или Как Непал стал жертвой «цветного сценария»

Обрушение государственности - редкое, но не невозможное явление. Однако в современном мире даже такие трагические сценарии становятся реальностью. Недавние события в Непале стали тому печальным подтверждением.

Вся планета с тревогой наблюдала за стремительно разворачивающимся хаосом, охватившим страну: массовые беспорядки, парализовавшие работу государственных институтов, практически довели систему управления до коллапса.

В то время как социальные и административные структуры пребывали в упадке, «машина разрушения» действовала на удивление эффективно. Лишь с большим запозданием силы правопорядка начали активные действия по пресечению беззакония - были задержаны участники погромов и мародерских акций. Несмотря на трудности, полиции все же удалось перехватить инициативу и остановить волну насилия. Это вселило надежду в сердца граждан на возвращение стабильности.

Кровавый сценарий непальской драмы, перешедшей в полноценную гуманитарную трагедию, на первый взгляд завершился. Но теперь - не только в самом Непале, но и далеко за его пределами - назрел важнейший вопрос: каковы истинные причины этой вспышки анархии? Почему страна, чья культура опирается на миролюбивые принципы индуизма и буддизма, оказалась в эпицентре столь разрушительных событий?

С момента упразднения монархии в 2008 году Непал вступил в новую политическую фазу, ознаменованную формальной демократизацией. В стране регулярно проводятся выборы, действуют различные политические течения - от монархистов до маоистов и либералов. Однако, несмотря на внешние атрибуты демократии, внутреннее политическое пространство остается крайне нестабильным. Волны протестов, смена правительств и идеологическая фрагментация подрывают базовые институты власти.

Сегодня, на фоне разрушительных беспорядков, многие непальцы, воспитанные в духе непротивления злу насилием, продолжают теряться в догадках о причинах произошедшего. Беззаконие, охватившее страну, обернулось человеческими жертвами и уничтожением культурного и материального наследия. Все это поднимает болезненные вопросы о будущем Непала - о возможности восстановления правопорядка, укрепления государственных институтов и возвращения к мирному сосуществованию.

 В политическом спектре преобладают левые, а их настроения легко передаются массам. В стране при наличии множества политических партий и объединений выработались механизмы диалога, и это давало надежды на плавную эволюцию процессов, исключавших катаклизмы. Но то, что произошло совсем недавно с низложением политического руководства, ввергло в шок видавших виды экспертов и наблюдателей. Либералы, консерваторы, бывшие монархисты и левые, будучи главными фигурантами сложившегося политического истеблишмента, в одночасье превратились в пассивных наблюдателей, когда власть хоть и ненадолго, но перешла под контроль охлократии.

Ничего не предвещало бури, и не было оснований полагать, что все созданное на протяжении последних пятнадцати-двадцати лет может рухнуть в один день. Протесты неожиданно обрели массовый характер, и политическая система дала трещину. Означает ли это, что все труды многих лет, итоги институционального строительства, опиравшееся на политику либерализации, пошли насмарку? 

Триггером для беспорядков стал необъяснимый запрет правительством социальных сетей, что вызвало возмущение молодежи. Как и всюду, социальные сети для непальцев тоже являются важнейшим источником информации, организации досуга и ведения социальной жизни. Безусловно, молодежь не довольна социальным расслоением в обществе и тем богатством, которое демонстрируют их ровесники из высшего истеблишмента. Расслоение стало одной из причин дестабилизации. Но это наблюдалось и ранее.

Кстати вспомнить, что низложенная власть, состоявшая из коммунистов и левоцентристов, заняла лидирующие позиции в результате революции. Была  даже вооруженная борьба, вызванная желанием обездоленных покончить с  социальной несправедливостью. Но даже при наличии острых противоречий ситуация не была остро революционной. И что же привело в движение массы, которые большей частью действовали размашисто и не организованно?

При беглом взгляде все напоминало стихийность, но толпами, все же, руководили специально обученные капитаны уличного движения, которые применяли транспаранты с лозунгами и политическими воззваниями. Чтобы установить причинно-следственную связь, необходимо сделать небольшое отступление на полтора-два года назад.

Не так давно правительство страны перед лицом активности западных демократических институтов, появившихся на непальской арене гражданского общества, стали аккуратно агитировать молодежь за большую демократизацию, ставя во главу угла либеральный образ жизни и мышления. С 2022 года в Катманду и в других городах страны не раз появлялась небезызвестная Саманта Пауэр, которая руководила американским институтом демократии. У предводительницы вольнодумцев сложился свой актив в непальском обществе.

