Об этом посте

Гейдар Алиев относился к печатному словус величайшей ответственностью

Читать

10 мая исполнится 100 лет со дня рождения выдающегося азербайджанца, архитектора независимой Азербайджанской Республики, политика планетарного масштаба Гейдара Алиева. 

По случаю знаменательной даты газета «Бакинский рабочий» продолжает рубрику  «Гейдар Алиев - 100», которую ведет известный народный писатель Азербайджана, общественный и политический деятель, кавалер ордена «Шохрат», давний автор нашей газеты Эльмира ханым Ахундова. Примечательно, что Э.Ахундова готовит к изданию новый двухтомник под названием «Гейдар Алиев и ближний круг», куда войдут интервью со многими его соратниками в разные периоды жизнедеятельности великого лидера - начиная с работы в КГБ СССР и до возвращения его к власти в начале 90-х годов. Публицист любезно предоставила редакции нашей газеты некоторые из этих интервью, которые ранее нигде не публиковались в полном объеме.

Представляем вашему вниманию беседу Эльмиры ханым Ахундовой с известным азербайджанским журналистом Владимиром Николаевичем Морозковым (1947-2009). С начала 70-х годов и до отъезда Гейдара Алиева в Москву он был основным корреспондентом АзТАГа (АЗЕРТАДЖ), которому доверялось освещение официальных мероприятий Гейдара Алиева.  

Авторская ремарка

Владимир Морозков рассказал мне любопытный эпизод встречи Гейдара Алиева с Генеральным секретарем ЦК Компартии Чили Луисом Корваланом. Это сегодня его имя молодому поколению ничего не говорит, а в 70-е годы ХХ века Корвалан был символом свободы, знаменем борьбы против диктатуры Пиночета. Советские власти сумели обменять чилийского коммуниста на писателя-диссидента Владимира Буковского, чем он, кстати, был не очень доволен, считая, что его фактически приравняли к этому врагу социализма. Корвалан приехал в Москву, и ему устроили пышную поездку по Стране Советов (май 1977 года). Буквально первым пунктом значился Азербайджан.

***

Владимир Морозков был редактором и первым читателем моего многотомника, вернее, четырех его томов (вплоть до своего ухода в 2009 г.) Он очень вдохновлял и поддерживал меня в этой нелегкой работе, порой даже торопил и подталкивал, потому что материал накопился огромный и было очень трудно все это систематизировать, приводить в порядок. Он был не только редактором, но и консультантом, потому что прекрасно знал ту эпоху и ее реалии. Его безвременная кончина стала для меня и всех, кто его близко знал, тяжелой утратой.  

Ruhu şad olsun!

Статья 10-я, часть 1-я

Эльмира Ахундова: - Владимир Николаевич, многие партийные работники в Азербайджане до сих пор помнят твои роскошные усы и шевелюру во время ваших поездок с Гейдаром Алиевым по районам. Ты всегда находился чуть сзади него. Практически все 10 лет, так?

Владимир Морозков: - Почти. С 1971 года я начал работать в АзТАГе корреспондентом. Освещал официальные мероприятия высшего уровня. Помню, в начале 70-х  Гейдар Алиев посетил Высшее военно-морское училище, где учились в числе прочих и иностранцы - эфиопы, арабы, вьетнамцы. Тогда у  Гейдара Алиевича, наверное, как раз и возникла идея создать школу-интернат имени Нахичеванского. Он приказал подобрать здание для этой школы, нашли какой-то полуразрушенный интернат неподалеку от Военно-морского училища. И он, помню, при посещении училища сказал: «Хватит азербайджанцев отправлять в стройбаты и в желдорбаты, где орудуют лопатами. Нам нужны ракетчики, танкисты, летчики».

Каждый год 9 мая Гейдар Алиев сначала посещал захоронение воинов, погибших от ран в бакинских госпиталях, затем памятники Рихарду Зорге, Мехти Гусейнзаде, Ази Асланову. Потом, около 12 часов дня, вместе с членами Бюро ЦК приезжал в школу Нахичеванского. Там учились подростки с 8-го по 10-й класс. Среди контингента были мальчишки, нуждающиеся в государственной заботе: дети малообеспеченных родителей, некоторые вообще без родителей. Там был особый контингент учителей, особые условия, военизированная, спортивная подготовка, отставные офицеры вели занятия, воспитатели также были из военных. Выпускники интерната на льготных условиях, порой по направлению, отправлялись на учебу в военные вузы СССР.

Сначала у ребят формы не было, никак не могли придумать образец. Года через три ЗакВО пошил воспитанникам интерната специальную форму.

В первое время в Москве на это дело косо смотрели, а потом бакинский опыт военизированного воспитания подростков был одобрен в ЦК КПСС. Вопрос рассматривался на уровне Политбюро, и по этому поводу приняли даже специальное постановление о распространении данного опыта. После чего и грузины создали у себя аналогичную школу имени Леселидзе.

Борьба с коррупцией

Э.А.: - Вы освещали дела о коррупции в органах власти?

В.М.: - Конечно. Помню дело первого секретаря Кюрдамирского райкома партии, Мамедов был арестован и осужден за взяточничество.

