Иран в игре за региональное доминирование

В минувшее воскресенье руководитель Исламской республики Иран аятолла Али Хаменеи официально утвердил Масуда Пезешкиана в должности нового Президента.

А вчера, 30 июля, прошла церемония инаугурация Масуда Пезешкиана в качестве Президента Исламской Республики Иран. Это стало одним из центральных событий международной повестки уходящего месяца. 
Несмотря на это, выборы на пост президента Ирана вызвали спекуляции о будущем иранской внешней политики, особенно с учетом его предвыборного обещания «конструктивного взаимодействия» с внешним миром, которое привлекло значительное внимание.
По мере того как Пезешкиан готовился приступить к своим полномочиям, многие задавались вопросом, приведет ли он к значительным изменениям в региональной политике Исламской Республики Иран. Но процессы последних недель показали, что администрация Пезешкиана скорее продолжит прежний курс, так как Тегеран будет стремиться к консолидации своих достижений в регионе и в целом сохранять агрессивную позицию по отношению к присутствию США и их союзников. 
Роль президента во внешней политике, особенно в региональных вопросах, уменьшена структурными и системными ограничениями, контроль над которыми осуществляется мощными, неизбираемыми структурами Исламской Республики Иран: Канцелярией Верховного лидера и Корпусом стражей исламской революции (КСИР) через его Силы Кудс. Тем не менее Пезешкиан может изменить стиль, придерживаясь в основном примирительного тона и жестов открытости, стремясь к сотрудничеству главным образом в экономической и инвестиционной сферах с региональными государствами, особенно учитывая опасные обстоятельства в регионе из-за последствий конфликта в Газе.
Тем не менее с первых лет существования ИРИ, особенно после 
войны в Ираке в 2003 году, региональная политика Ирана была направлена на развитие и консолидацию сети прокси и союзников, известной как Ось сопротивления. Силы Кудс возглавляли расширение и стратегическую координацию Оси, которая сейчас охватывает палестинские территории, Ливан, Ирак, Сирию и Йемен, а также включает афганские и пакистанские компоненты.
Эта реальность означает, что избранные президенты в Иране имеют ограниченное влияние на региональную политику. Сам Пезешкиан признавал это многократно, особенно во время последних президентских дебатов. Когда соперник Джалили задавал ему вопросы о принятии решений во внешней политике, Пезешкиан откровенно заявил, что «окончательные решения принимает Верховный лидер». Застигнутый врасплох откровенностью Пезешкиана Джалили признал, что роль президента и других органов заключается в обеспечении точного, правильного и своевременного исполнения решений Лидера.
С момента своего избрания Пезешкиан уже очертил некоторые из своих региональных приоритетов. Одним из его первых действий стало ответное письмо Хасану Насралле, генеральному секретарю Хезболлы - ключевого члена Оси сопротивления, поддерживаемой Ираном. Пезешкиан заверил Насраллу, что «поддержка сопротивления глубоко укоренена в основной политике Ирана» и что она будет продолжаться. 
Звонки Пезешкиана лидерам групп и правительств Оси сопротивления не только подчеркивают их центральное значение в усилиях Тегерана по противостоянию Израилю, но и сигнализируют о продолжении давней региональной политики ИРИ. Тегеран действительно стратегически мобилизовал и направлял эту сеть для достижения своих региональных целей. В таких местах, как Сирия, Иран и члены Оси сотрудничали с мировыми державами, такими как Россия, чтобы бросить вызов роли США в регионе. Нет никаких признаков того, что это прекратится во время президентства Пезешкиана, особенно учитывая, что сам новоиспеченный президент подчеркивал важность тесных отношений со странами региона и выражал твердую поддержку Оси.
Ось сопротивления чувствует себя особенно угрожаемой Авраамовыми соглашениями и возможной реорганизацией региональной 
безопасности и геополитики, если эти соглашения расширятся и включат такие страны, как Саудовская Аравия. Эта угроза побудила Тегеран скорректировать свой подход к взаимодействию с арабскими государствами Персидского залива, особенно Саудовской Аравией. Несмотря на создание военной инфраструктуры для проекции силы с юга (хуситы) и севера (иракские ополченцы), Иран также преследовал дипломатическое взаимодействие. Даже правительство Раиси, поддерживаемое группами, враждебными к Саудовской Аравии, подписало соглашение с Эр-Риядом при посредничестве Китая в 2023 году.
Вместе с тем, стремясь к увеличению сферы торговли, Иран, безусловно, рассчитывает на арабскую и мусульманскую реакцию на конфликт в Газе, чтобы подорвать Авраамовы соглашения и воспрепятствовать нормализации отношений Саудовской Аравии с Израилем.
К сожалению, даже при большом желании нет никаких признаков того, что Пезешкиан намерен или имеет возможность изменить эту грандиозную стратегию.
Учитывая структуру власти в Иране и внутренние конфликты, аналитики и политики часто обсуждают, может ли каждый новый президент внести изменения во внешнюю политику страны. Это своего рода риторический вопрос. Ответить на него можно, но не сейчас.
