Представляем вашему вниманию беседу Эльмиры ханым Ахундовой с Лидией Худат гызы Расуловой, видным государственным и партийным деятелем, министром образования Азербайджана (1993-1997).

Статья 6-я, часть 4-я

Зональные  совещания

Э.А.: - Вы ездили с Гейдаром Алиевым в поездки на зональные совещания?

Л.Р.: - Неоднократно.

Э.А.: - Расскажите об этом поподробнее.

Л.Р.: - Мы выезжали с  Гейдаром Алиевичем на зональные совещания. Это происходило накануне страды, когда урожай только созрел, и ближе к уборке.

...Рано утром сошли с поезда и разъехались по рай­онам. У меня, допустим, Бардинский район. Он едет со своей группой еще куда-то. Моя группа объезжает все колхозы района, все звенья, собирает информацию о состоянии дел, выясняет, какие существуют проблемы. В разных зонах сбор урожая проходил в разное время: где-то на десять дней раньше, где-то позже. Там опаздывают, а здесь все идет по плану. Где-то уже готовы площади для приема сельскохозяйственной продукции, а где-то недостает тары, вагонов. Всю эту информацию мы записывали.

Мы заранее знали, в каком районе будет проходить совещание, и съезжались туда.  

Гейдар Алиевич собирал членов Бюро в Доме культуры. Мы докладывали об увиденном.

Потом начиналось зональное совещание. Он выслушивал каждого председателя колхоза, каждого первого секретаря райкома, а иногда и звеньевых, бригадиров. Стоит жара, кондиционеры не справляются (до середины 70-х годов их вообще не было), народу много. Такие совещания иногда длились по нескольку часов. И в заключение первый секретарь ЦК выступал часа два с полным анализом ситуации. Очень часто он был до нитки мокрым от пота. Колоссальное было напряжение.  

Нередко я попадала в одну с ним группу. Так вот, в каком бы районе, в каком бы колхозе его ни пытались подвести под навес, укрыть от солнца, он никогда не соглашался. Говорил:

- Я буду стоять под нав­ес­ом, а колхозники - под палящим солнцем? Вы за кого меня принимаете?

А когда едешь по проселочным дорогам… В Кюрдамире, например, пыль, как мука. Проедет машина, и тебя обволакивает с головы  до ног.

Он никогда не проводил эти совещания для галочки. Уже после, вернувшись в Баку, сам все держал на контроле: доставили ли горючее в тот или иной район, подвезли ли дополнительную партию химикатов и пр.? Каждый день он связывался с руководителями районов: «Доложите обстановку, какие проблемы?»

Попробовал бы какой-нибудь чиновник не обеспечить поставку бензина, если ему было сказано, что бензин не завезли и завтра комбайны не будут работать. Каждый должен был все записать, потому что знал: у Гейдара Алиевича не только феноменальная память, но и высочайшая требовательность - он завтра обязательно переговорит с тобой и спросит: подвезли топливо или нет. Подобные выездные совещания для руководителей районного звена были счастливой возможностью решить все насущные проблемы, которые могли создать бюрократы.

Забота о людях

Э.А.: - А что входило в вашу обязанность как председателя Ревизионной комиссии Компартии Азербайджана?  

Л.Р.: - В Положении о Ревизионной комиссии прежде всего предусматривались правильный учет всех членов КПСС, своевременная уплата членских и вступительных взносов, потому что бюджет партии складывался из этого. Но одним из главнейших направлений был прием посетителей и работа с письмами, жалобами и заявлениями.

Мне известно, как Гейдар Алиевич относился к этому вопросу. Он считал, что если руководитель отгораживается от населения, не знает, чем живут его подчиненные, что их волнует, тогда он не сможет поддержать их хотя бы добрым словом или же оказать реальную помощь. Если человек говорит, что у него нет газа, это не значит, что газифицировать будут весь район. Но руководитель будет искать выход из положения, рассчитает, сколько каменного угля завезти, каким семьям надо помочь в первую очередь, каким семьям, может быть, надо направить уголь целевым назначением, взять под свой контроль, а какие семьи в состоянии сами купить каменный уголь, а может, и газовые баллоны. Что-то всегда можно решить. И когда люди видят, что ты искренне хочешь им помочь и на самом деле что-то делаешь, они всегда будут относиться к тебе с пониманием и проникнутся уважением.

