Армения в поисках нового формата взаимодействия с миром

За последние десятилетия история в руках современных политиков превратилась в оружие, которое способно как увековечить память о прошлом, так и сформировать дипломатические и стратегические взаимоотношения.

Признание Францией так называемого «геноцида армян» - один из таких шагов, который, будучи лишенным юридических оснований, приобретает острую политическую окраску. За этим актом скрываются исторические интерпретации, сложная игра влияния, в которой сплетаются национальные интересы, электоральные расчеты и глобальные стратегии.
Во Франции одна из крупнейших армянских диаспор в мире, и ее влияние на французскую политику весьма значительно. Здесь существует традиция использования тем, связанных с «геноцидом армян», в электоральных и дипломатических целях. Французские политики неоднократно поднимали этот вопрос в преддверии выборов, стремясь заручиться поддержкой армянской общины.

Каковы истинные мотивы Франции? Почему Париж столь избирательно подходит к историческим трагедиям? Может ли Армения действительно пересмотреть свою политику? 
Об этом и многом другом корреспондент БР беседовал с аналитиком анкарского Центра исследований Евразии Хазел Чаган Эльбир.

- Насколько юридически обосновано признание Францией «геноцида армян» в 1915 году на территориях, контролируемых властями Османской империи, если сам закон не предусматривает никаких механизмов наказания или последствий?
- Признание Францией «геноцида армян» - это исключительно политический шаг. Согласно международному праву, геноцид считается преступлением, которое требует судебного разбирательства и вынесения вердикта в рамках международных юридических структур. В случае с Арменией и Турцией такой процесс не проводился, и ни один международный суд не признал события 1915 года геноцидом. Поэтому французский закон 2001 года является не юридическим, а политическим актом, направленным на укрепление отношений с армянской диаспорой и оказание давления на Турцию. Это доказал и «жест» посла Франции в Иреване Оливье Декотиньи, который в годовщину признания Францией так называемого «геноцида армян» опубликовал соответствующий пост на платформе X на армянском языке.
Важно отметить, что Франция не применяет аналогичную юридическую риторику к собственному историческому наследию, включая события в Алжире. Таким образом, ее действия в данном случае подчеркивают избирательный подход, при котором исторические события используются как дипломатический инструмент. Это создает прецедент для других стран, которые могут аналогичным образом использовать историю в политических целях. 
- Можно ли рассматривать недавние заявления Пашиняна на встрече с армянской диаспорой в Швейцарии как шаг к пересмотру Иреваном позиции по «геноциду»?
- Недавние заявления премьер-министра Армении Никола Пашиняна в Швейцарии выходят за рамки традиционного армянского политического дискурса. Действия главы армянского правительства, публично ставя под сомнение укоренившуюся риторику, означают потенциальные изменения в национальной исторической политике. Это не единичный выпад, а возможно, начало фундаментального пересмотра стратегических ориентиров Армении, особенно в контексте ее международных отношений. Армянская политика десятилетиями строилась на жестком нарративе, который был как инструментом внешнеполитической риторики, так и важным фактором внутренней идентичности. Переход к более прагматичным и дипломатичным действиям обусловлен с одной стороны осознанием необходимости нормализации отношений с соседями, с другой - стремлением к новому формату взаимодействия с международным сообществом, где традиционные идеологемы уже не работают так эффективно. Однако Пашиняну будет крайне непросто изменить общественное мнение внутри самой Армении. Политические элиты, общественные институты, диаспора и оппозиция десятилетиями формировали общественную повестку, основанную на консервативных представлениях. Этот нарратив поддерживался и политическими лозунгами, и образовательной системой, и СМИ, и культурной средой. Любая попытка его модификации встречает мощное сопротивление, а в условиях сложной внутриполитической динамики подобные инициативы несут для Пашиняна значительные репутационные и электоральные риски. Важно учитывать и фактор международной конъюнктуры. Армения оказалась в ситуации, когда продолжение старого курса ведет к нарастающей изоляции, а попытка адаптироваться к новой реальности требует болезненных решений. Если такие заявления со стороны Пашиняна станут систематическими, это может означать не только тактический маневр, но и стратегическую перестройку внешнеполитического курса. В таком случае можно ожидать более гибкого и конструктивного диалога с Турцией, пересмотра армяно-российских отношений и попытки интеграции в новые геополитические конфигурации. Однако главный вопрос остается все же открытым: является ли это осознанной долгосрочной стратегией, призванной привести Армению к более прагматичному политическому будущему, или же Пашинян лишь тестирует почву, рассчитывая на краткосрочные политические дивиденды?
- Как международное сообщество реагирует на признание Францией «геноцида армян»?
- Это сложный политический инструмент, затрагивающий глобальные и региональные балансы сил. Подобные акты закрепляют в международном сознании определенную интерпретацию прошлого, но при этом вызывают острые реакции, демонстрируя, насколько политика памяти является действенным оружием в геополитической борьбе.
Турция традиционно категорически отвергает квалификацию событий 1915 года как геноцид, называя их трагическими, но не подпадающими под определение, установленное Конвенцией ООН 1948 года. Реакция Анкары на решение Франции была предсказуемо резкой - дипломатические протесты, угроза пересмотра отношений с Парижем и обвинения в попытке использовать историю как инструмент давления. Однако Анкара не ограничивается только словами. Турция активно укрепляет союзнические связи с государствами, которые не поддерживают подобные признания, тем самым выстраивая свою собственную коалицию против одностороннего трактования истории. 
Многие западные государства давно признали «геноцид армян», однако их позиции остаются разными: некоторые ограничиваются символическими жестами, а другие, как Франция, вводят уголовную ответственность за отрицание. Однако ключевой вопрос заключается в том, что, несмотря на признание «геноцида армян», страны Запада не предпринимают никаких реальных действий, например, в международных судах. Это подчеркивает, что их интерес состоит не столько в поиске исторической справедливости, сколько в формировании определенных политических нарративов, позволяющих оказывать давление на Турцию, но не заходить слишком далеко, чтобы не потерять рычаги влияния.
Государства, поддерживающие Турцию, ведут себя осторожно, осознавая, что признание «геноцида армян» несет в себе мощный политический заряд. Они предпочитают не участвовать в этом процессе, что связано как с экономическими интересами, так и с пониманием геополитических последствий. Азербайджан, Пакистан и некоторые другие страны Ближнего Востока рассматривают это как инструмент давления на своего стратегического партнера, а потому категорично отрицают подобные инициативы.
Франция, исторически играющая активную роль в армянском вопросе, демонстрирует здесь, помимо прочего, стратегический расчет. Ее признание направлено на укрепление влияния среди армянской диаспоры, а также на усиление давления на Турцию, особенно в контексте ее растущей независимой внешней политики. Париж понимает, что такая позиция способна повлиять и на его отношения с Анкарой в рамках НАТО, а также на переговоры по вхождению Турции в ЕС, хотя этот процесс и так заморожен.
Турция, скорее всего, продолжит свою стратегию дипломатического противодействия и укрепления связей с государствами, готовыми разделять ее позицию. В то же время Франция и ее союзники будут и дальше использовать этот вопрос в своих политических играх, особенно в моменты, когда Турцию необходимо «обуздать».