Беседа Эльмиры Ахундовой с Ибрагимом Иса оглу Исмайловым - доктором юридических наук, профессором, заслуженным юристом Азербайджана, государственным советником юстиции 3-го класса (с 1980 по 1986 год - председатель Верховного суда республики).

В течение 1954-1958 годов, пока я работал в прокуратуре, через мои руки прошло примерно 35 тысяч таких дел. Я занимался только вопросами реабилитации. В месяц мы рассматривали около 15-20 дел. Я подсчитал, что в Азербайджане было посажено тысяч пятьдесят видных, известных людей. Посадили почти всех деятелей искусства - писателей, драматургов, артистов, начиная со статистов, посадили работников Академии наук (она тогда называлась АзФАН), был репрессирован практически весь аппарат Академии, в районах посадили председателей колхозов, видных работников, председателей исполкомов, секретарей райкомов. Сажали всех поголовно.  

Всего было не менее ста тысяч репрессированных.

Мы реабилитировали не только посмертно, но и тех, кто живым возвращался из лагерей. Например, начальника милиции Гасана Эфендиева, племянника Газанфара Мусабекова, начальника УРСа железной дороги Ашурбейли, бывшего министра просвещения Аскера Шахбазова.

КГБ был не только карательным органом. В этот период он сыграл очень большую роль в реабилитации репрессированных. В конце концов, главным репрессивным органом был ЦК, а КГБ - всего лишь исполнителем.

Э.А.: - Значит, Алиев с большим удовольствием и рвением занимался реабилитацией репрессированных. Говорили ли вы с ним на эту тему? Как он, кстати, воспринял осуждение культа личности Сталина?

И.И.: - Первое время мы были в шоке, в растерянности. Только когда стали поднимать эти дела, когда я получил из Москвы утвержденные Политбюро списки людей, которые подлежали аресту и ликвидации, я понял, что это была самая настоящая мясорубка. Этих списков было три. После их утверждения в Москве на их основании производили аресты на местах. Когда Багиров говорил на суде, что он в репрессиях не виноват, а только выполнял указание, он имел в виду эти списки. Их готовили здесь, в Азербайджане, но не сотрудники нашего аппарата, а люди, приехавшие из Москвы. Они здесь собирали материал, составляли списки, затем отсылали их в Москву, там эти списки утверждали и возвращали обратно. Здесь же на основании полученных указаний производили аресты, расстрелы.  

По первому списку проходили исключительно руководящие работники. По второму - начальники управлений, отделов, то есть руководители среднего звена. А в третьем списке были люди, которые якобы входили в антисоветские террористические организации. Там были и литераторы, и колхозники. Например, в Али-Байрамлы, в Шамахе сажали целые села, жители которых будто бы готовились свергнуть Советскую власть.

Мы в то время не знали масштабов репрессий, ведь были людьми молодыми, только начали работать, поэтому не могли знать всей картины происходящего.

Э.А.: - Вам тоже зачитывали закрытый доклад Хрущева? Вы не помните свои ощущения при слушании этого документа?

И.И.: - Зачитывали. У нас были закрытые партийные собрания. Первое время мы были в растерянности, а потом, естественно, начали понимать, что к чему. Когда проходил ХХ съезд, я был в Москве. Там собрали людей для утверждения их на должности прокуроров областей. И в Генеральной прокуратуре СССР нас ознакомили с материалами этого съезда, сказали, что предстоит работа по очищению от этой грязи.

Мы с Гейдаром восприняли это с воодушевлением, без всякого внутреннего протеста. Ведь в Азербайджане не найдешь семьи, в которой не было бы репрессированных. Нам было больно за этих людей.

Я помню, что мои двоюродные братья, сыновья дяди, у которого я жил, спали в одежде, ждали, что за ними могут прийти в любой момент, потому что вокруг уже всех взяли. Я в Комитете читал дело своего двоюродного брата, который стал потом министром здравоохранения. Был подготовлен материал для его ареста. Основание было следующее. В Евлахском районе разразилась эпидемия малярии, и его как специалиста по тропическим заболеваниям направили на борьбу с этой эпидемией. Там брат проявил себя с хорошей стороны, и когда Багиров приехал в Евлах, чтобы проконтролировать работу по борьбе с малярией, он вызвал моего брата. Брат явился заросший, в сапогах, в грязной одежде.

- В каком вы виде? - возмутился Багиров. - Вы же врач!

