Эльнур Махмудов: Я могу мыслить и дышать как художник,  это бесконечно ценный для меня дар

Будучи приглашенной на арт-симпозиум в живописном местечке Галаалты, я подошла к мольберту погрузившегося в свой цветной мир художника и попросила его представиться. Ответ был неожи­данным и оригинальным, как, впрочем, у всех художников, а сказал он, что далек от разного рода званий и безразличен к каким бы то ни было регалиям, потому что самое высокое звание ему даровал Всевышний, наделив способностью отражать на холсте все то, что волнует его сердце и ум.  

- Но само это звание тоже сомнительно: художник я или нет? - добавил он с улыбкой.  

- Имея за плечами десятки картин и участие в выставках, вы все еще сомневаетесь в этом?  

- Это серьезный вопрос: можно ли считать художником каждого, кто красиво рисует? За этими словами стоит огромная ответственность…

- Согласна, но, наверное, за этими словами необычная история, не так ли?

- Думаю, даже интересная (смеется). Я с детства занимался музыкой, играл на скрипке, и отец очень хотел видеть меня музыкантом, он вообще безумно любил классику и балет. И я делал неплохие успехи. Но мои глаза уводили меня в другую сторону, а зрение стало подводить настолько, что я стал плохо видеть ноты, и в один прекрасный день сказал отцу, что стану художником, и даже попросил нанять мне педагога рисования. Мне тогда было 10 лет, и я постоянно просил у отца деньги, чтобы купить краски, кисти, бумагу. И как-то отец спросил: ты все покупаешь, а когда будут покупать у тебя? Я ответил, что когда стану хорошим художником, то всегда буду покупать, но никогда - продавать.  

Еще не окончив среднюю школу, я устремился в Художественное училище имени Азима Азимзаде, которое в моем представлении было подобно Храму. Мы жили тогда в Сумгайыте, и я, 15-летний мальчишка, один при­ехал в Баку и, расспрашивая встречных, нашел училище. В то время там работала покойная ныне Сейара ханым, которая, просмотрев мои работы, уверила меня, что я непременно поступлю. После нее я отправился в кабинет директора училища…

- Как дома относились к вашей самостоятельности?

- Знаете, меня очень поддерживал и вдохновлял классный руководитель, но я-то должен был держать ответ перед отцом - это было делом мужской чести, хотя директор школы уверял отца в том, что из меня ничего путного не получится. Я достойно выдержал все экзамены и поступил с высокими баллами в училище  им.Азима Азимзаде. Отец, услышав об этом, аж прослезился.  

Еще в школе я обещал своей однокласснице, что напишу ее портрет, но, только начав писать, с ужасом понял, что пока даже не открыл двери в мир художеств, а всего лишь только стою перед ней, у порога в этот мир. Передо мной стоял большой вопрос жизни и смерти - дадут ли мне ключи от этих дверей, смогу ли я их открыть? Это была тайна за семью печатями. После этого я целый год учился писать портреты…

- А как же портрет одноклассницы…

- Она научила меня писать портреты и терпеливо ждала, иногда интересуясь, где же обещанный подарок. Каждый день после занятий я ходил в музеи и часами смотрел на работы классиков, изучал их технику, композицию, цветовое решение. Через некоторое время я понял, что уметь хорошо рисовать еще не означает быть настоящим художником.

- К какому же выводу вы пришли? Что является художеством?  

- …Думать и мыслить как художник, даже ходить и разговаривать как художник… У русских есть выражение: он ходит как художник, говорит, улыбается как художник… Т.е. художник может быть поэтом или писателем, не обязательно живописцем.

- Вы имеете ввиду Художника с большой буквы, Художника с в душой, в которой не угасает творческая искра, каждый раз воспламеняющаяся в огромное пламя при создании нового творения?

- Нужен стержень, который направляет художническое начало к созиданию и творению прекрасного, к свободному мышлению и полету. В любом случае та картина, которая родилась в воображении, не находит своего полного отражения на холсте, потому что внутри всегда остается нечто, что дает жизнь новому творению или невероятной идее, способствуя ее воплощению на холсте.

- Животворное зерно, тот самый корешок, который дает новую жизнь…

- Вот-вот! Я пробовал претворить этот образ в натюрморте, но не получилось, в портрете - опять не вышло… Это все становится неким созидающим ядром жизни художника.

- Что вы скажете о своем участии в симпозиуме художников?  

