На СОР29 развивающиеся страны  впервые задавали тон, что отразилось на итогах  

В конце минувшего года Баку в очередной раз принял масштабное международное мероприятие - Климатический саммит СОР29. В мероприятии поистине планетарного масштаба приняли участие десятки тысяч человек со всего мира, многие главы государств и правительств. 

По итогам саммита, который вошел в историю как «Бакинский прорыв», наконец-то после многих лет переговоров были приняты принципиальные решения. 
Одним из достижений СОР29 стала «Бакинская цель финансирования», включающая ключевую задачу для развитых стран - мобилизовать не менее $300 млрд ежегодно для развивающихся стран к 2035 году. Второе важное достижение касается углеродных рынков. Финансовые потоки от соответствующих углеродных рынков могут достичь $1 трлн в год к 2050 году, а также способны снизить стоимость реализации национальных климатических планов на $250 млрд в год. 

Своей оценкой прошедшего мероприятия и принятым на Бакинском климатическом саммите решениям в интервью газете «Бакинский рабочий» поделился эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности РФ Игорь Юшков. 

- Как вы оцениваете факт трехкратного увеличения суммы поддержки развивающихся стран?
- Прежде всего хочу отметить продолжительные и жаркие дискуссии по размеру суммы поддержки развивающихся стран. Все соглашались, что ее необходимо увеличить, так как предыдущая сумма в размере $100 млрд была принята еще в 2009 году. Тем более что логика развития климатической повестки подталкивает к ужесточению требований и взятию на себя повышенных обязательств. 
Во-вторых, важно отметить, что эта сумма должна идти именно развивающимся странам на их программы по климатической адаптации, снижению вредных выбросов в атмосферу и пр. Все это породило в преддверии СОР29 жесткую дискуссию между представителями развивающихся и развитых государств. Дело в том, что СОР29 подняла многие вопросы, которые в ходе предыдущих климатических саммитов замалчивались. Бакинский саммит отметился как раз очень широким участием развивающихся стран, в том числе Африки и Азии. Таким образом, на СОР29 Глобальный Юг был гораздо шире представлен, чем на предыдущих климатических саммитах. Раньше эти страны на Западе воспринимались в качестве учеников, которым на мероприятиях полагалось «тихо сидеть на задней парте» и покорно слушать то, что им говорят представители западных стран, выполняя все их требования. Коллективный Запад всегда считал развивающиеся страны виновными в росте выбросов вредных газов в атмосферу, а соответственно, они были бесправными в вопросах обсуждения изменения климата. В Баку же все было иначе. Именно страны Глобального Юга задавали здесь тон, что привело к росту суммы до $300 млрд. Развивающиеся страны требовали даже большего - до $1,3 трлн, но развитые страны не одобрили эту сумму, и в итоге сошлись на компромиссе в $300 млрд. 
Судя по упорству стран Глобального Юга на переговорах с коллективным Западом, согласованная в Баку сумма стала лишь первым шагом в этой борьбе и на последующих климатических саммитах данная сумма будет расти, постепенно индексируясь до нужного размера к 2035 году. 
С другой стороны, несмотря на одержанную победу развивающихся стран на саммите в Баку, так и не ясно, откуда будут браться эти деньги, из каких источников, и потому дискуссия продолжается. Существуют риски того, что если ничего не делать, то достигнутая договоренность может сорваться, так как развитые страны ее просто не выполнят. Более того, многие критикуют утвержденную сумму по причине того, что инфляция, бывшая в 2009 году и, вероятно, сохраненная к 2035 году, приведет к тому, что $300 млрд в 2035 году станут тем же, что $100 млрд в 2009-м. Таким образом, следует ожидать, что на последующих климатических саммитах сумма, выделяемая для развивающихся стран, будет пересматриваться в сторону увеличения. Тем не менее СОР29 отметилась обновлением, которого не было очень много лет, и открыла врата для пересмотра актуальной повестки дня.
- Не менее важным достижением COP29 стало согласование  статьи 6,  которая касается углеродных рынков.
- Суть в том, что Парижское соглашение по климату не содержало конкретных параметров или обязательств, в том числе по рынкам торговли квотами на выбросы углекислого газа и других вредных газов. Однако по мере развития климатической политики это все больше становится вопросом денег. Вокруг климатического процесса формируется сложная финансовая структура, более объемная, чем в рамках Киотского протокола. Например, параметры экономической деятельности начинают оцениваться с точки зрения влияния на климат. Банки перестают выдавать кредиты или выдают их под повышенные проценты, если проект увеличивает выбросы парниковых газов. И наоборот, лучшие условия кредитования получают «зеленые» проекты, снижающие выбросы. Эти изменения в финансовой системе дополняются  статьей 6 об углеродных рынках, которая позволяет торговать углеродными квотами. Такого рода рынки логичны, потому что одной стране достаточно вложить, скажем, $100 млн, чтобы улучшить климатическую ситуацию, а другой потребуется $100 млрд. Таким образом, иногда выгоднее купить квоты, чтобы в других странах снизили выбросы в атмосферу за те деньги, за которые не удается сделать это у себя в стране.     
- Участвовавшая в СОР29 глава МИД Германии Анна-Лена Бербок в своих публикация в социальной сети X заявила, что «на COP29 мы находимся в центре геополитических игр государств, которые зависят от ископаемого топлива». Так ли это?
- Не сказал бы, что в Баку шла какая-то геополитическая игра. Разумеется, имела место жесткая дискуссия на тему того, можно ли проводить климатический саммит в государстве, добывающем и экспортирующем углеводороды. Раньше это считалось недопустимым: на Западе полагали, что подобные страны не имеют права голоса в вопросах климата. Однако это по меньшей мере странное заявление. Ибо ни Азербайджан, ни Россия, ни страны Центральной Азии, активно представленные на СОР29, не отказываются от климатической риторики и являются такими же равноправными партнерами, как и страны Запада - потребители углеводородов. Как вообще можно стесняться добычи нефти или газа? Разве США стесняются этого? Однако никому и в голову не придет бойкотировать какие-то международным мероприятия в Америке, хотя именно американцы являются мировым лидером по добыче нефти и газа, производя также много угля. Тем не менее та же Бербок не плюет в сторону США и не критикует их. В данном случае мы имеем дело с архаичностью мышления и определенной двойственностью стандартов. И это свойственно европейцам. 
К примеру, недавно глава ЕС заявлял о том, что Евросоюз является дивным садом, окруженным джунглями с хищниками - такова консолидированная позиция европейцев, их идеология, их ценности. Однако европейцы не обращают внимание на то, что именно нефте- и газодобывающие страны насыщают климатическую повестку. Именно на СОР29, наверное, впервые за множество подобных саммитов в большей степени обсуждался вопрос адаптации к климатическим изменениям. Хотя миру необходимо не только бороться с изменениями климата, но надо и адаптироваться к уже происходящим изменениям. Однако практически на всех предыдущих саммитах в основном обсуждались вопросы борьбы с изменениями климатами, связанными с антропогенным фактором, где первоочередное значение придавалось снижению использования ископаемого топлива. Но именно в Баку впервые за много лет был поднят вопрос адаптации к уже произошедшим и происходящим изменениям климата. 
Вопросу адаптации было уделено на саммите в Баку основное внимание, что не понравилось западным странам, особенно европейцам. Европейцы продвигали климатическую повестку, связанную с отказом от ископаемого топлива и борьбой с антропогенными факторами, что соответствует их национальным интересам. Углеводородные запасы в Европе истощаются, добыча нефти в Северном море снижается ежегодно. Им выгодно развивать альтернативную энергетику под предлогом борьбы с изменением климата, но на самом деле они хотят снизить зависимость от внешних поставщиков углеводородов. Сейчас они уже открыто говорят об этом. И когда им напоминают, что борьба с изменением климата включает не только установку ветряков и солнечных панелей, но и процесс адаптации, требующий значительных расходов в пользу развивающихся стран, это вызывает у них недовольство. Они хотят, чтобы все страны отказались от традиционной энергетики, потому что государства с такими ресурсами имеют конкурентное преимущество, которого лишены европейские страны.
- Бербок резко критиковала Китай и Саудовскую Аравию, назвав их «новыми богатыми источниками выбросов»…
- Ну я бы не назвал эти страны новыми источниками выбросов. К примеру, Китай уже на протяжении последних нескольких десятилетий является крупнейшим в мире потребителем угля, а Саудовская Аравия с середины прошлого века - одним из крупнейших мировых производителей нефти. США являются сегодня мировым лидером по добыче нефти и газа, а, соответственно, и по эмиссии метана. Почему же Бербок молчит об этом? Так что пора уже называть США новым крупным источником выбросов. Не будем забывать, что и Германия, которую представляет та же Бербок, тоже остается крупным загрязнителем атмосферы, хотя и сокращает вредные выбросы.
Китай, несмотря на использование ископаемого топлива, активно инвестирует в развитие возобновляемой энергетики и является мировым лидером по выработке электроэнергии от ВИЭ. Бербок могла бы назвать с тем же успехом Китай новым мировым лидером в области развития ВИЭ. Таким образом, ее слова - это всего лишь политическое заявление. Она понимает, кого можно осуждать: КНР принято критиковать на Западе, и если американцы его критикуют, то к ним присоединяется и ЕС. 
Я не могу назвать Бербок хорошим дипломатом, хотя она и является главой МИД Германии. Хороший дипломат такого не сказал бы и не написал, даже в социальных сетях. Хороший дипломат критикует намного тоньше.