(С предыдущими частями можно ознакомиться в №№202 (1 ноября), 225 (5 декабря).

Гюлара Кадырбекова (Кейлю гызы  Гюлара). Легендарная личность. Она относилась к той  породе людей, которых Господь Бог производит как «штучный товар», как сверхдорогой, бесценный образец своего искусства и отправляет в мир, дабы украшать его — красотой, поступками, делами.

В 20-30-х годах ХХ века она прославилась как ярчайший лидер женского движения в Азербайджане, как талантливый организатор, руководитель Центрального женского клуба имени Али Байрамова, как главный редактор журнала «Шарг гадыны» («Женщина Востока»), наконец, как известная своими публицистическими статьями журналистка. Даже одной из этих ее  ипостасей, сторон кипучей деятельности было бы достаточно, чтобы войти в особые анналы истории Азербайджана, однако итогом всей ее короткой, но яркой жизни, «наградой» за заслуги перед государством и народом стала ссылка в Сибирь и последовавшая вскоре смерть. Она не дожила всего года до своего 40-летия, а ее кипучая, направленная на благо людей и государства деятельность была пресечена, когда ей было всего 34 года…

ЧАСТЬ III

…В 1934 году, в превратившемся в оплот борьбы за свободу женщин крупном очаге культуры — клубе имени Али Байрамова проводились литературно-художественные вечера, встречи с поэтами, знатными людьми. Активно шла и подготовка к 15-летнему юбилею клуба, в связи с чем уже год-второй готовились материалы к выпуску книги, посвященной этой знаменательной  дате.

Вначале Гюлара ханум привлекла к этому делу известного драматурга, писателя Гурбана Мусаева (старшего брата писателя Гылмана Илькина), потом поэта Ахмеда Джавада и лично редактировала материалы. Книга под названием «История одного дворца», в которую вошли очерки, публицистические статьи, литературные отрывки на тему борьбы за свободу женщин и, конечно, фотографии, вышла в намеченный срок. Вся жизнь  клуба, начиная с 1920 года, была отражена на ее страницах: работа различных профессиональных мастерских, кружков, детского сада, дома малютки, спортзала, многочисленных ликбезов. Свое место занимали  очерки о первых в своих профессиях женщинах — летчице-азербайджанке, инженере, враче... В книге была опубликована и поэма Микаила Мушвига «Утро».

Наряду с другими работами, Гюлара ханум редактировала книги, продолжала писать статьи. Среди них: «Свобода женщин и наша интеллигенция», «О новой системе работы в женских клубах», «Все неграмотные женщины — на курсы грамотности», «Борьбе против безграмотности — серьезное  внимание», «Заново строить женские клубы». В них она рассматривала различные пути решения основных вопросов, стоявших перед страной.

Несомненно, что не каждому по силам взвалить на свои плечи такой большой объем работы и при этом руководить несколькими процессами, направлениями. Это возможно лишь для человека с особым мироощущением, мировоззрением, испытывающего внутреннюю потребность работать в таком ритме, наделенного поистине огненной энергией, совсем не похожей на ту, которой «пользуются» карьеристы. Эти ее качества хорошо иллюстрируют  ее статьи.

Дни празднования юбилея знаменитого  клуба могли бы стать венцом  сверхуспешной работы Гюлары ханум на ниве просвещения женщин-азербайджанок, борьбы за их права, но произошло иначе — началась ее травля.

Противники женской свободы, пишет Азиза ханум, те, кто хотел держать азербайджанскую женщину в рабстве, в неволе, смотрели недружелюбно, с презрением на передовых женщин, а вокруг главной своей мишени — Гюлары Кейлю гызы — вели сплетни, пересуды, писали доносы. Ее враги и завистники следили за каждым ее шагом, стремясь найти все новые поводы для ее очернения. Дошло до того, что стали выражать сомнение в ее национальной принадлежности. Азиза ханум, видимо, работавшая в архивах КГБ, пишет, что в одном из доносов было написано, что носящая псевдоним Кейлю гызы Гюлара Кадырбекова, на самом деле русская и скрывает это от партии. Гюлара была вынуждена поехать в родное село, чтобы собрать у аксакалов, повитухи, принимавшей роды у ее матери, старых женщин, с могилы отца Ибрагим Халила, у авторитетных членов партии, советских чиновников свидетельства с подписями о том, как саркастически замечает Азиза ханум, что «она не верблюд».

В доносах писали также, что ее  брат был арестован как контрреволюционер, что Гусейн Джавид, можно сказать, ежедневно приходил в дом Гюлары, что она окружена мусаватистами и что несмотря на то, что десять лет назад ее двоюродный  и сводный братья были арестованы как активные мусаватисты, она продолжает общаться с отчимом. И никто не задумывался над тем, пишет Азиза ханум, что отчим — пожилой человек, что это он вырастил ее, что рядом с ним — ее мать Баллы ханум, другая ее родня. Обратите внимание, чем заставляли заниматься одного из самых достойных людей Азербайджана, с юных лет посвятившего себя борьбе за освобождение азербайджанской женщины, как методично ее уничтожали, как, забывая о ее заслугах, словно их и не было, унижали, оскорбляли.

Видя сложившуюся вокруг Гюлары ситуацию, кто-то из родственников посоветовал ей уехать на время в район, чтобы не быть на виду. Она поехала в село Баскал, где были ее мать с отчимом. Потом была болезнь матери. Гюлару арестовали в день ее похорон. Как у преступника сняли отпечатки пальцев. Потом была череда допросов,  обвинение  в связях с мусаватистами.  В итоге — ссылка в Сибирь. Дальнейшая ее судьба несколько десятилетий широкому кругу людей была неизвестна, родственники также многого не знали. В честь Гюлары Кадырбековой, хотя ее больше знали по псевдониму Кейлю гызы, в Баку назвали одну из улиц, а в Баш-Гейнюке — школу, хотя таким женщинам, как Гюлара ханум, надо ставить памятники.

В Баку стоит памятник «Освобожденной азербайджанке», автором которого является земляк Гюлары ханум, народный скульптор Азербайджана Фуад Абдурахманов. Нигде не сказано, что прообразом «Освобожденной азербайджанки» была Гюлара Кейлю гызы, но не может быть, чтобы скульптор, часто бывавший в Шеки, о ней не слышал. Тем не менее появление этого памятника в столице Азербайджана — дань подвигу тех женщин, кто бесстрашно боролся за свободу забитых, угнетенных, заживо погребенных, будучи в массе своей безграмотными и закабаленными, в невежестве и беспросветности своей жизни азербайджанок, тех из них, кто имел живую душу, в ком жило стремление к свету знаний, к достойной жизни. А между тем памятник самой Гюларе Кейлю гызы мог бы оказаться не менее прекрасным, чем памятник поэтессе Натаван работы скульптора Омара Эльдарова. Ведь она была ко всем прочим перечисленным выше достоинствам, как уже говорилось, и необычайной красавицей. Впервые я услышала об этом от своей бабушки еще будучи школьницей начальных классов. Она была родственницей Гюлары ханум (моя мама называла ее двоюродной сестрой), правда, не знаю, в какой степени близкой, знаю лишь, что бабушка, которая  хотя и была женой бека и порой говорила «Хан яйлаги был наш, Мархал был наш», преклонялась перед личностью Гюлары ханум, служившей, по сути, той власти, которая  отняла у моей бабушки богатство, но она никогда об этом не сожалела, по крайней мере, вслух. Когда приходил кто-то из родственников, всегда вспоминала Гюлару и вздыхала: «Ах, Гюлара…» Кстати, бабушка была одной из тех бывших богатых женщин, которым Гюлара дала возможность, получив профессию (бабушка одно время заведовала детсадом, находившемся в одном из домов на нынешней улице Истиглал),  «встроиться» в новую жизнь, найти в ней свое место. Мне было всего 12-14 лет и я была погружена в свой мир, в текущую жизнь, поэтому не расспрашивала бабушку о подробностях, но навсегда запомнила ту интонацию, с какой она произносила имя «Гюлара» — с почтением, уважением. Это передалось подсознательно и мне.

В доме хранилась фотография, на которой моя бабушка была запечатлена с женщинами, вероятно, активистками Клуба имени Али Байрамова. В центре стояла Гюлара Кейлю гызы — статная красавица с густыми волосами, волнистыми линиями обрамлявшими ее лицо. Я дорожила этой фотографией бабушкиной молодости. И только сейчас поняла, что это была редчайшая историческая фотография, на которой был запечатлен образ неординарной женщины-азербайджанки, каковой была Гюлара ханум. Я заканчивала школу или уже училась в университете, когда эта фотография навсегда «ушла» из нашего дома. То что ее, по сути, похитили, я поняла позже. А тогда мама отдала ее подруге детства, которая одно время занимала значительный пост в области   культуры, считалась «старым большевиком». Как она объяснила маме, она задумала написать книгу о передовых женщинах Азербайджана, намереваясь, как она сказала, написать и о Гюларе ханум. Для этого и была нужна фотография. Я с нетерпением ждала, что интересного и нового она напишет о легендарной Гюларе. Но вот книга  издана, а  о Гюларе  в ней… не то что ни строчки — ни слова. Фотография так и не была возвращена. «Я ее куда-то положила, надо поискать», — говорила она. Так продолжался год, два, три… Потом она умерла. Так что о Гюларе Кейлю гызы не написано ни одной книги. Единственную при жизни статью о ней написала Мариэтта Шагинян.

Я не могла обойти вниманием судьбу Гюлары Кейлю гызы, более того, обязана была написать о ней, разузнать по прошествии стольких десятилетий хоть какие-то подробности богатой событиями и делами жизни.