Я это знаю на своем примере, потому что всю жизнь следовала этому правилу.  

Мы периодически бывали в районах, интересовались, как организован прием посетителей, как часто он проходит, сколько людей записаны на прием, каков порядок записи, почему отдельные люди не могут попасть к руководству даже после неоднократных обращений.

Помню, выяснилось, что председатель исполкома Баксовета Айдын Мамедов принял очень мало народа, а у Кямрана Рагимова, первого секретаря Нахчыванского обкома партии, за месяц побывали всего два человека. Мы давали соответствующую оценку такой работе руководителей.

Гейдар Алиевич периодически вызывал меня, не ожидая момента, когда я представлю свой отчет на съезде партии. Он просил, чтобы я рассказала о выявленных недостатках в работе с населением, с жалобами трудящихся. И часто на республиканских совещаниях, пленумах использовал в своей речи мою информацию, критикуя партийное начальство за то, что оно зазналось, отдалилось от народа. Он говорил:

- Вы не понимаете, за счет кого живете. Они производят, а вы потребляете. Имейте, в конце концов, совесть, выслушайте их.

Всесоюзная  здравница

Э.А.: - Когда возникла идея создания в Азербайджане всесоюзной здравницы?

Л.Р.: - Перед последним приездом Леонида Брежнева в Азербайджан. Гейдар Алиев понимал, что кандидаты и члены Политбюро отдыхают в Сочи, Крыму, и эти регионы выигрывают за счет таких приездов. Поэтому стремился, чтобы руководители СССР приезжали и в Азербайджан, а для этого здесь надо было построить такие же престижные здравницы разного уровня и класса. Речь шла не только об Абшероне, но и вообще о Каспийском побережье. Сюда включались и Ленкоранская, и Ялама-Набраньская, и Абшерон-Джоратская зоны, и Галаалты.

Для этого Гейдару Алиевичу нужно было получить согласие союзных органов, и прежде всего Леонида Ильича. Госплан, Совмин и АСПС по настоянию Гейдара Алиевича подготовили документ, где указывалось, что в Азербайджане много лесов, минеральных источников, которые мы практически не используем, приводились количество ветреных и неветреных дней в году, температура морской воды, наличие ранних овощей и фруктов - он все предусмотрел. По предварительным расчетам требовалась огромная сумма: что-то около нескольких миллиардов рублей. Ведь мы не могли построить эти здравницы без инфраструктуры - системы водоснабжения, газоснабжения, дорог и т.д.  

Гейдар Алиевич переговорил с Байбаковым, и тот сказал, что если его спросят, то он поддержит проект. В Азербайджан были направлены председатель ВЦСПС Шалаев и министр здравоохранения Чазов. Они поддержали идею, и в 1982 году было принято союзное постановление о превращении Каспийского побережья во всесоюзную здравницу. Мы сразу же начали работать.

Работа началась еще до отъезда Гейдара Алиева в Москву. И потом, уже будучи в Москве и приезжая в Азербайджан, Гейдар Алиевич первым делом осматривал вместе с нами места под будущие объекты, а мы показывали ему, что уже построено. Никогда не забуду одну из таких поездок. Поехали сначала в Галаалты. Он там все осмотрел, выслушал информацию. Потом отправились в Джорат, а оттуда - в Ялама-Набрань. Стоял сентябрь. В то время существовал всесоюзный маршрут «Армения-Грузия-Азербайджан», и в Яламе было много отдыхающих из России.

Гейдар Алиевич говорит:

- Давайте подойдем к отдыхающим, пообщаемся с людьми.

А отдыхающие - в купальниках, плавках, как увидели они правительственные машины, засмущались. Я хочу представить Гейдара Алиевича, рассказать, что он член Политбюро, а одна женщина говорит:

- Мы туристы, но не дикари, мы знаем, кто это.

И вот он с ними побеседовал, причем услышал множество восторженных откликов:

- Мы как в раю, здесь грецкие орехи, фундук. Сегодня мы собрали столько белых грибов, столько ежевики! У вас здесь по белым грибам прямо ходят.

Он начал объяснять им, что в азербайджанской кухне грибы не используются.  

