Но надо не посыпать голову пеплом, а развивать сопутствующие сектора экономики 

Безусловно, все принятые за последние пару десятилетий решения планетарного масштаба и уверенная политика развитых стран, выступающих в авангарде человечества в вопросе снижения выбросов диоксида углерода и метана с целью спасения климата, преследуют общую глобальную цель - постепенный отказ человечества от ископаемого топлива.
 
О том, насколько достижим полный отказ от ископаемого топлива, и перспективах нефтегазодобывающих стран в новых условиях в интервью газете «Бакинский рабочий» рассказал аналитик Проектного центра по энергопереходу Сколковского института науки и технологий (Сколтех) Сергей Капитонов. 
- Данные показывают, что, несмотря на все разговоры и действия отдельных государств по борьбе с выбросами парниковых газов, одни только выбросы углекислого газа в атмосферу в прошлом году составили 37,4 млрд тонн, увеличившись на 60% по сравнению с 1995 годом. Почему планы по сокращению выбросов провалились?
- Я бы не стал сравнивать с 1995 годом, потому как вся история с сокращением выбросов диоксида углерода началась после принятия Киотского протокола в 1998 году. Но даже при этом во главу повестки вся эта история с сокращением выбросов вышла только после подписания Парижского соглашения в 2015 году. Соответственно, корректнее было бы сравнивать объемы выбросов диоксида углерода с 2015 годом, а не с 1995-м. Кстати, именно после 2015 года были приняты ныне известные цели и задачи по недопущению повышения средней температуры на планете выше, чем на 1,5 градуса, а также планы по сокращению выбросов отдельных государств, вплоть до обещания достичь углеродной нейтральности. 
Что касается вашего вопроса, хочу заметить, что действительно сокращение выбросов наблюдается в развитых странах мира, в Евросоюзе, в частности, где активно применяют электромобили. Но весь мир состоит не только из ЕС. Большая часть населения планеты по-прежнему проживает в развивающихся странах и там важнейшим вопросом является не сокращение вредных выбросов, а удовлетворение спроса на энергию. До сих пор миллионы людей, особенно в Африке, живут вообще без электричества, а в странах Азии еще и без доступа к технологиям чистого приготовления пищи. Поэтому развивающиеся страны стараются развивать относительно недорогую угольную энергетику. Соответственно, растут выбросы вредных газов в Азии, что влияет на общую динамику выбросов по всему миру.  
- На состоявшейся в 2021 году в городе Глазго 26-й сессии Конференции об изменении климата - СОР26 - была выдвинута инициатива «Глобальное обязательство по метану» в качестве глобального обязательства по сокращению эмиссий метана США и ЕС. Цель «Глобального обязательства по метану» заключается в ограничении эмиссий метана до 2030 года в целом на 30% в сравнении с 2020-м. Насколько деятельность этой инициативы может увенчаться успехом в достижении заявленных планов?
- Сразу хочу отметить, что все принятые документы по сокращению вредных выбросов, хоть диоксида углерода, хоть метана, не являются обязательными к исполнению государствами. К примеру, некая страна выдвигает свое предложение по сокращению эмиссии диоксида углерода. Но при этом отсутствует какой-либо механизм, способный заставить эту страну выполнить ею же заявленные обязательства или наказать за их невыполнение. Безусловно, сама эта инициатива по сокращению эмиссии метана - важный вектор в климатической повестке и помимо глобального обязательства, подписанного в Глазго, существуют обязательства, принятые на корпоративном уровне. В частности, с 2014 года существует инициатива нефтегазовых компаний по добровольному сокращению эмиссии метана. Более того, логика Глазго была продолжена на недавней климатической конференции в Дубае, где ряд нефтегазовых компаний, включая SOCAR, подписали соглашение по добровольному сокращению выбросов метана к 2030 году. 
Таким образом, борьба с выбросами метана, по сути, является ключевым аспектом для того, чтобы нефтегазовый бизнес встроился в глобальную климатическую повестку. Дело в том, что метановые выбросы в реальности несложно сократить, в то время как их доля в общем объеме вредных выбросов в мире довольно весома. При этом энергетика является вторым антропогенным источником выбросов метана по объемам после сельского хозяйства. 
Таким образом, сократить выбросы метана на 30% вполне реально. Вопрос заключается в политической воле для осуществления задуманного и в соответствующих инвестициях.
- По итогам СОР28, прошедшей в ОАЭ, был принят документ, предписывающий отказ от использования ископаемого топлива к 2050 году. Как, по-вашему, это реализуемо? 
