Статья 8-я, часть 3-я  

…Примерно такого рода трудности стояли и перед Гейдаром Алиевым. Нас очень долго считали ленивыми, неспособными к качественному труду, одним словом, людьми «второго сорта». Это оказало большое влияние на характер народа. Мы потеряли национальное самосознание, самоуважение. Поэтому задача заключалась не только в том, чтобы поднять экономические показатели в республике. Нужно было оздоравливать моральный климат, возрождать уважение народа к себе и своему труду. Для решения этих сложных задач Гейдар Алиевич старался сформировать вокруг себя сильную команду единомышленников.

Гейдар Алиевич научил массы культуре поведения, разговора, взаимоотношений, трудолюбию, верности земле. Он смог вернуть нам национальное самосознание, самобытность. Этому способствовали и установка памятников Джафару Джаббарлы, Нариману Нариманову, и строительство мавзолея Вагифа в городе Шуша, открытие домов-музеев Самеда Вургуна, Узеира Гаджибейли, Джалила Мамедгулузаде и многое другое.

По инициативе Гейдара Алиева было принято постановление о проведении столетнего юбилея Мамед Саида Ордубади. И этот юбилей был проведен. В 1972 году, в мою бытность вторым секретарем райкома партии, мы открыли в Ордубаде дом-музей писателя. Хотя это удалось далеко не сразу. Дело в том, что в доме жили племянники Ордубади. Их же на улицу не выгонишь. Гейдар Алиев дал указание отвести землю, построить для них новый дом, чтобы освободить место для музея. Но отдельные люди все тянули с отведением участка. И все же мне удалось добиться, чтобы им выделили землю и построили новый дом. В конце концов дом-музей Ордубади был открыт. Кстати, прекрасный музей получился!

Воодушевившись, в 1975 году я занялся домом-музеем выдающегося азербайджанского химика Юсифа Мамедалиева. Дом, где он родился в Ордубаде, в свое время отдали под детский сад, потом этот сад переехал в новое помещение, а туда вселились посторонние люди. Я поручил Управлению коммунального хозяйства отремонтировать здание. Нашел его дочь Севду Мамедалиеву, попросил помочь с экспонатами. В это время я учился в Заочной высшей партийной школе, а после занятий ездил по научно-исследовательским институтам и нефтехимическим предприятиям в поисках студентов и учеников Юсифа Мамедалиева. Благодаря этим контактам мне удалось собрать много экспонатов: документы, личные вещи выдающегося ученого и пр. Словом, музей на общественных началах был практически создан. