Угрозы «войны и шантажа» от бравого священнослужителя

«Да, я ошибся, как и все. Я понял свою ошибку уже 25 апреля. Мне больно из-за этой ошибки» - это душераздирающее признание предстоятеля ширакской епархии армянской апостольской церкви, архиепископа Микаела Аджапахяна связано с авантюрой, которую затеяли церковные круги в связи с заявлением премьер-министра Армении Никола Пашиняна касательно марша несогласных.  

Глава кабинета четко высказался о том, что «начатое в стране движение направляемое» и что за ним стоят как внутриармянские теократические силы, так и политические круги, а также внешние центры. Чтобы запутать правящую силу, предстоятель пускает пыль в глаза общественности, уточняя, мол, «да, это движение направляемо, но только Богом». 
Священнослужитель занимается разведением классического спойлерства, и многим это понятно. Однако витающий над некоторыми силами, в том числе и над церковными, призрак реваншизма постепенно превращается в двигатель механизма, с помощью которого несогласные оказывают давление на власть. Кто-то желает заставить Пашиняна свернуть процесс делимитации, который и так начался с большим опозданием, а кто-то видит в разворачивающемся уличном кордебалете возможность реализовать план смещения законной власти, чтобы прибрать ее к рукам и вернуться в позорное прошлое. 

