Премьер Армении мечется между США и Россией, создавая проблемы для Южного Кавказа

Несмотря на то, что с момента исторической встречи в Вашингтоне прошло уже несколько дней, волны обсуждений, вызванные ее итогами, не только не утихают, но, напротив, продолжают набирать силу.

Мировые средства массовой информации, авторитетные аналитические центры и политические эксперты все активнее анализируют как сам формат и содержание переговоров, так и их долгосрочные последствия - прежде всего для региона Южного Кавказа, но также и для стран, находящихся по его периметру.

Очевидно одно: принятые в Вашингтоне решения имеют далеко идущие последствия, которые выходят за рамки интересов непосредственных участников встречи. Их влияние неизбежно скажется и на соседних странах, как на юге, так и на севере. И если южные соседи, с присущей им дипломатической сдержанностью, заняли выжидательную позицию, то на севере - реакция была более активной, не лишенной тонкого расчета и скрытых сигналов.

Впрочем, не столько сами договоренности, сколько их геополитическая проекция вызывает столь пристальное внимание. Ведь на карте вновь обозначились новые линии взаимодействий и противостояний, дипломатических альянсов и стратегических интересов. Южный Кавказ, традиционно находящийся в поле интересов крупных держав, вновь оказался в центре внимания как перекресток, где пересекаются потоки политики, экономики и безопасности.

Вашингтонская встреча, несомненно, задала новую повестку дня, и сейчас главное - понять, как эта повестка будет реализовываться на практике. Каким образом изменится баланс сил в регионе? Как отреагируют страны, чьи интересы были затронуты? Станет ли это началом устойчивого мирного процесса или же прологом к новому витку соперничества? Ответы на эти вопросы, без сомнения, станут определяющими для всего будущего региона.

Своим мнением относительно итогов встречи в Вашингтоне и ее последствий на события в нашем регионе в интервью газете «Бакинский рабочий» поделился руководитель аналитического центра 3rd View, востоковед Рауф Раджабов.

- Как, на ваш взгляд, после парафирования мирного договора между Азербайджаном и Арменией попытается ли Пашинян, как и прежде, затягивать подписание мирного договора?

- Не хочу показаться пессимистом, но считаю важным оценивать шаги армянской стороны не по звучным заявлениям и даже не по подписанному ими проекту мирного договора. Гораздо важнее - внимательно отслеживать последующие действия официального Иревана.

Как известно, в последние два года армянское руководство сделало немало резких заявлений в адрес России, ОДКБ и ЕАЭС, демонстрируя курс на дистанцирование от традиционных союзников. Однако события, последовавшие за недавней встречей в Вашингтоне и парафированием мирного договора, наглядно показали: несмотря на воинственную риторику, официальный Иреван не готов окончательно разорвать связи с Москвой. Сразу после переговоров в США премьер-министр Никол Пашинян и другие представители армянской правящей элиты начали активно контактировать с российскими властями, информируя о содержании прошедших встреч, достигнутых договоренностях и подписанных документах. Это позволяет сделать важный вывод: несмотря на публичную антироссийскую риторику, Армения не собирается уходить с российского трека - вопреки надеждам, питаемым как в Европе, так и в США.

Более того, Иреван демонстрирует стремление укрепить свои позиции в рамках Евразийского экономического союза. Но Москва не раз указывала, что сидеть на двух стульях - оставаться в ЕАЭС и одновременно продвигаться к интеграции с ЕС - невозможно. Об этом прямо заявляли министр иностранных дел Сергей Лавров, его заместитель Сергей Рябков и вице-премьер Алексей Оверчук.

Таким образом, членство Армении в ЕАЭС продолжает оставаться важным рычагом российской геополитики и геоэкономики, способным сдерживать резкие движения со стороны Иревана. В новых условиях Армения, судя по всему, будет продолжать тактику многовекторного маневрирования, но уже без прежнего упора на французский вектор: президент Эмманюэль Макрон, рассчитывавший на полный контроль над Иреваном через активизацию армянской диаспоры, оказался вытеснен с первых ролей.

