или Как Пашинян перечеркнул  «многострадальную» память армян

Премьер-министр Армении Никол Пашинян опубликовал в Telegram-канале запись, которую 20 августа 2009 года он оставил в своем тюремном дневнике, мгновенно вызвав бурю осуждений как в Армении, так и за ее пределами.

Его размышления о «геноциде», названные «Механика геноцида», стали поводом для глубоких размышлений о природе национальной памяти, коллективной ответственности и исторических интерпретаций. По сути, тюремные записи Пашиняна поднимают важные вопросы о власти, страхе и человеческой психологии.
«Вы когда-нибудь задумывались над тем, какие характеристики геноцид раскрывает в людях, которых убивают? Вы когда-нибудь задумывались, как геноцид становится возможным?» - задается вопросами Пашинян, предлагая представить себе архетипическую сцену геноцида: миллионы людей, покорно идущих на смерть, полагаясь на иллюзию, что насилие обойдет их стороной. Этот образ, яркий и болезненный, служит основой его анализа: как сравнительно небольшая группа - тысяча вооруженных людей могла подчинить миллионы безоружных? Ответ, по его словам, кроется в глубинах человеческого сознания, в активации того, что он называет «механикой геноцида». 

Пашинян утверждает, что основа «геноцида» - не только внешняя агрессия, но и внутреннее состояние народа, в котором укоренились страх, пассивность и надежда на то, что кто-то другой будет бороться за свободу. «Точнее, они не ждут своей очереди, а надеются, что эта участь их минует. Каждый уверяет себя, что происходящее его не касается, и поэтому лучше ему не вмешиваться, и насилие обойдет его. Меня всегда поражали сцены, когда дюжина, пусть даже вооруженных, людей гонят тысячи людей на расстрелы и пытки, даже если это тысячи безоружных и изнуренных. Даже вооруженные десятки бессильны против сотен, тысяч безоружных», - пишет он. Такое мышление становится почвой для того, чтобы народ, в данном случае армяне, превратился в ту самую необходимую «жертву». 
Заявления Пашиняна, поставившие под сомнение факт «геноцида армян», вызвали шквал критики. Политические деятели, в частности сооснователь партии «Страна для жизни» Мане Тандилян, назвали его слова государственной изменой и потребовали отстранения премьер-министра от власти. Однако за этими обвинениями скрывается более сложный вопрос: кто и как формирует коллективную память народа? Почему исторические трагедии превращаются в инструменты политического давления или пропаганды?
Еще 5 января сего года премьер-министр Армении Никол Пашинян в видеоролике, распространенном правительством, на встрече с представителями армянской общины Швейцарии поставил под сомнение факт «геноцида армян» в Османской империи. В нем он, в частности, заявил: «Мы должны понять, что произошло и почему это произошло. И как мы это восприняли, через кого мы это восприняли и как получилось, что в 1939 году не было в повестке дня геноцида армян, а в 1950 году он появился? Как это произошло, мы должны понимать или не должны понимать?»
Эта временная пауза, по его мнению, заслуживает изучения. Независимые эксперты предполагают, что в своих заявлениях Пашинян либо демонстрирует недостаток знаний, либо намеренно пытается создать новый нарратив, утверждая о том, что тема «геноцида» была искусственно поднята Советским Союзом для давления на Турцию.
«И если умирать, то почему бы не умереть достойно? Почему армяне, которых гнали в пустыню, не атаковали и не уничтожили солдат, которые их гнали?» - задается вопросом Пашинян. Это указывает на глубинный кризис идентичности, где жертва перестает видеть себя как субъекта истории. Пашинян подчеркивает, что геноцид невозможен без пассивности жертв, что эта пассивность - результат многовекового укоренения страха, покорности и надежды на спасение извне.
Эти размышления создают новый вызов для армянского общества, которое привыкло воспринимать «геноцид» как аксиому. Что это, попытка разрушить этот нарратив или, напротив, призыв к более глубокому самопознанию? Его слова становятся лакмусовой бумажкой для понимания того, готово ли армянское общество смотреть на себя критически.
Однако критики Пашиняна утверждают, что такие заявления опасны. Они подрывают международную репутацию Армении и могут стать поводом для отказа Турции и других стран признавать факт «геноцида армян». В то же время сторонники Пашиняна видят в его словах попытку осмыслить, как нация может превратиться из жертвы в субъект истории, научиться преодолевать механизмы внутреннего поражения. 
Своими размышлениями о «трагедии» своего народа Пашинян пытается поднять вопросы, которые выходят за пределы национальной идентичности и, дескать, становятся универсальными для всех обществ. Он уверен, что они затрагивают фундаментальные аспекты человеческой природы и политической организации: как формируется уязвимость нации? Какие социальные, культурные и исторические процессы превращают страх в основу разрушительных действий? Как преодолеть коллективную травму, не допустив ее превращения в очередной виток ненависти?
Тем не менее высказывания Пашиняна открывают возможность для новой парадигмы осмысления истории, которая выходит за рамки выдуманного армянского национального страдания. Это взгляд, который предлагает универсальный урок: каждый народ должен быть готов исследовать свои уязвимые места, чтобы предотвратить повторение трагедий. Границы геноцида пролегают не только в физическом пространстве - они начинают строиться в мыслях, в страхах, в принятии несправедливости как нормы.
Размышления Пашиняна некий призыв к глобальному диалогу. Очевидно, что этот диалог не оспаривает право армян на память, но поднимает вопрос о том, как память может стать инструментом созидания, а не разрушения. История, помимо прочего, является еще и инструментом, способным предотвратить повторение трагедий, если его использовать с умом, смелостью и ответственностью. 
Годы, десятилетия - так много времени утекло на бесконечные усилия армянского лобби в попытке навязать миру миф о «геноциде». Огромные ресурсы, исчисляемые миллионами долларов, пошли на кампании, пропаганду, политические манипуляции, судебные тяжбы и фальсификацию истории. И к чему все это привело? Разве удалось построить что-то вечное, значимое, объединяющее? Или все, что осталось, - это раскол, недоверие и еще больше барьеров между народами?
Ответ напрашивается сам собой: эти усилия, эту энергию и эти ресурсы надо направить в другое русло - на создание прочного фундамента для мира, дружбы и добрососедства. На проекты, которые объединяют, а не разъединяют. На помощь тем, кто в ней действительно нуждается, на развитие образования, науки, культуры. На восстановление мостов, которые были разрушены ложью и ненавистью.
История показывает: только те, кто смотрит вперед, достигают настоящих высот. Те, кто живет прошлым, застревают в безысходности. И может быть, вместо того чтобы впустую тратить время на борьбу с призраками прошлого, стоит направить все силы на будущее, в котором победят понимание, доброта и человечность. 
Мудрость веков гласит: созидать всегда труднее, чем разрушать. Но именно созидание оставляет след в истории, а разрушение - лишь пепел.