или Каков Макрон в роли президента с «абсолютной» властью

В течение последних шести лет президент Франции Эмманюэль Макрон в полной мере использовал всевозможные институциональные механизмы, чтобы навязать исполнительной власти свой президентский подход. 

Однако отсутствие абсолютного парламентского большинства нарушило бесперебойную работу макроновской системы. И это явно демонстрирует новый премьер-министр Франции, четвертый за шесть лет правления Макрона. 
Уже сегодня ясно, что выбор Габриэля Атталя в качестве премьера не гарантирует выхода из политического тупика. Но, по крайней мере, у него схожий политический подход со своим наставником.
С 1962 года Пятая республика покоилась на прочном фундаменте - «правлении большинства». Здесь глава исполнительной власти, избираемый прямым всеобщим голосованием, распоряжается значительным парламентским большинством, чтобы принимать законы в угоду своей политической программе. А если парламентское большинство отказывается сотрудничать, то специальные конституционные полномочия (статья 49.3, позволяющая принимать закон без голосования) могут обойти любого, кто сопротивляется власти президентского большинства.
Поговаривали, что институты Пятой республики будут ослаблены в тот день, когда президентское и парламентское большинство столкнутся. Тем не менее три «сожительства» (1986-1988, 1993-1995, 1997-2002) доказали, что Францией можно управлять таким образом, когда каждый глава исполнительной власти берет на себя все свои функции.
В 2000 году политический класс сократил президентский мандат до пяти лет и перевернул календарь выборов. Цель состояла в том, чтобы парламентские выборы следовали за выборами нового президента и, таким образом, стали своего рода ратификацией президента народом. Оппозиционные избиратели потеряли бы импульс, в то время как сторонники президента были бы более чем готовы к кампании. Это дало бы президенту абсолютное большинство для управления и реализации их программы.
Таким образом укрепляется власть большинства: президентская программа де-факто становится законодательной повесткой дня, а премьер-министр понижается до ранга президентского коллаборациониста, которому поручено лояльно выполнять директивы Елисейского дворца. Такая динамика была возможна и до реформы ограничения сроков, но она стала еще более явной, поскольку Эмманюэль Макрон, как и Николя Саркози, воплощает, можно сказать, с избытком эту президентскую тенденцию, даже если первый пообещал, что изменится во втором сроке своего мандата.
С тех пор Макрон управляет страной как генеральный директор. Он окружает себя сплоченной охраной, действующей в качестве совета директоров, что кажется темным для французских избирателей. Часто происходит смена управляющего директора, в данном случае премьер-министра, чтобы оживить команду - правительство, которому поручено выполнять задачи, поставленные гендиректором. В результате Франция уже находится на четвертом этапе за шесть с половиной лет, когда премьер-министры оставались на своих должностях в среднем два года и 10 месяцев. Более того, парламент очень похож на общее собрание заинтересованных сторон, которые служат только для того, чтобы штамповать законы. То есть до тех пор, пока президентская команда контролирует право голоса более 50% заинтересованных сторон.
Эти замысловатые механизмы останавливаются, как только отсутствует парламентское большинство. В течение последнего года исполнительная власть изо всех сил пыталась найти большинство, чтобы проголосовать за важные законы. Президентская исполнительная власть использовала и злоупотребляла избирательной системой (ст.49.3) и идеологически уступила место крайне правым для принятия закона об иммиграции. Это было сделано путем искажения обороны «левого фланга» партии «Возрождение» и отказа от позиционирования Макрона как кандидата. Сам Макрон может списать свою победу на попытку заблокировать Марин Ле Пен.
Конечно, Макрон может похвастаться принятием закона, но победа пиррова. Она не продемонстрировала его способность добиваться результата без стабильного парламентского большинства, принудительное принятие закона на самом деле обнажило его слабость.
Вместо того, чтобы вознаградить лояльного премьер-министра Элизабет Борн, которая знала, как принимать законы, используя непродуманные парламентские процедуры, Макрон, похоже, заставляет ее платить за ее расхождения во мнениях во время фиаско иммиграционного закона и, возможно, за то, что она не заставила замолчать некоторых министров и других макронианцев.
Этим объясняется и несколько неожиданная вспышка эмоций президента, когда он восхвалял таланты Жерара Депардье, утверждая - неубедительно, - что орден Почетного легиона не имеет ничего общего с моралью, несмотря на то, что Французская академия определяет его как «чувство морального достоинства». Президент также обнаружил, что распространяет фейковые новости, намекая на то, что журналисты France 2 отредактировали его высказывания. Этот провал политической коммуникации, который очень беспокоил феминисток, можно было бы рассматривать как способ унизить министра культуры, поскольку он сам раскритиковал высказывания Депардье и отверг закон об иммиграции.
Судя по всему, приход новой фигуры, того самого Атталя, символизирующего следующий этап мандата Макрона, не изменит политическую ситуацию. 
Кого бы он ни выбрал, Макрон останется единственным лицом, принимающим решения, президентом с абсолютной властью, который решает все и который подотчетен только избирателям. Он по-прежнему будет сталкиваться с тяжелой проблемой придумывания правдоподобного нарратива, чтобы оправдать свой второй срок перед французами. 
Впрочем, пока он пытается оставить свой след в истории, на повестке останется вопрос о том, что он олицетворяет и есть ли у «макронизма» идеологический стержень или нет. Потому что блестящая идея, которая привела его к избранию в 2017 году, о том, чтобы обойти разделение на правых и левых, по большей части превратилась в оппортунистический прагматизм. 
Эмманюэль Макрон не перестает повторять, что нельзя уступать, когда реформы встречают массовые протесты, как мы видели во время пенсионной реформы. И именно здесь назначение Габриэля Атталя имеет смысл по сравнению с Элизабет Борн и ее стилем сдержанности. Она была ориентирована на детали и избегала политических притворств ради позиции слегка грубоватого технократа.
За короткое время своего пребывания на посту министра образования Габриэль Атталь показал, что он отличный коммуникатор. Способен быть решительным и готовым быстро принимать сильные и символические решения. Он уверенный и ясный оратор, склонный черпать вдохновение из ностальгических идеалов, но при этом использовать правый дискурс (он выступает за возвращение к стилю образования далекого прошлого, который в основном является мифическим). Навыки плавного оператора во многом объясняют его назначение.
У Габриэля Атталя двойная миссия: возглавить кампанию по выборам в Европарламент, которая, как ожидается, будет непростой, и распространить послание о том, что реформистские амбиции макронизма остаются в силе и нетронутыми, а их достижения возможны. Потому маловероятно, что в скором времени - после четвертой неудачной попытки с назначением нового премьера -  Макрон все же угомонится.