привлечения иностранных кинопроизводителей к проведению съемок или post production на территории Азербайджана, реализации совместных проектов, в том числе обеспечению прозрачности и прибыльности в секторе кино. Временные налоговые льготы компаниям в виде освобождения от налога части прибыли, направляемой на производство/инвестирование кинематографии, также могли бы способствовать развитию киноиндустрии в Азербайджане.

Налоговые льготы могли бы предоставить упрощенный налоговый режим для иностранных инвесторов и продюсеров, заинтересованных как в совместном кинопроизводстве, так и в инвестировании в национальное кинопроизводство. Необходимо также ввести льготный период по налогообложению и пошлинам для кинокомпаний, импортирующих съемочное оборудование и технику. Это даст возможность усовершенствовать инфраструктуру кино, улучшить материально-техническое оснащение кинокомпаний. Благодаря этим реформам можно добиться качественных и количественных изменений в отечественном кино.  Одновременно необходимо задействовать механизмы по льготному кредитованию киноиндустрии и внесению кинопроизводства в лизинговое финансирование. Есть Фонд поддержки предпринимательства, но он не выделяет деньги для кинематографистов, потому что сектор кино не включен в список индустрий(секторов) и об этом я говорю последние 10 лет.  Если бы кинематографию внесли в список, кинопродюсеры получили бы прямой доступ к льготному кредитованию, лизинговым средствам, тем самым обеспечив улучшение своей материально-технической базы, обеспечив переход на качественно новое, более конкурентоспособное кино.

— Ваши предложения логичны и реалистичны. Вопрос: вы действительно верите, что все это возможно? Но как? Вы собираетесь поменять сознание людей?

— Сознание менять сложно, но внедрить механизмы и получить реальный результат можно. Я уверен, что все результаты будут заметны уже на 3-й год имплементации.  И я предлагаю план действий, но его реализация невозможна без новых, отдельных структур.

— Вы предлагаете какие-то революционные изменения. Ломку старой системы и строительство новой.

— Революционными я бы их не назвал, но эти изменения рано или поздно должны произойти. Я не просто предлагаю изменения, по каждому из моих предложений есть конкретные действия

(что надо делать, за что отвечает новая структура), четкие индикаторы (состояние дел сегодня и ожидаемые результаты), которые вполне достигаемы и осязаемы. Сегодня мы упускаем возможность объединить кинематографистов, построить индустрию, наладить современные бизнес-процессы и обеспечить сотрудничество государства с сектором кино, обеспечить активное международное взаимодействие.

Без последнего я не вижу развития национального кинематографа, надо лишь создать и начать работать.

Натали Александрова