Шафига Эйвазова: Солист должен  обладать особой харизмой  и творческой индивидуальностью

Люди старшего поколения наверняка помнят ее появление на экране в составе ансамбля народных инструментов под руководством народного артиста, замечательного тариста Ахсана Дадашева. Оно не осталось незамеченным, и главную роль в этом сыграла не столько ее внешняя красота, олицетворявшая настоящую азербайджанскую ханым, сколько невероятная скромность, целомудрие и благовоспитанность, которые излучал весь ее облик с длинной косой.

Восточная привлекательность девушки, ее прекрасная игра на кяманче сочетались и с выражением неведения о том, какой красотой наградил ее Всевышний, именно это и притягивало к ней все взоры зрителей.

Народная артистка Азербайджана, первая женщина - солистка-исполнительница на кяманче, победительница фестивалей в Воронеже и Берлине, с 2003 года солистка симфонического оркестра Турции «Текфен - Кара Дениз», талантливая исполнительница мугамов и народных песен, игру которой слышали в более чем 60 странах, профессор Азербайджанской национальной консерватории Шафига Эйвазова считает, что кяманча в руках женщины - это совсем другое исполнение, ощущение и восприятие. Хотя мугам один на всех, но каждый исполнитель вкладывает в него свое индивидуальное понимание и интерпретирует по-своему. Этим и отличается один и тот же мугам в исполнении разных музыкантов.

Рассказывают, как в 1975 году во время проведения Дней культуры СССР в Польше, когда в национальном костюме с тяжелой длинной косой она вышла на сцену, все ахнули, и стоявший неподалеку художник Таир Салахов невольно воскликнул: «Вот она, азербайджанская красавица!»

Сегодня профессор Шафига Эйвазова - гостья нашей редакции, мы перелистываем незабываемые страницы ее творческой биографии и этапы пути к всенародному успеху.

- Шафига ханым, как получилось, что вас совсем юной взяли в ансамбль Ахсана Дадашева?

- Я училась на втором курсе Музучилища им.А.Зейналлы, мне в то время не было и 16-ти, но уже мечтала попасть в оркестр народных инструментов Сеида Рустамова. Проэкзаменовав меня, он ничего не сказал, и я подумала, что провалилась. Через пару дней, в перерыве между занятиями, меня подозвала нагаристка его оркестра Иззет ханым, кстати, очень грамотный музыкант, воспитавшая целую плеяду талантливых нагаристов, и сообщила, что Сеид муаллим принял меня в оркестр. От неожиданности и счастья я расплакалась и побежала домой обрадовать маму. На следующий день во время занятий в класс вошел незнакомый мужчина и сказал, что хочет забрать студентку, которую хвалят все педагоги, в свой новый ансамбль. Это был Ахсан Дадашев. Между прочим, легендарная Шовкет Алекперова, совсем юная, около двух лет играла на кяманче в оркестре Сеида Рустамова, но после того, как ее послушал Узеир бек, она оставила кяманчу и начала петь.

- Почему вас называют первой солисткой кяманчи?

- Дело в том, что до меня женщины-кяманчистки играли в оркестре, но никто не выступал соло, а первым солистом кяманчи был знаменитый Габиль Алиев. После него солисткой среди женщин впервые выступила я, и на всех зарубежных гастролях играла исключительно соло, хотя иногда были моменты, когда я играла и в составе национального трио.

- Габиль Алиев исполнял мугамы и народные песни в совершенно другом стиле, в корне отличавшемся от вашего, в чем особенность его и ваших интерпретаций мугама?

- Габиль муаллим, прежде всего, новатор, привнесший в исполнительское искусство кяманчи совершенно новые краски и стиль. Он избрал для себя другой исполнительский путь, несколько отойдя от классики, больше прислушиваясь к своему сердцу. Мугамы он исполнял в классическом виде, но наделял их собственными, новыми ритмами, мелодизмами и красками. Классика - это конкретные рамки, он вышел из этих рамок, дав волю импровизациям, и народ его очень любил. Это был настоящий самородок!