- Я не раз участвовал в зарубежных симпозиумах, бывало, каждый год ездил в Испанию, Венгрию, Францию, Македонию, Монтенегро, в Лондоне проходила моя персональная выставка… На осеннем симпозиуме в Галаалты я впервые познакомился с Лейлой Хазари и ее интересными творческими идеями, которые увлекли меня. Это был мой первый симпозиум в Азербайджане. Надеюсь, мои работы будут выставлены в ее замечательной галерее.  

- Как художник, который долго искал и лепил себя, как бы вы обозначили направление, в котором работаете, свой стиль или жанр?

- Друзья характеризуют мое творчество как гиперреализм, но я считаю, что гиперреализм - это нечто другое, скорее, мой стиль реалистический. Я люблю портретный жанр, с которого и начался мой путь в мир живописи.  

- А тот, обещанный однокласснице, портрет вы закончили?  

- Да, конечно, ведь я обещал и сдаваться не собирался, хотя портрет написал через год с лишним и подарил той девочке. Это было делом принципа, я должен был представить стоящую работу. Знаете, в жизни есть знамения, которые нужно видеть и принимать, эти знамения для нас как школа, по ним мы учимся жизни, отношениям с людьми, близкими… Я думаю о том, что классический художник, писавший великолепные портреты, тоже имел две руки и пару глаз, как я, так почему же я не должен писать, как он?

- Вы ограничились училищем Азимзаде, а чем должен руководствоваться художник, чтобы в нем была потребность получить дополнительное образование в академии? Всегда ли академия - это высшая ступень творческого мастерства для художника?

- Я долго работал после окончания училища, но друзья всячески подбадривали меня получить высшее образование. Академия в первую очередь - это диплом, и уже потом это возможность бесплатно писать с натуры. В плане знаний… сложно сказать, да, я имел возможность беседовать с нашими корифеями, общался с Надиром Абдурахмановым, он был моим учителем, замечательный был человек.  

- С каким настроем вы присоединились к проекту симпозиума на природе?

- Как я уже отметил, у меня достаточный опыт участия в подобных мероприятиях, работать в команде - большая ответственность во многих аспектах, не только профессиональном. Я был настроен писать на свободную тему, но выбрал портрет. Здесь я написал два женских портрета.  

…Восхитившись двумя портретами девушек, которые автор прислонил к стене, я пыталась понять, что видела одна из них, прикрыв глаза, когда ветер растрепал ее волосы, а на губах играла еле заметная, загадочная улыбка. Портрет был романтически притягательный, живой, осязаемый, какой-то атмосферный с четким ощущением движения ветра, и то, что работа была написана не с натуры, в ней не было и намека на какую-либо заранее продуманную позу, делало ее еще более живописной…

- Вы писали с натуры или по памяти и воображению?

- Это был некий образ, а образы всегда теснятся в наших мыслях, и до конца работы я не знаю, как этот образ воплотится в картине. Здесь нашли отражение штрихи и краски, не существующие в реальности, а в позе добиться такого эффекта невозможно. По сути, глаза девушки открыты, но они устремлены в другое пространство, прикрыты веками, чтобы они не мешали видеть ей то, что видит ее душа. Мы видим не глазами, а внутренним зрением, ведь не каждый, кто смотрит, - видит.  

Два года назад, после того, как я перенес операцию на глазах, я ощутил разницу между тем, как я видел раньше и как стал видеть и воспринимать окружающий мир после. Сейчас, физически видя намного лучше, я понимаю, насколько разная у всех нас способность (не только физическая) видеть. Когда я вижу на улице какой-то необычный образ, мои глаза остаются к нему пригвожденными, но когда он исчезает из вида, стоит мне закрыть глаза, как он появляется уже в другом обличье. Но и реальность - это одно, а истина - совершенно другое, и они не всегда совпадают. Поиск истины - вот мой путь!

- Многолетний опыт художника и развитое внутреннее зрение обострили и отточили способность видеть невидимое и незримое. Внутренне с каждой новой работой и предшествующим ей скрупулезным анализом композиции, стиля, образного воплощения и других деталей вы все более совершенствуетесь и избавляетесь от того, что вам не нужно и мешает. С каждым разом вы иначе смотрите, иначе видите, по-другому воспринимаете и иначе запоминаете...  

- Есть такое выражение «вкус делает человека утонченнее»… Но и воспитывает, и наполняет счастьем, и обогащает... Поэтому не случайно в начале нашей беседы я сказал, что Всевышний наградил меня таким титулом, с которым ничто в мире не может сравниться. Не могу судить, насколько я хороший или плохой художник, но, слава Богу, я могу мыслить и дышать как художник, и это бесконечно ценный для меня дар.

- Думаю, на этой светлой благодарственной ноте мы и завершим нашу замечательную беседу… 

Афет ИСЛАМ,  

«Бакинский рабочий»