Продолжать жить после ухода из жизни, отпущенной тебе свыше, дано далеко не всякому. Эту привилегию могут предоставить ушедшему из жизни лишь его добрые дела, поступки, слова. И как бы мы ни привыкли к смерти чужой, думая о ней, понимаем, что вместе с ней ушла целая Вселенная…

На подобное философствование подвигли меня воспоминания об Эльмане Джафарли, моем коллеге и друге, замечательном журналисте-переводчике и просто человеке, достойном уважения. В нынешнем июне минуло уже пять лет, как его нет среди нас.

Произошло все внезапно: автомобильная авария, больница и… смерть. Когда мне сообщили об этом, я не поверила: ведь буквально накануне мы разговаривали с Эльманом по мобильному телефону, и в свойственной ему шутливой манере он уверял, что у него все в порядке. И вдруг такое…

…В Азербайджанском государственном информационном агентстве (Азеринформ),  куда я пришла в 1987 году, Эльман тогда  уже работал   на протяжении нескольких лет, был редактором-переводчиком. Я сразу обратила внимание на него - всегда подтянутый, одетый "с иголочки", в костюме и обязательно при галстуке, он выделялся среди сотрудников. А поближе мы познакомились, когда Эльман перевел на азербайджанский язык написанный мною по-русски довольно большой материал. Потом еще и еще… Помню, это были очерковые зарисовки, посвященные   некогда репрессированным, а потом реабилитированным ни в чем не повинным людям - в тот период наше агентство выпустило целую серию  моих очерков на эту тему под рубрикой "Белые пятна истории: они вновь обрели доброе имя".

Готовила я их с большим волнением - ведь речь шла о людских судьбах!  В каждую зарисовку буквально вкладывала душу. И мне было важно, чтобы все это прочувствовал также читатель азербайджанского  варианта. Сумеет ли переводчик добиться этого? К счастью, мои опасения оказались напрасными: Эльман Джафарли  стал, можно сказать, моим соавтором, сумев передать все нюансы, все оттенки пережитых мною при работе над материалами чувств. Его переводы были эмоциональны,  мастерски передавали личностное отношение автора к тому, о чем он рассказывал. 

И если честно, мне всегда хотелось, чтобы мои статьи, очерки и даже информации переводил, по возможности, именно Джафарли…

А еще мне нравилась его манера работать: чаще Эльман диктовал свои переводы оператору-машинистке - говорил, так быстрее, - причем,  делал это весьма артистично, с пафосом, акцентируя внимание на главном. Язык его переводов был сочным, ярким. Лексическое же богатство их можно объяснить, думаю,  его общей образованностью. Видимо, сказались успешная учеба в азербайджанской средней школе нынешнего Марнеульского района Грузии, где Эльман родился в семье служащих, знания, полученные им уже в Баку, в Институте иностранных языков (он изучал английский), наконец, работа в должности младшего редактора в Главной редакции Азербайджанской советской энциклопедии, потом корреспондентом газеты "Идман" ("Спорт"), откуда он и пришел в начале 80-х годов прошлого столетия в Азеринформ, нынешний АзерТАдж. Небольшой отрезок времени Эльману довелось быть заместителем главного редактора газеты "Хаят", переименованной позже в "Азербайджан". Но он оставил ее и вернулся в агентство, чтобы заниматься только любимым делом - переводами. И здесь, в информационном агентстве, он, профессионал в самом высоком толковании этого понятия, занимаясь переводами, одновременно, будучи заместителем главного редактора, приобщал к своей профессии молодых специалистов, щедро делясь с ними своим умением. Вероятно, это и послужило основным мотивом для назначения его в 2003 году, Распоряжением Президента Гейдара Алиева, вторым заместителем генерального директора АзерТАджа, творческой организации, в которой, как известно, переводческая деятельность, а значит, и качество переводов на иностранные языки,  играют немаловажную роль.