- Однако композиторы свои новые произведения часто отдавали именно вам…

- Верно, они высоко оценивали мою игру. Ф.Амиров в своем сборнике пьес отмечал особенности моего стиля, А.Ализаде, Х.Мирзазаде, мой педагог А.Герай - все они положительно отзывались о моем соло-исполнениях. Я трижды участвовала в международных музыкальных симпозиумах: в советское время в Куйбышеве с Бахрамом Мансуровым в 1978 году, в том же году в Москве с Габибом Байрамовым, Тукезбан Исмайловой и Ягубом Мамедовым, в  1987-м - в Самарканде с Алимом Гасымовым, и через год с Рамизом Гулиевым и Алимом Гасымовым в США и всегда кяманча восторженно принималась зрителями.

- Национальное трио сопровождает пение ханенде. Насколько правильно, когда тар или кяманча растягивают свою партию и представляют как бы соло-исполнение, притягивая внимание зрителей к себе, при котором ханенде остается на втором плане?

- Если взять за образец классическое исполнение трио, ханенде стоит на первом плане, а сопровождающие его музыканты - на втором. Но бывает, когда тар или кяманча как бы вступают в диалог и отвечают друг другу или самому ханенде, - это другое, но и его не должно быть слишком много. Например, Ахсан Дадашев часто вел такой диалог, но отвечал мягко и ненавязчиво, не мешая ханенде. Сегодня мы видим другую картину, поскольку среди инструменталистов практически нет солистов, и таким образом в составе трио они пытаются заявить о себе.

- Но ведь консерватория выпускает достаточно инструменталистов, и некоторые из них успешно гастролируют. Может, солисту нужен особый репертуар?

- В советское время солисты были в приоритете, а сегодня инструменталистов, способных выйти на сцену и представить оригинальное соло-исполнение, не особенно жалуют. С другой стороны, они так привыкают к исполнению в составе трио, что не могут без ведущего сопровождения тара, или, наоборот, тар не может без кяманчи. Солист должен обладать особой харизмой, отличающейся творческой индивидуальностью, и это очень важный момент. Находиться в одиночестве на сцене и привлекать внимание своей игрой и личной притягательностью - удел не каждого талантливого исполнителя. Помимо этого, у солиста должны быть другое мировоззрение и иная философия, более глубокое знание и способность донести до зрителя главное в мугаме, а аккомпаниатор может сопровождать игру или пение любого музыканта, вот в чем разница. Лучшие аккомпаниаторы, на мой взгляд, - Бахрам Мансуров, Ахсан Дадашев, Сарвар Ибрагимов.

- Какое счастье, что вы видели и работали с этими музыкантами, которые стали настоящими классиками и образцом для подражания не только в профессиональном плане, но и в плане высокой сценической культуры и организационных качеств как руководителя коллектива. Тем самым вы приобретаете возможность сравнивать то поколение исполнителей и нынешнюю молодежь, те критерии оценки профессионализма и современные. Вам всегда было на кого равняться, до кого расти, и это было лучшей и сильнейшей мотивацией! Шафига ханым, обычно исполнители имеют в своем арсенале несколько инструментов, на которых играют в зависимости от обстоятельств и места, а как у вас, тоже несколько кяманчи?

- Конечно! Например, Ахсан Дадашев предпочитал ту кяманчу, которая сегодня со мной, с ней я выступаю на концертах более 60  лет, с 1962 года! А, скажем, Гаджи Мамедов, наоборот, любил слушать меня с другим инструментом. Я использую несколько  инструментов, но они не доставляют мне того удовольствия, как самый первый.

- Выходит, быть солирующим музыкантом и быть аккомпаниатором - это разные направления одной специальности. Но почему-то концерты для кяманчи с оркестром народных инструментов или даже с симфоническим наши композиторы пишут не так активно, как для тара, в чем причина?