Еще было очень громкое дело в Шемахе с первым секретарем Саиловым - делегат партийных съездов, Герой Социалистического Труда. Помню, мне сам председатель КГБ Виталий Красильников рассказывал, что они, зная доброе отношение Алиева к Саилову, долго не могли зайти к нему и рассказать о том, что в подвале дома первого секретаря Шемахинского райкома партии нашли груду полуистлевших советских купюр. Денег было очень много, от долгого хранения они начали портиться. Тратить-то их первый секретарь райкома не мог, не те были времена, вот и припрятывал на «черный» день. Когда все это вскрылось, скандал был жуткий! Он тоже отсидел немалый срок.

Все эти уголовные дела освещались в печати. Верховный суд был рядом с АзТАГом. Мы ходили туда, брали у судей комментарии, затем выходили заметки «Из зала суда».

Стиль работы Алиева

Э.А.: - Вы часто присутствовали на встречах Гейдара Алиева, даже на Бюро ЦК. Расскажите о стиле его общения с людьми.

В.М.: - Гейдар Алиевич любил масштабные мероприятия международного значения. И всегда встречался с их участниками. Я часто наблюдал, как он проводит встречи самого разного уровня. Сначала всех выслушивал, расспрашивал, получал интересующую его информацию, а потом выдавал своего рода программу. С детскими врачами встречается - по педиатрии свои советы и предложения дает; с историками партии - свои пожелания высказывает по поводу того, как надо изучать какие-то пласты марксистско-ленинской теории; с писателями - про задачи советской литературы профессионально рассуждает... И все, выходя от него, удивлялись: откуда он столько в нашей области знает? То есть он со всеми говорил на равных.  

Более того, он приезжал в район, заходил к бригадиру на хлопковое поле, и они вели вполне профессиональный разговор на сельскохозяйственные темы. Бригадир, к примеру, говорит: беру обязательство собрать 50 центнеров с гектара. Гейдар Алиев его одергивает: «Не перегибай палку, не будет у тебя столько урожая. Посчитай, сколько у тебя кустов на одном квадратном метре». Тот рот открывал от изумления.

Или вот на Бюро ЦК, где я не раз присутствовал. Обсуждается, скажем, работа металлургической промышленности. Выступают директора заводов, министры, члены Бюро. Гейдар Алиев слушает. А перед ним лежит какая-то папочка. Он ее открывает, заглядывает в нее и вдруг огорошивает выступающего: «А вот у тебя на складе недостачу продукции обнаружили. А у тебя, - обращается он к предыдущему докладчику, - две квартиры, выделенные для распределения очередникам, «налево» ушли». Те чуть в обморок не падают: откуда у него эти сведения? Подобную «острую» информацию для него в обход отделов часто помощники собирали. Отделы-то тоже порой предпочитали промолчать, потому что они эту сферу курируют, отвечают за данный участок и потому им не с руки «слабые» места чересчур выпячивать. В таких случаях у Гейдара Алиева были свои каналы информации.

Встреча Гейдара Алиева с Луисом Корваланом

В.М.: - Журналистов запустили в кабинет 1-го на пару минут. Потом докладчик пригласил гостя. Входит Луис Корвалан, знаменитый Лучо. Хмурый, неприветливый. Сухо поздоровался с Гейдаром Алиевичем за руку. Вытащил длинный деревянный мундштук, вставил туда сигарету «Союз-Аполлон» и, не спрашивая у хозяина разрешения, закурил. В кабинете Гейдара Алиевича никто никогда в жизни не курил - он терпеть этого не мог. Гейдар Алиев встал из-за стола, вышел в комнату отдыха и, вернувшись, поставил перед гостем пепельницу.

В общем, началась беседа.  

Гейдар Алиевич ему про дела в Азербайджане стал рассказывать, про развитие хлопководства, виноградарства, про то, что мы свое, хорошее вино делать будем, и пр. Корвалан его вдруг перебивает: «Мы говорим, что на Западе капитализм спаивает народ, чтобы увести его от социальных проблем. А вы хвалите свое вино, говорите о развитии винодельческой промышленности. Как же так?»

Гейдар Алиев помолчал и говорит: «Знаете, товарищ Корвалан, по-моему, проблема алкоголя - это проблема внеклассовая. Я по этому поводу один любопытный анекдот вспомнил. У нас на Кавказе издавна живут три больших народа: армяне, грузины и азербайджанцы. Они любят подшучивать друг над другом. Так вот: собрались однажды грузин, армянин и азербайджанец и спорят, чей коньяк лучше. Армянин себя в грудь бьет: «Наш коньяк - это общеизвестно - лучший в мире». Грузин говорит: «Тогда наш коньяк - лучший в Союзе». Азербайджанец почесал затылок и говорит: «Ну, а мы люди скромные. Наш коньяк - лучший в Закавказье». Корвалану анекдот перевели. Он расхохотался как ребенок, повеселел, раскрепостился. Слово за слово - они разговорились. Беседа пошла как по маслу, а, прощаясь, он обнялся с Гейдаром Алиевым, расцеловался с ним. То есть уходил он от него совсем в другом настроении.

(Окончание следует)