По случаю знаменательной даты газета «Бакинский рабочий» продолжает рубрику «Гейдар Алиев - 100», которую ведет известный народный писатель Азербайджана, общественный и политический деятель, кавалер ордена «Шохрат», давний автор нашей газеты Эльмира ханым Ахундова. 
В дни празднования 100-летия великого лидера Э.Ахундова презентовала новый двухтомник под названием «Гейдар Алиев и ближний круг», в который вошли интервью со многими его соратниками в разные периоды жизнедеятельности великого лидера - начиная с работы в КГБ СССР и до возвращения его к власти в начале 90-х годов. Публицист любезно предоставила редакции нашей газеты некоторые из этих интервью, которые ранее нигде не публиковались в полном объеме.
Представляем вашему вниманию беседу Эльмиры ханым Ахундовой с депутатом Милли Меджлиса Азербайджана, председателем Русской общины Михаилом Забелиным о годах работы с Гейдаром Алиевым.

Статья 13-я, часть 1-я

Эльмира Ахундова: - Михаил Юрьевич, в какие годы вы работали в ЦК Компартии Азербайджана и когда стали референтом первого секретаря?
Михаил Забелин: - В 1977 году я пришел инструктором в общий отдел ЦК. Заведующим у нас был Кирсанов Яков Михайлович. Около года я проработал в общем отделе, потом стал подменять Рафаэля Аллахвердиева, который был референтом  Гейдара Алиевича. Год я работал с ним в паре, подменял его, потом еще полгода мы выполняли функции референта первого секретаря ЦК вместе. Далее Рафаэль Аллахвердиев стал заместителем заведующего общим отделом, а с начала 1980 года я стал единственным «хозяином» приемной первого секретаря ЦК. 
Конечно, работать было не просто, учитывая высокие требования Гейдара Алиева ко всем своим сотрудникам. Когда ты просто по вызову заходил в кабинет Гейдара Алиевича, то весь внутренне собирался, потому что оказывался под пронизывающим взглядом первого секретаря ЦК. Необычность этого «рентгеновского» взгляда ощущал не только я, но и все, кто общался с Гейдаром Алиевым. Вообще с ним связаны приятные, но в то же время и сложные воспоминания.
Нельзя сказать, что он был необъективен, излишне требователен, чрезмерно жесток. Вот, скажем, режим его работы. Я приходил в 9 часов утра. Гейдар Алиевич подъезжал чуть позже. К этому времени я должен был просмотреть все газеты, центральную и республиканскую печать, и положить ему на стол, отмечая красным карандашом наиболее интересное. Если это были цент­ральные газеты, то в материалах об Азербайджане - положительное или отрицательное, а в местной печати я подчеркивал критические статьи, которые касались той или иной области жизни республики. 
И вот после того, как он прочитывал эти материалы, начинались звонки. «Соедини меня с тем-то, позвони такому-то…» Одному устраивал разнос, с другим просто беседовал, обменивался мнениями.
Э.А.: - А разве просмотр ежедневной прессы не входил в обязанности Арифа Мустафаева и Рамиза Таривердиева?
М.З.: - Помощники, конечно, тоже просматривали прессу, иногда звонили мне и спрашивали: «Миша, ты подчеркнул такую-то статью для Гейдара Алиевича?» «Да, подчеркнул», - отвечал я. Если я что-то упускал, они подсказывали: «Вот это подчеркни, сверни и положи Гейдару Алиевичу на стол так, чтобы он видел». Но сами они ему не докладывали.
Э.А.: - Какие газеты были в центре его внимания?
М.З.: - Прежде всего «Правда», «Известия», «Сельская жизнь». А из наших газет - «Коммунист», «Бакинский рабочий», «Вышка», «Кянд хаяты». Эти газеты он просматривал внимательно. 