- Товарищ Багиров, мне сказали, что вы меня вызываете, я поспешил сюда, даже не заходя домой.

Вернувшись в Баку, Багиров написал на его деле красным карандашом резолюцию: «Отменить». И брата оставили на свободе. Но его друзей посадили почти всех.

Э.А.: - За какие качества или заслуги Гейдар Алиев так быстро продвинулся в КГБ по служебной лестнице?

И.И.: - Во-первых, Алиев очень много работал над собой, я вам об этом уже рассказывал. После того, как он блестяще окончил ленинградские курсы и вернулся в Азербайджан, ему доверяли самые трудные дела. Это ведь был очень сложный переходный этап от сталинизма к периоду Хрущева, а затем к правлению Брежнева. В этот период очень важно было суметь перестроить свое отношение к работе. Ему это удалось. Он нашел в себе силы быть готовым для решения новых задач. А эти задачи были очень сложными: надо было восстанавливать разрушенное после войны хозяйство. Очень много было вопросов, которые непосредственно КГБ не касались, но были ему известны. Например, хищение сельхозпродукции, факты крупного взяточничества.

Гейдар на посту начальника 2-го отдела приложил много усилий в раскрытии этих преступлений. Ведь контрразведка - это поиск внутренних врагов. Конечно, все эти расхитители, взяточники не ставили перед собой цели подрывать советскую власть, но все же объективно своими действиями они расшатывали ее устои. И роль Гейдара в раскрытии этих негативных явлений была велика.

Э.А.: - В журнале «Власть» автор статьи об Алиеве писал, что его выдвинули на пост первого заместителя еще и потому, что он хорошо проявил себя, работая на иранском и турецком направлениях.

И.И.: - Это началось еще в нахчыванский период, но и в Баку он продолжал эту работу, курировал эти страны - отправлял туда разведчиков, поддерживал связь с ними, разрабатывал различные мероприятия по выяснению отношения иранской интеллигенции к нашей стране. Ведь в то время шли процессы демократизации иранского общества. Нам было интересно знать, о чем думают демократы. То есть он постоянно отслеживал ситуацию в Иране. В победе демократического строя в Иране, в том, что во главе Южного Азербайджана оказался Пишевари, большая роль КГБ.

Эта работа продолжалась и в последующие годы, несмотря на то, что иранская реакция уничтожила демократические силы.

Гейдар, которому было поручено это направление, продолжал и успешно осуществлял все эти мероприятия.  

Э.А.: - Известно, что в период, когда Гейдар Алиевич стал ухаживать за Зарифой ханым, Азиз Алиев расспрашивал вас о вашем друге, просил совета. Расскажите, пожалуйста, об этом.

И.И.: - Азиз муаллим был очень близок с моим двоюродным братом Аскером Исмайловым. Они вместе учились в Медицинском институте и дружили. Азиз муаллим в тот период работал директором Института усовершенствования врачей. Как-то он пригласил меня:  

- Приходи, я хочу поговорить с тобой.

Дома он вести разговор не хотел, мы вышли с ним на улицу, и около дома (они жили на улице Зевина) он спросил у меня:

- Ты знаешь Гейдара Алиева?

- Знаю, - ответил я.

- Я слышал, что ты дружишь с ним?

- Да, мы с ним дружим.

- Дело в том, что он сватается к Зарифе. Хочет жениться на ней. Насколько близко ты его знаешь? Что ты о нем думаешь?

- Я знаю его с положительной стороны. Семья, мать - очень хорошие люди. Я знаю их и по Нахчывану, и по Баку. Мы с ним очень близки, и я думаю, что он достоин стать супругом вашей дочери.

- Ты за него ручаешься?

- Ручаюсь.

Потом состоялась помолвка, решили сыграть свадьбу. Мы все усиленно готовились к его свадьбе. Время ведь было трудное, денег не хватало. Поэтому мы все помогали  Гейдару чем могли. В основном доставали продукты к столу - мясо, кур. Все готовила его мама, Иззет хала, сестры помогали.

Свадьба проходила дома у Гейдара, в Ереванском переулке, рядом с 6-й школой. Ему в этом доме дали двухкомнатную квартиру. Одна комната была большая, а другая - маленькая. И вот там мы играли свадьбу. Из ЗАГСа молодожены и гости приехали к Гейдару. Гостей пригласили всего пятнадцать человек, только своих. Никакой музыки, ничего лишнего.