Эльман Джафарли выполнял работу по совести, иначе не умел. Надо сказать, что ему очень помогали его личные качества. Он умел строить отношения с сотрудниками - был уравновешен и доброжелателен. Умел даже свое недовольство чьей-то работой, скажем, неудавшимся переводом, выразить спокойно, не обижая человека. Люди тянулись к нему, любили общение с ним. Потому Эльман был душой любой компании, веселым, остроумным. А как любил танцевать! - хотя и был, прямо скажем, далеко не первоклассным танцором.  И танцевал. На свадьбах азертаджевцев, куда "виновники" торжества по утвердившейся доброй традиции приглашали обычно чуть ли не весь коллектив, на праздновании дней рождения сотрудников. К примеру, я нередко заглядываю в альбом фотографий, сделанных на моем полуюбилее, и с удовольствием смотрю на своих веселящихся коллег, а среди них, на первом плане, на залихватски пляшущего  Эльмана.

Впрочем, чувством юмора, желанием, а главное, умением повеселиться Эльман Джафарли покорял не только тех, с кем работал. Вспоминаю нашу с ним поездку на Кипр, в турецкую его часть,  в конце 90-х годов прошлого столетия, где в Лефкоше проходил форум представителей информационных агентств тюркоязычных стран. Эльман был буквально в центре внимания - всем участникам форума хотелось непременно пообщаться с этим "симпатичным азербайджанцем" - так его называли - поговорить, посидеть за столиком в кафе. Надо сказать, что  как настоящий кавказский мужчина, Эльман умел управлять столом, а  после бокала хорошего вина   становился лишь веселее и разговорчивее.

Кстати, на Кипре я открыла в Эльмане еще и качества, свойственные чаще нам, людям восточным. Он очень почтительно относился ко мне, помня, что я  старше него, всячески оберегал от возможных в поездке неудобств, не скупился на добрые слова, говоря о том, что я совсем неплохо выступила на форуме - ведь мне, русскоязычному журналисту, надо было произносить речь на родном азербайджанском языке.

И еще об одном. Эльман, при всей своей открытости, был застенчив. Когда я на Кипре спросила у него, какие подарки он везет жене и детям, он застеснялся: ему, как мне показалось, стало неловко говорить о жене и дочках с человеком, который  старше по возрасту. И тут мне вспомнились слова  моей старенькой бабушки - у нас не принято, учила она нас, молодых, говорить со взрослыми о женах, мужьях и детях.  Но потом Эльман,  поняв, наверное, что я - совсем  не из ортодоксальных мусульман, естественно, даже посоветовался со мной по поводу сувениров.

Я знала, что избранницей Эльмана была интересная, весьма современная женщина Лейла ханум,  подарившая ему двух очаровательных девочек. Спустя годы мне довелось побывать на их свадьбах, где и состоялось мое знакомство с женой коллеги.  Одна из  дочерей Эльмана, Нигяр, работавшая поначалу  оператором-компьютерщиком в Министерстве связи, позже пришла служить в наше агентство. Сейчас она - собственный корреспондент АзерТАджа по Прибалтике. А младшая - Наргиз - уехала с семьей в Швецию. Эльман был заботливым отцом, обожал появившихся на свет внуков, тосковал, когда Наргиз уехала из Баку.

Все мы, друзья Эльмана Джафарли, вспоминаем его с теплотой. Он ведь и сам был теплый, отзывчивый человек. Не помню случая, когда бы он отказал кому-то в какой-то услуге - перевести, прочитать, посоветовать. А еще была в нем некая тонкость. Кто-то из сотрудников рассказывал мне, как однажды в смутные годы начала 90-х, увидев в переходе в метро нескольких мальчишек, торгующих шариковыми ручками, он купил по одной у каждого: пусть, говорит, все что-то заработают. А покупая весовой товар в магазине, никогда не смотрел на весы: нехорошо, если продавщица подумает, что ей не доверяют… Мелочи, казалось бы… Но ведь и по ним складывается представление о человеке…

Но, конечно же, нам, людям, которые многие годы, что называется, денно и нощно, трудились рядом с Эльманом Гусейн оглу Джафарли, он запомнился прежде всего как человек, самоотверженно посвящавший себя любимому делу, которое выполнял легко и радостно. Наверное, потому нам и казалось, что   работу свою он воспринимает как большой праздник.

Очень печально, что жизнь Эльмана оборвалась так нелепо. Он еще многое мог сделать, многого мог достигнуть…Но, как сказал поэт:

"Плоть умирает, материя жива,
Преодолевают нашу бренность
Атомы духа - дела, слова.
Может, великое это сознанье -
Вечный двигатель смертных людей,
Жить, воплощаясь в мирозданье,
Дольше отпущенной жизни своей"…

Эльмира АЛИЕВА