Политические деятели в рясах не скрывают, что «хотят спасти всех от лжи, вранья, обмана, унижения, в том числе и самих обманщиков». Получается, что нынешний кабинет всех обманывает поневоле, и коли марш дойдет до своего логического порога, тогда и сам Пашинян вместе со своей командой также будет спасен. 
Выходит, глава кабинета, который приступил к выполнению требований, исходящих от трехстороннего Заявления от 10 ноября 2020 года, лукавит перед своим народом и идет чуть ли не на преступные действия, которые создают серьезные угрозы армянскому народу. 
Не в меру отчаянный священ­нослужитель, влезая не в свои дела, занимается не проповедями, а диктовкой политических заповедей. Утверждает, дескать, он и его единомышленники отнюдь не против демаркации, однако «ее нельзя проводить, шантажируя войной». «Не должно быть демаркации с последующим мирным договором, - считает он, - демаркация должна начаться после подписания мирного договора». И далее пускается в чистую демагогию, вбрасывая в информационное поле набор политических провокаций. «Ни одна цивилизованная страна не может посредством угроз чертить границы так, как она хочет. Демаркацию не проводят посредством угрозы войны и шантажа. Но глава нашей страны этого не понимает», - заключает архиепископ, присваивая себе полномочия премьер-министра.
Угрозы «войны и шантаж», на чем акцентирует внимание церковник, это как раз производное лживой пропаганды, которую наравне с радикальными политическими силами Армении муссируют и богословы. Это с их подачи сторонники Иревана во Франции, США и других странах Запада тиражируют недоброжелатели Азербайджана, чтобы очернить образ страны, тридцать лет терпевшей на своих землях внешнюю агрессию. 
Азербайджан выждал до последнего, чтобы избежать войны, обойтись без крови. Но агрессоры поставили на нежелательное и в результате поплатились.  
Бравый архиепископ считает, что власть напугана начавшимся движением. Он категорически не согласен с теми, кто утверждает, что «священнослужители не должны заниматься политикой». Этих людей он обвиняет в нерешительности, приводя свои аргументы: «Я всегда не разделял данного мнения и высказывал активные политические взгляды при всех властях. Безразличие - смертный грех, мы не можем быть равнодушными к происходящим в Армении процессам, которые угрожают нашей государственности и безопасности». 
По факту священник, который в свое время поддержал марш оппозиционера Никола Пашиняна на Иреван, повторяет его революционную технологию, делая из своего бывшего кумира врага народа. Потому и извиняется за свою ошибку. Но вызвавшийся в впередсмотрящие недовольной колонны священник забывает про главное, которое гласит, что война, кровь и жестокость не имеют ничего общего с божьим промыслом. Разве это допустимо, что армянские церковники в рясах рассылают по всему свету фотографии с автоматом наперевес, призывая соплеменников к новой войне? В то время как в апостольской церкви в самой Армении и ее зарубежных епархиях нормальные служители возносят молитвы во избежание новых потрясений и катаклизмов, призывают людей к миру и спокойствию, в иерархии Эчмиадзина люди получают благословение от патриарха Гарегина II на подстрекательство и обострение обстановки. 
Этимология такого уродливого явления, как политическая активность армянской церкви, не новость. Пока предки нынешних хаев вынашивали идею создания национального государства, прицеливаясь к ареалам Передней Азии, Османской империи и Кавказа, объединительную функцию в их рядах осуществляла церковь. Она стояла у истоков рождения таких реакционных и террористических структур, как «Дашнакцутюн», «Гнчак», «Арменакан» и других, и всеми силами снабжала их не только токсичной литературой, что сеяла межнациональную и межрелигиозную рознь, но и оружием.    
Не случайно в 1902 году русский царь Николай II издал указ о конфискации имущества армянской церкви и закрытии армянских школ. Русская православная церковь даже предала ее анафеме, и жесткие меры стали адекватным ответом на коварные намерения дашнаков подорвать устои российской государственности, спровоцировать смуту и хаос в кавказских пределах ради реализации идеи самоопределения. 
Перед первой русской революцией в армянских церквях и приходах по всему Кавказу были обнаружены тайники оружия, боеприпасов, нелегальные типографии. Самодержавие поняло, что так называемые стихийные волнения на Кавказе управляются из-за рубежа и осуществляются через армянские организации, главным образом через «Дашнакцутюн», ради размещения интересов европейских монархий и политических кругов.
В ответ на ограничительные меры царских властей армяне ответили террором. В октябре 1903 года член партии «Гнчак» тяжело ранил царского наместника на Кавказе Григория Голицына. Получив удары кинжалом в голову, тот вскоре скончался. По ходившим тогда слухам, террористы вынесли решение обезглавить князя и выставить его голову на Иреванской площади в Тифлисе. 
Причиной было то, что еще в 1897 году князь Голицын обратил внимание царя на опасную тенденцию политизации жизни на южных окраинах. Армянская церковь напрямую подстрекала людей к революции ради своих шкурных целей. По этой причине российский царь и наложил секвестр на имущество армянских церквей и издал указ о полном отстранении армян от участия в городских выборах. А князь Голицын заботился о безопасности российской государственности, за что и поплатился жизнью.
Серия покушений армянских террористов на государственных чиновников, а злодеи все состояли в церковных списках и направлялись иерархами, вынудила Николая II запретить деятельность партии «Дашнакцутюн» за систематическую подрывную деятельность. В 1912 году в Петербурге состоялся грандиозный судебный процесс над партией «Дашнакцутюн» с привлечением 159 обвиняемых и 850 свидетелей. Первые были «творцами» злодеяний и десятков зверских вылазок с большим количеством жертв. 
К сожалению, жуткая волна террора вынудила российского самодержца отозвать секвестр, и далее имущество было возвращено церкви, равно как и деятельность школ была восстановлена. В них детям вдалбливали в голову радикальные мысли о величии хаев, их «священной борьбе» за место под солнцем и прочие цели, ради которых проливалась обильная кровь.  
Возглавивший марш несогласных предстоятель Ширакской епархии внушает всем чувство страха, дескать, перед обществом маячит полная неопределенность, и она не может не беспокоить. 
Скорее застрельщик уличной вакханалии сам в страхе из-за развернувшейся стихии. Закрутил процесс, и душа ушла в пятки. И в самом деле, Никол Пашинян не будет миндальничать с буйствующими бунтарями и после возвращения из Москвы предпримет решительные действия. Иначе ему самому несдобровать.   
Однако в столь чувствительной атмосфере всем, и в первую очередь священнослужителям Армении, не следует забывать, что самый опасный страх охватывает людей, когда они осознают, что ошибались в течение долгого времени. Для них кошмарный сон продолжается вот уже более ста лет. Разве это не трагедия?