или Как Макрон создал условия для надвигающейся авторитарной реальности

Решение Эмманюэля Макрона распустить Национальное собрание и объявить внеочередные выборы действительно стало неожиданностью для всей Франции, погрузив Пятую республику в опасную неизвестность.

Импульсивная реакция Макрона последовала сразу после того, как крайне правые партии одержали победу на европейских выборах 2024 года, особенно во Франции и по всей Европе. Но окупится ли азарт Макрона в попытке «прояснить 
ситуацию»? 
Во Франции дело дошло до того, что считать успех крайне правых протестным голосом становится нечестным. И хотя остаются вопросы о том, смогут ли они перевести свой европейский успех на внутреннюю арену, ясно, что крайне правые больше не пугают людей во Франции: они видят в этом жизнеспособный вариант. 
С обеих сторон политического спектра критика Макрона была жесткой. Бывший президент Николя Саркози назвал внеочередные выборы «большим риском для страны», а бывший социалистический премьер-министр Лионель Жоспен назвал их «безответственными». 
Тем не менее по какой-то причине Макрон, кажется, настроен на то, чтобы крайне правые пришли к власти. Возникает вопрос: это саморазрушение или попытка показать некомпетентность крайне правых и подготовить Марин Ле Пен к третьему поражению на президентских выборах 2027 года? 
Вряд ли это второе, учитывая, что жесткие тактики Макрона для обхода своих оппонентов обернулись против него. Внезапные вне­очередные выборы должны были застать его оппонентов врасплох и не оставить им времени для консолидации. На деле же получилось все наоборот - потенциальный коалиционный партнер и консервативная партия «Республиканцы» объединились с соперниками из RN, в то время как левые партии поспешили создать альянс Нового Народного фронта, чтобы еще больше подорвать шансы Макрона. Так что, возможно, сам Макрон питает и поддерживает крайне правое чудовище. Он всегда флиртовал с повесткой крайне правых с тех пор, как пришел к власти на волне идентичной политики два десятилетия назад. Его послужной список репрессивных законов, включая законы о противодействии сепаратизму, всеобъемлющей безопасности и о миграции, поддерживали депутаты крайне правых. Макрон даже помог RN получить две позиции вице-президента в Нацио­нальном собрании. 
Эмманюэль Макрон вышел из центристского лагеря и использовал крайне правых, чтобы ослабить их. Он пошел еще дальше, позволив RN захватить его влияние и занять позицию фаворита в будущем французской политики. 
Если Жордан Барделла станет премьер-министром, то Макрон и Барделла будут заблокированы в параличе, пытаясь обмануть друг друга вместо управления страной. И чтобы подтвердить свой мандат, правительство Барделлы, вероятно, прибегнет к жестоким методам и беспощадному подавлению оппозиции, будь то в парламенте или госучреждениях. 
Но в действительности именно Макрон создал условия для этой надвигающейся авторитарной реальности. При нем французские мусульмане оказались на обочине - с законом о противодействии сепаратизму, превращающим школы в охотничьи угодья для исламофобии, когда журналисты допрашиваются разведкой, а полиция жестоко подавляет экологические группы, движение «желтых жилетов» и протесты против пенсион­ной реформы. Вместо того, чтобы дать общественности время для выбора, Макрон ускорил эти выборы и превратил их в противостояние между ним и крайне правыми. Но в отличие от 2017 и 2022 годов, на этот раз французские избиратели могут разоблачить его блеф. Крайне правые достигли своей высшей точки за десятилетия и получили поддержку от влиятельных фигур, такой как Винсент Боллоре с его медиамонополией и его крестовый поход за белую христианскую Францию. То, что осталось от французской демократии, исчезает на наших глазах. Политики и общественность делают ставку на крайне правых, чьи идеологические победы на протяжении президентства Макрона теперь очевидны. То, что началось при Николя Саркози как уловка скопировать политику тогдашнего Национального фронта по вопросам идентичности и безопасности - быть «бескомпромиссно правым», - закончилось политическим самоубийством. Макрон уйдет в историю как так называемый умеренный президент, который обещал стать барьером для крайне правых, но в итоге стал их трамплином, с его шуткой о том, что он бросил «незакрытую ручную гранату» на французское общество, и отражающей человека, который одновременно безответствен и незрел. 
Роспуск Национального собрания и скорое назначение внеочередных выборов стали историей двух Франций. Одна стремится к сказке о стране, которая хочет снова стать великой, возрождая своих старых демонов, а другая надеется спасти ее от них.