На первый план выходит Вашингтон, однако и российское влияние в регионе сохраняется. Российская военная база в Гюмри продолжает функционировать, а заявления о возможном выходе Армении из ОДКБ пока не подтверждаются никакими практическими шагами. Более того, по данным армянских СМИ, Россия в настоящее время усиливает военное присутствие на базе: производится перевооружение и увеличивается численность личного состава.

- С учетом того, что армянская сторона до сих пор не выполнила одно из ключевых условий - внесение изменений в конституцию, как вы считаете, когда можно ожидать окончательного подписания мирного договора?

- На мой взгляд, в ближайшей перспективе армянская сторона, скорее всего, сосредоточится на подготовке к парламентским выборам, которые ориентировочно могут состояться в июне-июле следующего года. Лишь после этого Пашинян перейдет к вопросу внесения изменений в конституцию. При этом он, несомненно, попытается использовать парафированный в Вашингтоне мирный договор в качестве главного козыря своей предвыборной кампании. Логика будет проста: именно он, мол, сумел добиться прорыва в переговорном процессе, и только под его руководством возможно окончательное заключение мира.

Пашинян будет стремиться представить себя в глазах избирателей как политика, способного удерживать баланс во внешней политике - сохраняя хорошие отношения не только с США и ЕС, но и с Россией. Отсюда и его недавняя активизация на российском направлении. Он хочет добиться того, чтобы не только Самвел Карапетян и его формирующаяся политическая сила воспринимались в Армении как пророссийские, но и партия Пашиняна - «Гражданский договор» - получила аналогичный имидж. Такая стратегия направлена на ослабление критики и расширение электоральной базы.

Очевидно, что в случае победы на парламентских выборах Пашинян сможет продвинуть и новый проект конституции, над которым уже началась работа. В этом случае референдум по конституционным изменениям может быть организован не ранее конца 2026 года. А значит, подписание окончательного мирного договора можно ожидать лишь в начале 2027 года.

Однако здесь встает главный вопрос: победит ли Пашинян на выборах? Готов ли он прибегнуть к массовым фальсификациям? И как на это отреагирует армянское общество? В этих условиях говорить о стабильности в Армении не приходится. Явным сигналом внутреннего напряжения стало недавнее публичное извинение Пашиняна за оскорбительный пост в адрес одного из армянских епископов. Это показало, что большая часть общества не поддерживает его антиклерикальную риторику. Сам факт извинения ослабил его позиции, негативно сказался на имидже и дал понять: внутри Армении нарастают, пусть пока и скрытые, центробежные тенденции.

Уже этой осенью можно ожидать обострения внутриполитической борьбы. А значит, говорить о конкретных сроках заключения мира с полной уверенностью пока не приходится.            

- Некоторые эксперты считают, что подписание рамочного соглашения между Арменией и Азербайджаном в США ознаменовало конец исключительного влияния России на Южном Кавказе. Разделяете ли вы эту точку зрения?

- Я бы не стал делать столь однозначных выводов.

Если бы влияние России действительно ослабло до критической степени, то такие высокопоставленные лица, как Оверчук, не высказывались бы столь сдержанно по поводу Зангезурского коридора. Напротив, в Кремле дали понять: если проект выгоден Армении, значит, он не вызывает у Москвы принципиальных возражений. Это говорит о продолжающемся прагматичном подходе.

Ключевой вопрос - в итогах украинского конфликта. Иначе говоря, геополитическое будущее региона напрямую связано с тем, в каком состоянии Россия выйдет из этой войны. Именно это определит расстановку сил на Южном Кавказе.

Нельзя исключать и возможности обсуждения между США и Россией проекта «маршрута Трампа» - как части Среднего коридора. Сейчас США вырвались вперед, опередив ЕС, который, напомню, готов был вложить 12,5 млрд евро в транспортную инфраструктуру Центральной Азии. Но, в итоге, европейцы оказались зависимы от американской инициативы, что лишь подтверждает геополитическую конкуренцию на этом направлении.