Тем не менее в деле взаимодействия с региональными государствами, особенно с членами Совета сотрудничества стран Персидского залива и Западом, Пезешкиан и его министр иностранных дел смогут играть формальную дипломатическую роль в отношениях правительство-правительство. Это будет поддерживаться вероятным назначением на пост министра иностранных дел про-диалоговых фигур из числа реформистов/умеренных, таких как Аббас Аракчи, Мехди Санаи или Сейед Мохаммад Садр. Однако они не будут определять политику или быть единственными ее исполнителями, так как Силы Кудс КСИР продолжат играть решающую роль на местах в реализации региональной политики.
В лучшем случае через Высший совет национальной безопасности президент и некоторые члены кабинета могут повлиять на определенные аспекты принятия решений в сфере внешней политики. Однако иранские законы и прецеденты диктуют, что Хаменеи, неизбранная фигура, имеет окончательную власть над решениями Совета. Готовность Пезешкиана к взаимодействию с внешним миром и его менее спорный профиль по сравнению с его предшественниками, такими как Раиси и Ахмади Неджад, облегчат взаимодействие с соседями, в том числе с Азербайджаном и Западом. Однако эти качества не дают ему возможности диктовать направление и приоритеты иранской внешней политики.
Критический вопрос заключается в том, готовы ли реформистско-­умеренные/центристские силы противостоять Хаменеи и неизбранным институтам в области внутренней и внешней политики. Спустя годы, когда они в значительной степени были исключены из власти, возвращение реформистско-умеренных групп к власти через Пезешкиана ставит их перед дилеммой, как взаимодействовать с мощными неизбранными центрами внутри ИРИ. Конфликт с Верховным лидером и КСИР грозит дальнейшими неудачами для реформистско-умеренного лагеря, особенно учитывая, что их популярная база значительно сократилась. Победа Пезешкиана на выборах после двух туров конкуренции в значительной степени была обусловлена значительной явкой его соплеменников-тюрок во втором туре, а не политической машиной реформистов-умеренных.
Если администрация Пезешкиана будет согласовываться с неизбранными центрами режима, она, вероятно, будет играть более заметную публичную роль в иранской региональной политике, подобно дуэту Раиси-Амир Абдоллахиан. В противном случае, как и дуэт Хасан Рухани-Зариф, роль правительства Пезешкиана в регионе будет еще больше подорвана и ограничена. Сам Зариф жаловался на такое отстранение во время своего пребывания в должности, даже открыто критикуя бывшего командира Сил Кудс Касема Сулеймани за игнорирование его роли в региональных делах.
В то же время, учитывая текущую динамику, администрация Пезешкиана вряд ли существенно повлияет на политику Ирана по отношению к Соединенным Штатам на Ближнем Востоке. Без крупной сделки с США по восстановлению ядерного Соглашения по совместному всеобъемлющему плану действий или региональным вопросам - что Пезешкиан не может инициировать без одобрения Хаменеи и КСИР - Иран будет сохранять враждебную позицию по отношению к военному присутствию США, особенно в Ираке и Сирии, стратегически важных для Ирана районах. Силы Кудс продолжат использовать прокси-ополчения в этих странах для угроз и нападений на войска США, как это происходит с 7 октября.
Присутствие США в Ираке и Сирии остается основным препятствием для расширения доминирования Ирана в этих двух государствах. В обеих странах войска США в основном размещены в районах, контролируемых курдскими партнерами. Иран, вместе с режимом Асада, использует транснациональные и местные племенные ополчения для преследования Сирийских демократических сил и нападений на базы США в Сирии. В Ираке Тегеран напрямую нацеливается на войска США и союзные курдские интересы через связанные шиитские вооруженные прокси. Несмотря на затишье в таких нападениях, Пентагон обвинил группу, поддерживаемую КСИР, в запуске двух беспилотных атак на войска США на авиабазе Айн аль-Асад в Ираке 16 июля, что подчеркивает повторяющийся характер агрессии групп Оси сопротивления, поддерживаемых Ираном. Использование этих прокси-групп позволяет Тегерану отрицать прямую ответственность, извлекая выгоду из ослабления Соединенных Штатов и увеличения давления на политиков США для вывода войск из Ирака и Сирии. Тегеран надеется, что рост изоляционистских настроений как на левом, так и на правом крыле идеологического и политического спектра США, в сочетании с постоянным преследованием и расчетливым истощением войск США, в конечном итоге заставит будущего президента США отказаться и вывести войска из региона.
Судя по всему, администрация Пезешкиана будет следовать установленному курсу, усиливая приверженность Ирана своей давней цели - быть одной из главных держав на Ближнем Востоке. Поэтому несмотря на возможность тактических изменений и адаптаций, основные цели и направления внешней политики Ирана продолжают определяться долгосрочными стратегическими интересами и сложившимися геополитическими реалиями.