- Мы ходим в лес, - рассказывали туристы, - видим, сколько грибов пропадает. Мы уже их и насушили, и наварили. А море какое! Нам здесь прямо к воротам приносят фрукты, мед!  

Он с ними попрощался и начал знакомиться с нашими докладами, что уже сделано, какие проекты готовы, какое на эти цели выделено финансирование, как эти средства осваиваются, в чем причина медленного освоения. Обо всем досконально расспросил.

Э.А.: - Что-то удалось сделать в этой области до 1987 года, пока он находился в союзном правительстве?

Л.Р.: - У нас долгое время не могли достроить гостиницу «Абшерон». Гейдар Алиевич подключил к этой работе Лемберанского, и строительство завершили. В Бильгя стоял кардиологический санаторий, тоже недостроенный. При  

Гейдаре Алиевиче его ввели в эксплуатацию. В Нафталане построили прекрасный новый корпус. Это все возводилось в рамках государственной программы. Правда, программа предусматривала новое строительство, но поскольку стояли объекты, которые нужно было завершать, и они вписывались в эту программу, то, естественно, упор был на то, чтобы завершить строительство старых, реконструировать существующие и начать стройку новых объектов. За те пять лет, что Гейдар Алиевич работал в Москве, кое-что сделать удалось, но к новым проектам мы только-только приступили. А потом Гейдара Алиевича вынудили уйти в отставку, и контролировать работу стало некому.

Э.А.: - Лидия ханым, я всегда прошу в заключение своих собеседников рассказать какую-нибудь необычную историю, какой-то любопытный эпизод, связанный с Гейдаром Алиевым.  

Л.Р.: - Расскажу. Но прежде хочу сказать о его отношении к деятелям культуры и к самой культуре. Когда он на каком-нибудь съезде или совещании в Москве выходил к трибуне - подтянутый, красивый, шел своей «генеральской» походкой, мы испытывали чувство гордости за него! И зал горячо аплодировал, потому что шел Гейдар Алиев.  

А как он выступал! У  Гейдара Алиева были прекрасная дикция, манера говорить, держаться, знание, где расставить акценты.

Все удивлялись тому, что, когда он встречался с художниками, говорил как художник, с писателями как писатель и т.д. Но надо же было его знать. Чтобы встретиться с теми же художниками, он готовился дней десять, а то и больше. Он должен был знать все о каждом художнике: и где тот родился, и в чем особенность его творчества, и в каком стиле он пишет, и какие работы и где выставлены. Он знал все не только об азербайджанских, но и о советских художниках. Поэтому они все просто поражались. Но они не знали, как он готовился к каждой встрече. Ему Академия наук, музеи, институты и прочие организации готовили материалы, и он изучал их.  

Он очень любил театр и всегда ходил на премьеры. После них он всегда встречался с коллективами. И вот по поводу одной премьеры мне вспоминается потрясающий случай.

Рассказ  Зарифы Алиевой  о полете  на неисправном  лайнере

Однажды все члены Бюро во главе с первым секретарем ЦК отправились в Театр музыкальной комедии, на премьеру оперетты Рауфа Гаджиева «Перекресток». В перерыве спектакля я разговорилась с Зарифой Азизовной, которая всегда сопровождала супруга. И она рассказывает, что навещала детей в Москве, а когда возвращалась, первый зампред КГБ СССР Семен Цвигун предложил ей полететь на своем самолете. Только взлетели, как обнаружилась техническая неполадка: шасси не закрылось. Командир корабля подает  команду, что, мол, у него проблема. И сесть они не могут, пока все топливо не израсходуют, чтобы самолет при посадке не взорвался. Вначале сидящим в салоне ничего не сообщили, но они ведь смотрят в иллюминатор и видят, что кружат на одном месте. И вот Зарифа ханым рассказывает:

- Видим, на взлетную полосу подъехали пожарные, машины «скорой помощи». Понимаю, что каждую минуту может случиться непоправимое, а у меня одна только мысль: как сообщат об этом Гейдару Алиевичу и что будет с ним после этого.

Я была поражена трепетностью этого чувства. Человек в тяжелейшей ситуации думает не о себе, а о том, как муж перенесет ее потерю.  

Э.А.: - Большое спасибо, Лидия ханым, за очень подробные и очень теплые воспоминания.  

Баку, 2007 г.

(Окончание.  Начало в №№28-30)