Когда все сели за стол, Азиз Мамедович сказал:

- Мы должны избрать тамадой такого человека, который был бы равно близок обоим домам. Единственный такой человек среди нас - Ибрагим. Поэтому я предлагаю выбрать тамадой его.

И все согласились. Свадьба Гейдара была очень скромной, это даже свадьбой нельзя было назвать. Просто пришли после ЗАГСа и отметили событие в узком кругу. Немного выпили, поговорили и разошлись.  

Среди гостей на свадьбе  Гейдара были академик Муртуза Нагиев, Гасан Алиев, Азиз Мамедович, мой двоюродный брат Аскер, родные Гейдара, был, кажется, их зять Исмаил, двоюродный брат Гейдара Рзакули.

После свадьбы молодые стали жить в той же квартире в Ереванском переулке.

Э.А.: - В 60-80-е годы ХХ века вы работали в руководящих судебных органах, были членом Верховного суда, начальником управления Минюста. Были ли в период правления Гейдара Алиева чисто политические процессы, за исключением дела Эльчибея? Были ли случаи, когда кого-то арестовывали, репрессировали по обвинению в антисоветчине?

И.И.: - В 1956 году рассматривалось дело Мамеда Бирия, иранского демократа, бывшего министра просвещения Иранской Демократической Республики при Пишевари. Бирия вел здесь агитацию, писал стихи антисоветского содержания.

А больше, кроме дела Эльчибея, никаких политических процессов не было. Да и в деле Эльчибея многих студентов осудили условно. Некоторых в качестве наказания исключили из вузов.  

Э.А.: - Придя к власти,  Гейдар Алиев повел борьбу с коррупцией. Какие в то время проходили громкие судебные процессы в связи с этим?

И.И.: - Было большое дело Ибрагима Бабаева, которого называли Сашей Бабаевым, потому что он был русскоязычным. Это дело возникло в результате появления в торговой сети большого объема некачественных изделий. Местная промышленность производила женские платки, пикейные одеяла, детскую одежду. И вся эта продукция была некачественной.

Органы начали расследовать причины этого явления. Проверили количество ниток, которые шли на изделие. Их оказалось гораздо меньше, чем требовалось по ГОСТу. Таким образом, создавались излишки материала, из которого производили неучтенный товар, реализовывавшийся через торговую сеть. Было также установлено, что руководители этих предприятий долгие годы не попадались, потому что их прикрывал Ибрагим Бабаев.

В преступление были втянуты и производители, и торговые работники - они все были повязаны одной ниткой, каждый имел определенный процент от прибыли. Большая часть денег доставалась, естественно, Ибрагиму Бабаеву. По делу проходил и Искендер Кулиев, сын председателя Совнаркома Теймура Кулиева во времена Багирова, шурин писателя Имрана Касумова. Родственник Искендера работал инженером в одном из этих цехов. Искендер свел его с Бабаевым, и они организовали эту преступную группу. В деле фигурировали очень большие деньги, оно было квалифицировано как организованное хищение в особо крупных размерах и завершилось в 1980 году. По приговору суда троих расстреляли, в том числе и Ибрагима Бабаева, Искендера Кулиева.

У нас были и другие крупные дела. Например, «овощное» лянкяранское дело. Там тоже было хищение в особо крупных размерах, связанное с приписками. Рыбоводческие совхозы фиктивно на бумаге «создали» овощные плантации, отправляли пустые вагоны, якобы с овощами. А на бумаге фиксировали большую прибыль. По этому делу проходили восемьдесят человек. Некоторые участники этого дела тоже были приговорены к расстрелу, многие получили большие сроки.

Э.А.: - В 1982 или в 1983 году в Баку убили двух студентов из Южной Америки, из Сальвадора. Вы тогда были председателем Верховного суда. Громкий был процесс…

И.И.: - Да, там проходили три человека, но основных участников было двое. Третий способствовал сокрытию преступления. Был большой процесс, который освещали по телевидению. Организатор убийства - армянин Спартак Акопян. Его приговорили к расстрелу и впоследствии приговор привели в исполнение. Остальных приговорили к большим срокам заключения. В завокзальной части Баку пошли разговоры, что это очень строгое наказание, что его можно было помиловать. Суд проходил под моим председательством.

(Окончание следует)

(Продолжение. Начало в №№220, 221, 223)