- Международное энергетическое агентство (МЭА) разработало подробный сценарий отказа от ископаемого топлива к 2050 году. Данный сценарий предполагает постепенную, поэтапную трансформацию мирового энергетического баланса. К примеру, на первом этапе, уже сейчас, предполагается отказ от разработки новых нефтегазовых месторождений. На втором этапе, к началу 2030-х годов, - отказ от добычи угля, а к середине 2030-х годов - отказ от сжигания угля и т.д. Таким образом, сценарий предполагает гигантскую трансформацию и в текущих экономических условиях он будет невероятно дорог. Также нельзя забывать о социальной стороне этой трансформации: есть такое понятие, как «энергетическая бедность». Поэтому на фоне всего этого сценарий МЭА выглядит полноценной утопией. 
При этом нельзя сказать, что давление на нефтегазовые страны отсутствует. Оно, безусловно, существует: со стороны экологических организаций, частных инвестиционных фондов с призывами сократить углеродный след, сократить инвестиции в «грязные» источники энергии и т.д. К примеру, даже такая всемирно известная нефтегазовая компания, как Shell, проиграла в суде климатическим активистам и согласно решению суда обязана серьезно сократить выбросы в атмосферу. То есть давление в европейских странах на нефтегазовые компании будет продолжаться. 
Но при этом нельзя забывать о том, что наш мир состоит не только из «золотого миллиарда». У нас есть еще Африка, развивающиеся страны Южной Азии (Индия, Пакистан), Юго-Восточная Азия (Вьетнам, Бангладеш, Индонезия). В этих странах проживают сотни миллионов людей, но такого доступа к энергоресурсам, как в Европе, у них нет. Конечно, там можно устанавливать солнечные панели на домах, но людям необходимо еще передвигаться. Поэтому ископаемое топливо еще долго будет оставаться на повестке дня, как важный продукт потребления человечества, и, соответственно, сценарий по отказу от ископаемого топлива к 2050 году мне кажется излишне оптимистичным. 
В то же время мы, конечно, пройдем пик потребления нефти и газа. К примеру, пик потребления нефти человечество может пройти в середине 2030-х годов, а пик потребления газа - в середине 2040-х годов. То есть это не будет означать отказ от этих видов топлива, просто за пройденными пиками уже не будет расти потребление нефти и газа. Но до этого никаких признаков кардинального снижения роли ископаемого топлива в мировом энергобалансе я не вижу. Более того, даже после того, как пик потребления нефти и газа будет пройден, то есть после 2050 года, ископаемое топливо все равно сохранит определенную роль в мировом энергобалансе. 
- Как вышеуказанные планы по отказу от ископаемого топлива отразятся на нефте- и газодобывающих странах, к которым относятся Азербайджан и Россия?
- Разумеется, общемировая тенденция постепенного падения спроса на нефть и газ, которая будет нарастать ближе к 2050 году, отразится на нефте- и газодобывающих странах, в том числе России и Азербайджане. Будет падать спрос на их нефть и газ, соответственно будет падать экспорт ископаемого топлива. 
Но тут не следует забывать, что любая масштабная трансформация содержит в себе не только риски, но и возможности. В частности, нефтегазодобывающие компании наших стран наверняка владеют определенными технологиями, которые можно применять не только для добычи нефти и газа, но и в сопутствующих отраслях экономики. К примеру, существует технология улавливания и последующего использования диоксида углерода. Сейчас эти технологии дорогие, но они необходимы, если человечество решило сокращать выбросы диоксида углерода в атмосферу. К тому же достаточно вспомнить, что еще 10-15 лет назад технологии по производству электро­энергии из солнца и ветра тоже были очень дорогими и абсолютно не конкурентоспособными по сравнению с традиционными газовыми ТЭС. Но сейчас строительство ветропарка где-нибудь в Северном море зачастую осуществляется уже без государственных субсидий, а стоимость электроэнергии, выработанной на ВЭС в Северном море, очень дешевая.       
Другая возможная сфера - развитие водородной энергетики. Конечно, сейчас вокруг водорода пока еще больше разговоров, но, тем не менее, уже сейчас он рассматривается как надежный источник хранения энергии, выработанной из альтернативных источников. Россия и Азербайджан могли бы обратить внимание на его производство.
Также нельзя забывать, что природный газ - не только энергоноситель, но это еще и химия, то есть производство различных видов полимеров. 
Таким образом, я не стал бы пессимистично смотреть на перспективы стран, добывающих углеводороды. Наоборот, таким странам ни в коем случае не стоит размывать свои десятилетиями наработанные компетенции и уходить в развитие непрофильных секторов экономики, в частности, превращаться в фабрики по производству солнечных панелей. Я уверен, что на ископаемое топливо спрос сохранится еще, как минимум, в течение ближайших  20-30 лет. А за эти годы необходимо будет развить сопутствующие компетенции: химическую промышленность, включая производство наноматериалов, водородную энергетику и т.д. То есть развивать все то, что сегодня сопутствует добыче и переработке нефти и газа. 
Следовательно, не следует сейчас посыпать голову пеплом, боясь, что спрос на нефть и газ останется в прошлом. Но при этом надо смотреть шире и развивать новые технологии на перспективу.