В чем заключались его требования? Прежде всего он требовал четкости и собранности. Приведу такой пример. Как-то сижу в приемной, заходит Гасан Сеидов, потом через некоторое время - Гурбан Халилов. Я спрашиваю: «Может, пройдете в кабинет?» - «Нет-нет, мы здесь подождем». Потом приходит еще один член Бюро.
Я ничего не могу понять. Через несколько минут - звонок. Меня вызывает Гейдар Алиевич. Спрашивает, есть ли кто-то в приемной. «Да, - говорю, - пришли такие-то». Он как стукнет по столу кулаком: «Почему они там стоят? Почему ты их не впустил сюда?!» - «Я предлагал им, они сказали, что подождут в приемной».
Оказывается, они должны были в Совете Министров рассматривать какой-то план. Они знали, что Гейдар Алиев должен выйти, и ждали его, чтобы всем вместе пойти в Совмин. Но я-то об этом не знал, Яков Михайлович не предупредил. А Гейдар Алиевич думал, что я в курсе. Поэтому рассердился, что такие люди стоят в его приемной, ему стало неудобно перед ними. Он решил, что это я их не пускаю, жду, пока все соберутся.
Он всегда делал нам замечание, если людей такого уровня приглашали на полчаса раньше. «Вы им скажите, что я жду их в одиннадцать. Зачем вы вызываете их на половину одиннадцатого? Скажите им, что в одиннадцать они должны быть у меня. Это их дело, когда прийти. Они могут прийти и в половине одиннадцатого, и без пятнадцати одиннадцать. А то вы говорите им: в половине одиннадцатого, они приходят еще на двадцать минут раньше и томятся в приемной». 
В этом отношении он был очень внимателен к людям. Никогда не забуду, как он стукнул кулаком по столу и крикнул: «Кто тебе дал право держать их там, в приемной?» Я ничего не мог ответить. Начал что-то бормотать заплетающимся языком. «Хорошо, иди». Встал, вышел из кабинета в приемную, и они переходом ушли в Совмин.
Потом зашел Яков Михайлович, я ему все рассказал, он говорит: «Не переживай. Я зайду к Гейдару Алиевичу и скажу ему, что ты был не в курсе». И все же Гейдар Алиевич весь день сердился на меня. Хотя на следующий день это был уже совсем другой человек.
Поэтому надо было постоянно быть начеку. Или еще один случай, который я запомнил на всю жизнь. Он тогда тоже сделал мне серьезное замечание, правда, по столу кулаком не стучал. Я только-только приступил к исполнению обязанностей. Звонит мне один из секретарей ЦК. Они обычно перед тем, как позвонить Гейдару Алиевичу по прямому телефону, спрашивали у меня, занят ли «первый», свободен? А у меня лампочки были, которые сигнализировали, если он говорит по ВЧ - одна лампочка горит, по городскому - другая. И вот звонит один из секретарей и спрашивает, свободен ли Гейдар Алиевич. Я говорю, что он занят, не один. «А кто у него?» В это время в кабинете Гейдара Алиева находился министр здравоохранения. Я говорю: «У него Талят Касумов». Тот повесил трубку. Через некоторое время вижу - Гейдар Алиевич сам куда-то звонит. Талят Касумов ушел. Было еще несколько разговоров по различным телефонам. Потом звонок - «первый» меня вызывает. Он не кричал, не ругал меня, а просто спросил: «Кто тебе разрешил докладывать, с кем я беседую, кого принимаю?» Больше он ничего не сказал. Но этого было достаточно: на меня словно ушат холодной воды вылили. Я ответил: 
«Гейдар Алиевич, я понял». Конечно, разные бывают ситуации. Он, может быть, говорит с человеком о каких-то проблемах, а кто-то узнает, что этот человек был у первого секретаря. Начинает у того выпытывать, делать свои умозаключения. Этот случай стал для меня хорошим уроком. Так что работа с Гейдаром Алиевичем, общение с ним были огромной школой.

Фото из личного архива 
Михаила Забелина

(Окончание следует)