От векторов географических  к векторам ценностным

На фоне тектонических перемен во внутренней и внешней политике Грузии, когда лозунг «Европа любой ценой» утрачивает былую безапелляционность, а общество все чаще задумывается о ценностной самостоятельности, особенно важен голос тех, кто оценивает происходящее не через призму идеологических клише, а сквозь историческую память, жизненный опыт и стратегическое мышление.
Время требует не лозунгов, а трезвого взгляда - на прошлое, настоящее и возможное будущее. Именно поэтому сегодняшний разговор - это попытка услышать тех, кто способен не только фиксировать сдвиги, но и осмысливать их глубинный смысл, предлагает взвешенные, реалистичные пути выхода из создавшейся ситуации, не теряя ориентира на национальные интересы.
Наша беседа с генеральным директором и главным редактором агентства «Грузинформ», директором Центра безопасности, стратегического анализа и информационной политики Арно Хидирбегишвили - это разговор о будущем, в котором Грузия перестает быть разменной монетой в чужих геополитических играх и начинает говорить собственным голосом: с соседями, с собой, с поколением, уставшим жить в страхе и неопределенности. 

Мы поднимаем вопросы, которые слишком долго оставались без ответа: о поколенческом разрыве, о памяти, превращенной в инструмент политики, о ложных ориентирах и настоящих мостах, которые еще можно и нужно строить.

