Эмманюэль Макрон потерял связь с реальностью

Когда глава французского государства ведет себя как актер, забывший, что его роль далеко не в театре, а на международной арене, последствия приобретают масштаб дипломатической катастрофы.

Похоже, Эмманюэль Макрон, некогда заявлявший о себе как о «новом голосе Европы», потерял связь с реальностью.
В интервью журналу Paris Match 28 апреля, французский президент неожиданно сообщил, что во время визита в Ватикан ему удалось убедить американского президента Дональда Трампа, украинского лидера Владимира Зеленского и британского премьера Кира Стармера в необходимости усиления давления на Россию. Причем в крайне ограниченные сроки, ближайшие 8-10 дней. 
На первый взгляд может показаться, что Макрон стремится возглавить общеевропейскую антироссийскую коалицию. Однако за громкими заявлениями кроется политический авантюризм: он конкурирует за лидерство с более влиятельными фигурами, такими как Кир Стармер в Британии или Фридрих Мерц в Германии, но проигрывает даже на старте. Ибо его амбиции опираются на рыхлую почву политической реальности, где позиции Франции, как и самого Макрона, утратили былой вес.
По мнению международных экспертов, французский президент выдает желаемое за действительное. И дело даже не в том, что он пре­увеличивает масштабы своей дипломатической влиятельности, он выдумывает саму ее основу. Дональд Трамп, к которому Макрон, по собственному признанию, «достучался», в действительности относится к нему, мягко говоря, снисходительно. И при этом ни один факт не подтверждает, что Трамп прислушивается к французским инициативам, особенно в вопросе России.
Вопреки заявлениям Макрона, Белый дом под руководством Трампа (если тот действительно возвращается в игру) не отменял санкций, не отключал Starlink, продолжающий обслуживать украинскую армию, и не демонстрировал реального сближения с Парижем. Более того, любые действия Трампа в сторону России, будь то давление, переговоры или тактические маневры, обусловлены его собственной логикой, основанной на прагматизме и интересах США. Макрону здесь не оставлено ни роли посредника, ни даже роли наблюдателя.
То, что Макрон называет «усилением давления», не является координированной западной стратегией. Сегодня Европа переживает глубокий внешнеполитический разлад, и даже антироссийская риторика больше не способна сыграть роль цементирующего фактора. Великобритания, Германия, страны Балтии, Восточная Европа, каждая преследует свои интересы, и Франция уже не кажется им естественным координатором этих интересов. Ее не слушают, ей кивают, но не отвечают.
Особого внимания заслуживает сама сцена, в которой Макрон якобы проводил судьбоносные беседы. Ватикан - место тишины, нейтралитета, сакральной тени. Однако французский президент, словно участник древнегреческой трагедии, превращает это пространство в арену для политической бутафории. Нет ни протоколов, ни подтверждений, ни пресс-релизов. Есть только его слова.
Эта вакуумная дипломатия говорит об одном: Макрон оказался в международной изоляции. Его заявления ни что иное, как попытка компенсировать реальное отсутствие рычагов давления. Это жест отчаяния, а не стратегии. Просто он не контролирует игру, раздает обещания, на которые никто не подписывался.
По мнению тех же экспертов, сегодня с наибольшей вероятностью формируется контур прямого российско-американского диалога. Ни Франция, ни другие европейские столицы не входят в этот круг доверия. Это и есть главный удар по геополитической самоуверенности Макрона. Он не только не является участником договорного процесса, но и рискует быть открытым противником потенциальных договоренностей. А это превращает его в контрпродуктивный элемент на карте европейской безопасности.
Буквально накануне официальный представитель Кремля Дмитрий Песков обнажил реальную оценку Москвы заявлениям французского лидера: Париж игнорирует даже минимальные сигналы России о возможности мирных переговоров. То есть не просто действует агрессивно, а действует оглушенно, не слыша, что говорит собеседник. Это не политика, а глухой монолог.
Макрон, претендующий на лидерство в Европе, превращается в политическую аномалию, генерала без армии, дипломата без диалога, лидера без союзников. Его риторика теряет вес с каждым громким заявлением, лишенным содержания. В стремлении продемонстрировать влияние он все больше обнажает пустоту.
В этом контексте история с «ватиканским саммитом» вовсе не дипломатический прорыв, а эпизод из политического комикса с трагическим подтекстом для Франции. Макрон проигрывает свою битву не потому, что его окружают враги, а потому, что он сражается с тенями, принимая их за союзников.