- Вы правы, музыкальной литературы для кяманчи по сравнению с таром меньше, но достаточно, - Х.Ханмамедов, Т.Бакиханов, А.Рахметова, О.Раджабов (посвятил мне свое последнее сочинение). Узеир бек наделял кяманчу ролью концертмейстера в оркестре, потому что это смычковый инструмент, он придавал ему большое значение. Но сегодня некоторые смотрят на этот инструмент свысока, это ошибочно и совершенно недопустимо.

- Вы очень тепло и с большой сердечностью отзываетесь о своем духовном наставнике, народном артисте и прекрасном таристе Ахсане Дадашеве. Мы знаем, что у него есть целый ряд замечательных песен и теснифов, которые раньше назывались народными. Опубликованы ли ноты этих сочинений отдельным сборником или они также изустно передаются музыкантами из поколения в поколение?

- Накануне 90-летия Ахсан муаллима заслуженный деятель искусств, профессор Ариф Асадуллаев нотировал все его сочинения и издал их в сборнике, в котором насчитывается более двадцати теснифов и ренгов. Эти произведения будут жить вечно, каждый из них в отдельности - симфоническое произведение! Помню, во время одной из зарубежных гастролей с Фикретом Амировым он сказал мне, что только на один его ренг «Шур» (на который были положены слова в неповторимом исполнении Ислама Рзаева) можно написать потрясающую симфонию. Все эти сочинения сегодня исполняются нашими студентами и музыкантами на концертах, хотя не всегда, к сожалению, называют имя автора, а порой даже искажают мелодический рисунок. Не могу не отметить, что в то время отношения между музыкантами отличались высочайшим уровнем уважения и глубокой почтительности младших коллег к старшим. Это именно то, чего не хватает сегодняшней молодежи, хотя все они относятся друг к другу с уважением, но это отношение совсем другого свойства, не сравнимое с тем периодом.

- Часто, беседуя с таристами и кяманчистами, я слышу, как они, говоря о своих коллегах, отмечают, что такой-то знает ноты, а другой, играет не по нотам. Но ведь все студенты во время учебы изучают нотную грамоту, знают и играют по нотам, так почему же есть такие, кто их не знает?

- То, что все они изучают нотную грамоту и умеют играть по нотам, - это верно. Но есть такие ученики, которые с трудом овладевают нотной грамотой, и тогда педагог начинает учить их устно, полагаясь на слух студента, показывая на инструменте или исполняя голосом тот или иной фрагмент мугама или какой-либо пьесы. В училище и консерватории даже есть предмет «Читка с листа», но есть студенты, которые затрудняются играть по нотам, больше полагаясь на свой более развитый слух. Тем не менее, нотная грамота обязательно нужна, без теоретических знаний не может быть настоящего профи, мастера кяманчи или тара. С другой стороны, говорят, что мугамное искусство - это устное творчество, но еще в средневековье ученые записывали и музыку, и теоретические исследования о музыке. Они обладали всесторонними и глубокими знаниями, музыканты были высоко эрудированными учеными, с мнением которых считались даже правители государств.

- Недавно на глаза попалась информация о том, что в Москве был опубликован нотный сборник «Армянские мугамы». Что вы скажете об этом?

- Да, я читала об этом в новостях, этот сборник был напечатан прошлогодней осенью в Москве. К сожалению, у нас не последовало на это сообщение никакого официального опровержения, заявления Министерства культуры или Союза композиторов. Армяне давно исполняют и охотятся за нашим мугамом. Представьте, один из наших музыкантов-инструменталистов, будучи в советское время в армии в России, рассказывал, как его сослуживец-армянин, узнав, что он музыкант, попросил написать ноты какого-то мугама и создал для него отличные условия. Но только он начал  записывать ноты, как его вдруг осенило: а зачем армянину наш мугам, лучше я запишу эти ноты у себя на родине. Последовал отказ, и спустя несколько лет он записал и издал недавно все мугамы. В любом случае армянам никогда и ничто не мешает присвоить то, что неразрывно связано с мусульманскими народами и издревле составляет неотъемлемую часть азербайджанской культуры.

Афет ИСЛАМ,

«Бакинский рабочий»