С другой стороны в регионе Южного Кавказа существует формат межгосударственного сотрудничества «3+3». Однако на практике он функционировал в формате «3+2» - без участия Грузии. Сегодня этот формат фактически оказался неработоспособным. Тем не менее, Россия и Иран по-прежнему остаются активными игроками в регионе. Россия сохраняет военное присутствие в Армении, а также в Грузии - в Абхазии и Цхинвальском регионе. К этому стоит добавить неоднозначные шаги Пашиняна.

В сложившейся ситуации можно выделить два возможных сценария действий со стороны Москвы. Первый - Россия и США договариваются о будущих конфигурациях в регионе без привлечения третьих сторон. Второй - Россия ждет окончания войны в Украине и, добившись определенных результатов, возвращается к активной политике на армянском направлении. Примечательно, что в последнее время Кремль усилил внимание к Южному Кавказу, задействовав дополнительные ресурсы, в том числе кадровые, передав это направление под руководство Кириенко.

Возникает закономерный вопрос: против кого направлено это усиление? На мой взгляд, ответ очевиден - против государств, проводящих независимую внешнюю политику, в первую очередь против Азербайджана и стран Центральной Азии. Иначе говоря, против тюркского мира.

Таким образом, говорить о нейтрализации российского влияния на Южном Кавказе пока преждевременно. Уверенность в ослаблении России может ввести нас в заблуждение и помешать своевременно реагировать на реальные угрозы и вызовы для наших государств.

В этой связи Армения должна прекратить свою политику маневрирования между различными геополитическими центрами силы. Именно такая линия Иревана способствует сохранению геополитического присутствия Москвы в регионе, создавая тем самым проблемы как для Южного Кавказа, так и для Турции.

Грузия же в данном контексте не играет решающей роли, несмотря на то, что ее нередко обвиняют в связях с Россией. Тбилиси не отступил от своей позиции по вопросу Абхазии и Цхинвальского региона, и его политику нельзя ставить в один ряд с позицией Армении. 

- Советник верховного лидера Ирана Али Акбар Велаяти уже пригрозил, что Зангезурский коридор «превратится в кладбище наемников Дональда Трампа». Может ли Иран попытаться сорвать реализацию проекта TRIPP?

- Никак не сможет. Тем более, что заявление Велаяти было вскоре дезавуировано главой МИД Ирана Аббасом Арагчи, а затем и президентом Месудом Пезешкияном. Оба заявили, что Тегеран нормально относится к реализации проекта маршрута Трампа и готов участвовать в его развитии. Таким образом, высказывание Велаяти, по сути, отражает позицию радикального крыла - немногих уцелевших представителей руководства КСИР, сплотившихся вокруг Хаменеи после недавних американо-израильских ударов.

Более того, его заявление попросту не имеет шансов на реализацию - у Ирана нет ни сил, ни средств для активной игры в регионе. В Азербайджане иранские группы влияния фактически устранены, а в Армении они изначально не имели значительного веса. И хотя из Иревана время от времени звучат льстивые, подхалимские заявления в адрес Тегерана - с целью сохранить видимость диалога - за этими словами не стоит никакой реальной поддержки. В самом Иране также утратили доверие к армянским властям, особенно к нынешнему правящему режиму, ассоциируемому с прозападными структурами.

В целом, Иран сегодня не располагает возможностями для самостоятельного противостояния странам региона. Однако он, безусловно, готов участвовать в геополитических инициативах Москвы, если та решится на активные действия на Южном Кавказе - даже несмотря на более умеренные заявления со стороны Арагчи и Пезешкияна. Ирану попросту не остается иного выбора, учитывая неблагоприятный для него расклад сил.

Дальнейшее развитие ситуации в регионе во многом будет зависеть от исхода американо-российских переговоров. В этом контексте символично и появление Лаврова в Анкоридже в футболке с надписью «СССР». В большой дипломатии ничего не делается и не демонстрируется случайно - даже такая, казалось бы, незначительная деталь может быть посланием.