Ей на подмогу приезжала другая известная фигура из демократического фронта западного мира - Виктория Нуланд, прослывшая героиней украинского майдана, который в 2014 году подвиг правый сектор на слом власти Виктора Януковича. Что произошло следом, общеизвестно. Обладающие опытом цветных революций две известные особы с командами коучей работали с фокус-группами на перспективу.

Сигналом для действий обученным группам стал политический выбор Катманду, когда правительство осознанно пошло на присоединение к китайскому проекту «Пояс-путь».  Предложение Пекина пришлось ко двору, и уже было понятно, что после положительного ответа на запрос КНР Непал получит ряд преференций. Под ними подразумевались китайские инвестиции, обновление промышленной инфраструктуры, которая нуждалась в обновлении и финансовых вливаниях.

Для оживления социальной жизни также были позитивные ожидания. Строительство дорог, новых логистических центров, предприятий и сервисных центров транспортно-коммуникационной отрасли рассматривалось в контексте оживления национальной экономики. Она и в самом деле находилась в замороженном состоянии, будучи архаичной в технико-технологичном смысле.

Однако призрак цветной революции оттеснил радужные ожидания чиновничьего кластера и национальной бюрократии. Перед натиском улицы правительство Шармы Оли без раздумий подало в отставку, потому что первая же волна уличных беспорядков унесла жизни 21 человека. 17 человек погибли в столице, а другие в городе Итахари. В больницы были доставлены около ста человек, и все с серьезными ранениями и увечьями. Угрожающая статистика произвела разящий эффект на руководство страны, и оно капитулировало. Премьер в эфире национального телевидения, объясняя свое решение, сказал, что своим поступком прокладывает дорогу к конституционному решению возникшего кризиса.

Первый раунд политической борьбы остался за поколением «Z», и к вечеру первого дня беспорядков доступ ко всем социальным сетям в стране был  восстановлен.

Во всей эпической истории Непала, где весь мир заострил свое внимание на факторе социальных сетей, в периферийной части дискуссий осталась одна важная деталь. Перед началом уличных выступлений Верховный суд предписал правительству заблокировать популярные в Непале социальные сети, если они в семидневный срок не зарегистрируются в Министерстве коммуникаций и информационных технологий и не согласятся на мониторинг контента. Однако ни одна из сетей не стала прислушиваться к требованиям закона, и в результате произошло то, что ввергло всех в шок.

Ключевую роль в дестабилизации положения сыграли группы, которые прошли этапы тотальной промывки мозгов под началом иностранных тренеров. Они по ходу процесса убеждали людей в том, насколько общество пронизано коррупцией и социальной несправедливостью. Воспитанники западных демократических институтов интенсивно агитировали молодежь за смену активов и переток ресурсов из одних рук в другие. Особенно пропагандировалась тема преодоления безработицы, ответственность за которую возлагалась на правящую элиту, якобы не желающую ее разрешить. Маятник неразберихи и гражданского неповиновения был запущен.  

Все это напоминает арабскую весну 2010-х годов. Тогда она началась в Тунисе, где молодежь с высшим образованием была многочисленной и стремилась к получению преференций, но не могла найти работу. Аналогии и параллели свидетельствуют о том, что лекала схожих катаклизмов и революционных потрясений всюду одни и те же, что в Европе, Западной Азии, на постсоветском пространстве. Всюду, где западные центры разворачивают революционные сценарии, ставка делается на приток людей из сельской местности в города, и этот момент является весьма распространенной тенденций.

Непал теперь движется к новым выборам, в которых ожидается участие тридцати партий. Любой политической силе, которая выиграет гонку, не просто будет быстро ориентироваться в экстремальных условиях. Победителю будет необходима антикризисная программа, чтобы действовать не наобум, а расчетливо и адресно.

Западные средства массовой информации сошлись в мнении, будто бы в Непале имел место стихийный бунт, который, якобы бросил вызов политикам и национальной бюрократии в свете воцарившейся в стране экономической неустроенности масс и некомпетентности власти перед лицом острых вызовов.

Но это половина правды. Решающее значение сыграли такие факторы, что правительство стало отходить от либеральных ценностей, пошло на сближение с Пекином, сделав выбор в пользу наименьшего из зол. Отдав предпочтение ясной перспективе, Катманду не угодил Западу, который и решил устроить неурочный экзамен принципиальной элите.

После всего случившегося новой власти в обязательном порядке придется покончить с расколом в обществе и дезорганизацией во всех эшелонах общества, чтобы исключить вмешательство внешних сил, незаметно протоптавших электоральное поле древней страны.