Франция снова наступила на минное поле Алжира

За 48 часов - таков ультиматум, выставленный 12 французским дипломатам, связанным с Министерством внутренних дел Франции. И это не порыв. Это приговор. Ювелирно точный, выверенный по часам и направленный в самое сердце французской внешнеполитической самоуверенности.

Министр иностранных дел Франции Жан-Ноэль Барро подтвердил: «Алжир попросил 12 наших сотрудников покинуть страну в течение 48 часов». Под «сотрудниками» подразумеваются лица, тесно связанные с механизмами внутреннего надзора и политической логистики Франции - представители МВД, операторы скрытых переговоров, курьеры влияния. Те, кто в «мирные» времена шлифует мягкую силу. 

Но Алжир дал понять: эта сила более не воспринимается как дипломатия. Это называется по-другому - вмешательство.
Алжирский гнев не есть эмоциональная вспышка, это, скорее всего, холодная реакция на действия Франции, которая в очередной раз демонстрирует постимперское мышление. Повод - громкий инцидент, вышедший за пределы кулуаров. Французские власти задержали троих граждан Алжира, подозреваемых в «тяжких преступлениях». Среди них сотрудник алжирского консульства. Формальный контекст: попытка похищения влиятельного критика алжирских властей Амира Бухорса, более известного как Amir DZ, проживающего во Франции и ведущего разоблачительные материалы против алжирского режима. 
В обвинении, предъявленном трем гражданам Алжира по делу о похищении Бухорса, говорится, что «иностранная держава без колебаний совершила насильственные действия на французской земле путем запугивания и террора, способных поставить под угрозу жизнь», передает газета Le Monde.
Но суть не в блогере, а в почерке. Франция развернула уголовное дело на своей территории, как если бы Алжир был колонией, чей суверенитет ограничен депешами из Парижа. И Алжир прочитал этот жест буквально. МИД Алжира назвал действия Франции «неприемлемыми» и предупредил о «решительном ответе». Он не заставил себя ждать.
Алжирская сторона трактует ситуацию как наступление на дипломатическую территорию. В этом заключается вся боль накопленных десятилетиями унижений. Франция, не способная расстаться с ролью жандарма Магриба, до сих пор ведет себя так, будто границы ее влияния не ограничиваются Средиземным морем. Но этот подход больше не работает. С 1962 года прошло достаточно времени, чтобы бывшая колония превратилась в государство, способное отстаивать свою субъектность. Сегодня Алжир - вовсе не фон для французской политики, а партнер, который умеет отвечать.
К тому же выдворение не является жестом демонстрации. Это геополитический маркер, сигнал всему франкоговорящему югу: Париж может потерять контроль не в очередном референдуме, а в каждом отдельном решении бывших колоний. А когда речь идет о сотрудниках МВД - это уже деконструкция всей системы слежки и давления.
Французский министр Барро попросил Алжир «отказаться от этих мер, не связанных с текущим судебным разбирательством». Но дипломатическая лексика звучит фальшиво, когда речь идет о системном неоколониализме. Франция вновь пытается представить свое вмешательство как юридическую необходимость. Однако за этим скрывается страх потерять рычаги влияния в Северной Африке.
Алжир, напротив, выступает с позиции силы: спокойной, рациональной, но безапелляционной. Ирония в том, что Франция, страна, которая веками диктовала другим как жить, теперь сама попала в дипломатическую изоляцию, и что важно - не от сверхдержав, а от собственного прошлого.
Этот скандал трудно назвать эпизодом, скорее - это симптом. Точки давления больше не работают. Агрессивные задержания, попытки контролировать дискурс, шпионаж под прикрытием больше не являются инструментами французской державности. Что является доказательством ее упадка.
Алжир не уговаривает, он диктует, и это - тренд. Франция теряет старую Африку. Ту, что молчала. Ту, что прощала. Новая Африка говорит языком ультиматумов. И если Париж продолжит играть в полицейского метрополии, он рискует остаться один с воспоминаниями о былой славе и высланными дипломатами в багажнике. Ведь в геополитике эпоха 48 часов может стоить десятилетий влияния.