От народного писателя Анара я впервые узнала, что статью о Гюларе ханум с его подачи  написал Герой Советского Союза академик  Зия  Буниятов.

— Я удивился, встретив его в МНБ, где меня интересовали документы, связанные с моими родителями. Я спросил его: «А вы что здесь делаете?» «Собираю материал о репрессированных женщинах», — ответил он. «А вы знаете, что одной из них была Гюлара Кейлю гызы?» — спросил писатель. Зия Буниятов не знал.

— Он удивился, когда я пересказал, что мне о ней говорили родители, — вспоминает  Анар муаллим. — Эта статья вышла в его книге о жертвах репрессий. Мама мне говорила, что Гюлара Кейлю  гызы была родом из Шеки, очень красивой, эффектной женщиной, была первым редактором журнала «Шарг гадыны».

Я нашла статью Зии Буниятова в книге «Гырмызы террор». Он приводит в основном факты — кто и как вел допрос арестованной Гюлары  Кадырбековой, в чем обвиняли. Вот справка от 8 августа 1938 года начальника 6-го отделения 4-го отдела Государственного управления безопасности лейтенанта М.Мустафаева на имя заведующего 4-го отдела старшего лейтенанта Атакишиева о том, что члены контрреволюционной  националистической организации Мирза Мамед Гасымов и бывший руководитель Комиссариата коммунального хозяйства Гамид Султанов в своих показаниях сообщили, что Гюлара Кадырбекова является членом контрреволюционной националистической организации. Помимо этого, сообщает Мустафаев, я вспомнил и других членов этой организации и хочу дать по их поводу  свои показания. Он пишет, что с Гюларой Кадырбековой он встретился  в июле 1936 года возле здания ЦК партии. Вместе они завернули в сад возле Кабинета министров и поговорили. «Наш разговор с самого начала пошел в националистическом духе, — пишет он. — Кадырбекова жаловалась на то, что ее каждый раз переводят с одного места работы на другое, не считаясь с ней. Она с гневом говорила, что ее мужа Асафа Рахманова (второй муж Гюлары  — Ф.Х.) арестовали понапрасну. Как указывает Зия Буниятов,  он был расстрелян 3 января 1938 года. Он также пишет, что Гюлара была арестована 26 июля в селе  Баскал Исмаиллинского района, на похоронах матери.

Зия Буниятов  указывает, что ордер на арест Г.Кадырбековой был выдан уже после ее ареста.

17 ноября 1938 года уполномоченный Корнешов допрашивает свидетеля Бильгеис Хашимзаде (она была одной из активисток Клуба имени Али Байрамова — Ф.Х.). Из протокола следует, что Хашимзаде написала заявление в управление госбезопасности, где сообщила, что несмотря на то, что сводный  брат Кадырбековой был арестован за контрреволюционную деятельность, она все же поддерживает связь с родственниками и до 1935-1936 гг. помогала своему отчиму, поддерживала связь с братом Юсифом. «Считаю важным сообщить, что отчим Кадырбековой был деревенским моллой», — пишет она и продолжает: «Отчим жил в ее доме. Несколько раз я лично видела, как она покупает для него продовольственные и хозяйственные товары».

«Уточните вашу информацию о связях Кадырбековой  с писателями-мусаватистами и другими разоблаченными врагами народа», — просит Корнешов. Хашимзаде сообщает о том, что подготовка книги «История одного дворца» была поручена писателю-мусаватисту Гурбану Мусаеву, о чем сказано выше в этой статье. «Кадырбекова неоднократно лично мне говорила, что поддерживает связь с разоблаченным врагом народа Гусейном Джавидом, он часто приходил в ее дом и сидел часами, а еще надо сказать, что Кадырбекова была близка и с разоблаченным врагом народа, инженером Хадиджой Гусейновой. Они вместе работали в клубе имени Али Байрамова, проводили время, дружили».

«Молодец, браво, Бильгеис Хашимзаде!» — саркастически восклицает Зия Буниятов. Он не знал, что Бильгеис Хашимзаде позже стала первой женщиной-прокурором Азербайджана, и что в 1987 году в интервью журналу «Азербайджан гадыны» в адрес Гюлары Кадырбековой она говорила хвалебные слова. После ее смерти.

Но это еще цветочки, в деле хранится и  донос рано умершего первого мужа Гюлары Ахмеда Кадырбекова. Написанный еще в ноябре 1928 года, он полон клеветы. В том же году муж Гюлары пишет в Нахчыванский отдел народного контроля о том, что у Кадырбековой «чуждое нам прошлое» и напрасно ее назначили заместителем отдела народного контроля Закавказского областного комитета. «Бедная Гюлара ханум!» — восклицает  Зия Буниятов, потрясенный подлостью близкого Гюларе ханум человека.

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА
(Окончание следует)