Европейская дипломатия  терпит геополитическое фиаско

Французский лидер вновь пытается сыграть роль посредника глобального масштаба, объявив о так называемом «всеобъемлющем европейском предложении» Ирану, которое-де остановит войну с Израилем.

Однако в очередной раз инициатива Макрона показала: у Европы нет ни рычагов, ни доверия, ни даже политической воли, чтобы влиять на динамику Ближнего Востока. Призыв к Тегерану отказаться от обогащения урана, свернуть баллистическую программу и прекратить поддержку региональных союзников  прозвучал скорее как манифест отчаяния. Это не дипломатия, а ритуал - последний акт плохо поставленного спектакля, где аплодисментов не будет.
Макрон потребовал от Ирана капитулировать - политически и стратегически - в обмен на туманные обещания и иллюзорные дивиденды, которые Париж не в состоянии гарантировать. 
Через несколько часов после выступления Макрона США нанесли точечные удары по ядерной инфраструктуре Ирана - объектам в Фордо, Натанзе и Исфахане. Без участия Израиля, без долгих консультаций с ЕС. Эти удары стали не только демонстрацией решимости, но и приговором всей конструкции европейского «миротворчества». Пространство, в котором Франция надеялась маневрировать, исчезло. Остались только дипломатические формулы и выбитая сцена, с которой сошел актер без аплодисментов.

Драматизм ситуации в том, что всего за день до удара Эмманюэль Макрон уверенно заявлял: Израиль, дескать, не способен поразить Фордо без американской поддержки. Он рассчитывал на технические ограничения как на щит для дипломатии. Но выяснилось, что Вашингтон давно готов: удары были нанесены точно, хладнокровно и предельно эффективно. Фордо, несмотря на всю свою защищенность, был поражен. А вместе с ним - миф о дипломатическом весе Франции в ближневосточной игре.
Тем не менее Макрон продолжает настаивать на создании так называемого «регионального механизма контроля» - ближневосточного консорциума, куда, по его замыслу, должны войти как Иран, так и его злейшие оппоненты: Саудовская Аравия, ОАЭ и другие. Но это уже не дипломатическая инициатива - это геополитическая утопия. Трудно представить, чтобы Тегеран добровольно впустил в ядро своей стратегической безопасности государства, прямо или косвенно участвующие в антииранских кампаниях - политически, финансово и оперативно.
Более того, Париж требует от Ирана полного отказа от права, закрепленного международным правом - права на мирное обогащение урана, гарантированного Договором о нераспространении ядерного оружия. При этом от других - в том числе Израиля, обладающего значительным ядерным арсеналом,- не требуют ничего. Это и есть суть двойных стандартов.
Запад осуждает Тегеран за стремление к ядерным технологиям, но при этом продолжает поставлять оружие режимам, систематически нарушающим права человека. С одной стороны, требует прозрачности, но с другой - покрывает союзников и демонстрирует непримиримость к противникам. Эти моральные и политические перекосы превращают европейскую дипломатию не в инструмент баланса, а в ритуал самоуспокоения.
Макрон в этой трагикомедии - не архитектор мира, а его декоратор. Он придает форму провалам, оборачивает их в язык инициатив и выдает за стратегию. Но за этим спектаклем - пустота: отсутствие влияния, дефицит доверия и утраченная способность быть услышанным.
Последние переговоры в Женеве окончательно обнажили изоляцию европейской линии. После ударов США по ядерным объектам Иран, официальный Тегеран заявил о прекращении всех диалогов на тему безопасности и отказе от посредничества европейцев. Москва, к которой Макрон обратился с предложением координации, дипломатично отклонила эту роль, намекнув на несамостоятельность французской внешней политики. Тем самым Париж оказался выключен из процессов, определяющих региональную архитектуру безопасности.
Макрон пытается имитировать величие Миттерана и харизму Де Голля, но на деле все больше напоминает администратора без портфеля - фигуру церемониального толка, назначенную для красивых речей в мире, где суть определяется не словами, а силой. На фоне политического напора Эрдогана, напористости Трампа и стратегической тяжеловесности Си Цзиньпина его голос звучит как приглушенное эхо - отголосок амбиций, не подкрепленных возможностями. Его инициативы напоминают дипломатические миражи - впечатляющие на расстоянии, но исчезающие при приближении.
Тем временем реакция внутри самого Ирана на удары по ядерным объектам оказалась во многом неожиданной. Даже представители умеренной оппозиции и критики режима осудили случившееся как акт внешней агрессии. Возникло редкое чувство единства - не в поддержку власти, а в противодействии силовому вмешательству извне. Позиция сына шаха Резы Пехлеви, поддержавшего атаку, была встречена холодно и оставила его в полном политическом одиночестве. Напротив, призывы Нобелевского лауреата Нергес Мохаммади к миру и диалогу звучали искренне и пронзительно - в отличие от протокольных деклараций, поступающих из Елисейского дворца.
Если Франция всерьез претендует на роль лидера Европы, ей стоит отказаться от геополитического театра и вернуться к дипломатии в ее подлинном смысле - там, где слова соответствуют реальности, а предложения не противоречат здравому смыслу и нормам международного права. Пока же Париж предлагает миру постановку, в которой громкость реплик замещает содержательность, а артистизм становится прикрытием отсутствия реального влияния.