- Батоно Арно, что, по-вашему, реально мешает сегодня грузинам и абхазам просто начать разговаривать друг с другом напрямую, без посредников, без громких лозунгов? Это вообще возможно?
- Очень хороший вопрос, но, к сожалению, с не столь простым ответом. Да, на самом деле, что мешает нам, грузинам и абхазам, просто сесть за стол и поговорить? Формально - ничего. Но неформально - многое, и все это в головах, в страхах, в насилии памяти, которое десятилетиями заменяло политику. Главное, что мешает - непроговоренное прошлое и неоформленное будущее.
Мы десятилетиями смотрим друг на друга через призму утрат, потерь и вины с обеих сторон. Мы живем не в реальном контакте, а в интерпретациях: что «они скажут», как «они отреагируют», «а не предадут ли снова»? В этой атмосфере недоверия любые слова воспринимаются как уловка, а попытки сближения - как слабость. И пока мы не изменим эту психологическую прошивку, никакие конференции, меморандумы и миссии доброй воли не сработают.
Да, я убежден: диалог возможен, более того - неизбежен. Потому что абхазам и грузинам жить по разные стороны гор просто невозможно. Это было доказано и войной, и блокадами, и санкциями, и распадающимися институтами. Без восстановления горизонтальных торговых, медицинских, образовательных, семейных, духовных связей между людьми не будет ни Абхазии, ни единой Грузии. Будут только внешние кураторы и потерянное поколение.
Но начать нужно не с «большого соглашения» и не с политических деклараций, а с тихих шагов, как в японской дипломатии: совместные проекты молодых врачей и педагогов.
Допуск абхазских дипломов и прав в Грузии - без идеологии, без условий. Восстановление семейных контактов, особенно там, где есть смешанные браки. Совместные выставки, экскурсии студентов, волонтерские лагеря на развалинах храмов и мостов - буквально и метафорически.
Абхазия и Грузия, как старая семейная пара, которую развели по разным комнатам. И только простой, живой, без официоза разговор «на кухне» может вернуть тепло. И не важно, на каком языке - абхазском, грузинском или русском. Главное, чтобы голос был живой, а не записанный за океаном.
Но есть и те, кому это невыгодно. Им нужна вражда как инструмент контроля. И потому нам, грузинам и абхазам, надо вспомнить одну простую истину: в нас никто не заинтересован так, как мы сами друг в друге. И пока мы это не осознаем, каждый разговор будет начинаться не с «здравствуй», а с «докажи, что ты мне не враг». А ведь пора уже говорить: «Слушай, брат, давай жить. Мы устали быть объектами чужой геополитики». Вот тогда и начнется настоящее - не мир на бумаге, а ритм жизни, в котором нет нужды в оружии.
- Вы часто говорите о молодежи как о главной надежде. Но как вдохновить молодых людей в Грузии, Абхазии и России, если их с детства воспитывают в разном информационном поле и страхе друг перед другом?
- Вы правы, именно молодежь, а не пенсионеры из штабов чужих посольств, должна стать главной надеждой на мир. Но вы справедливо указываете и на главное препятствие: молодых в Грузии, Абхазии и России воспитывают в разных информационных полях, программируют (зомбируют) на недоверие и, что страшнее всего, - на страх. Страх перед «другим», который на деле - твой сосед, твой ровесник, с которым ты когда-то играл в одной команде во дворе, а сегодня боишься даже заговорить.
- И как же вдохновить их?
- Во-первых, нужно разорвать цепь страха. А страх всегда является следствием неизвестности. Мы боимся не тех, кто опасен, а тех, о ком ничего не знаем. Пропаганда изолирует нации, как клетки в зоопарке, и внушает молодым: по ту сторону стены живут хищники. А ведь стоит открыть ворота - и оказывается, что в соседней клетке живут такие же, кто слушает ту же музыку, играет в те же видеоигры, любит те же фильмы и... просто хочет жить. Поэтому вместо политических форматов нужно создавать гуманитарные коридоры доверия: обмен молодежью, лагеря, конференции, студенческие проекты без флагов - только с именами. Во-вторых, необходимо перезагрузить национальные нарративы. Грузия не должна бояться признать боль своих ошибок, Абхазия - боль чужих утрат, Россия - боль утраченного братства. Только честный взгляд друг другу в глаза способен превратить чужаков в соавторов общего будущего. Молодежи нужно объяснять: правда не в учебниках, а в живых воспоминаниях. Чтобы абхазский подросток знал, что и грузинская мать плакала, а русский понимал, что в Тбилиси 9 апреля тоже лилась кровь.
Во-вторых, вдохновлять нужно не мечтой о Европе, а реальностью общего Кавказа. Идеи мира не должны быть абстрактными. Они должны быть осязаемы - как Wi-Fi, как заработная плата, как возможность свободно поехать в Сухум, Тбилиси или Сочи без паспортного унижения и бюрократического давления.
Молодежь не вдохновляется лекциями. Ее вдохновляет чувство свободы - говорить, любить, путешествовать, строить. Именно поэтому лучший ответ на страх - это не лозунги, а действия: совместные стартапы, креативные индустрии, цифровые платформы, где грузины, абхазы и русские работают не по разные стороны, а вместе. И, наконец, самое главное: против страха помогает только любовь. Не пафосная, не дипломатическая - а человеческая. Простая и живая. Ведь у нас - общие свадьбы и общие кладбища, общая кухня и общие песни. Пока звучат старинные романсы на русском, абхазском и грузинском - мы живы. Пока мальчик из Сухума мечтает снять фильм о Тбилиси, а девочка из Гори хочет станцевать на фестивале в Санкт-Петербурге - у нас есть шанс. Значит, надо укреплять не интернет-пропаганду, а мосты взаимопонимания - от сердца к сердцу. Чтобы у молодежи не было страха быть собой и быть вместе. Тогда - и только тогда - мы не просто вернем утраченное. Создадим общее будущее.
- В последние годы в Грузии многое поменялось, в том числе в риторике и в настроениях. Как вы думаете, грузинское общество действительно готово пересмотреть свои ориентиры и перестать жить мечтой о «Европе любой ценой»?
- Да, вы правы, в грузинском обществе многое поменялось, не только в риторике, но и в сердцах людей. И это не просто «колебания маятника» - это тектонический сдвиг. Грузия, уставшая быть «пионером евроиллюзий», впервые за последние десятилетия начала задумываться: что стоит за громкими фразами о «ценностях» и «цивилизационном выборе»? Почему за европейскими витринами все чаще проступают двойные стандарты, диктат внешнего управления, подрыв традиций и размывание идентичности? Грузинское общество - вовсе не антиевропейское. Оно за дружбу, за равноправное сотрудничество, за культурный обмен. Но оно все отчетливее осознает: под видом интеграции ему предлагали не партнерство, а подчинение. Евроатлантический вектор оказался коридором без дверей: там, где обещали свободу - появилась цензура, где ждали инвестиций - пришли фонды для НПО, где звали к миру - разожгли внутренние конфликты. А что получили в итоге? Национальное унижение, делегитимизацию церкви, потерю поколений, бегство молодежи и слом исторического кода. Все это - не просто симптомы кризиса, а признаки глубокой идентичностной драмы.
Грузины, как народ с тысячелетней государственностью и глубокой православной цивилизационной памятью, все чаще задаются вопросом: зачем быть частью клуба, где наши святыни становятся поводом для насмешек, а борьба за суверенитет - «помехой демократии»? Ответ прост: вектор развития не должен быть географическим - он должен быть ценностным. А эти ценности Грузия традиционно разделяла с Россией. Россия - это не «враг», как пытаются представить ее в грантовых СМИ, а ближайший сосед, народ-союзник, с которым нас связывает многое: кровь, хлеб, культура, общие трагедии и общие победы. Поэтому да, Грузия готова пересматривать ориентиры. И не из-за страха, а из-за зрелости. Потому что мечта о «Европе любой ценой» превратилась в похмелье, а на смену ей приходит осознанное стремление к независимости, к стратегическому балансу и к честной политике. Общество готово слушать и тех, кто говорит на русском, и тех, кто не связан с Вашингтоном. Общество хочет и имеет право мечтать о Грузии, а не быть пешкой в чужой игре.
Время больших иллюзий прошло. Наступает эпоха подлинной искренности. И Грузия, как всегда, будет искать путь не туда, где громче кричат, а туда, где глубже уважают.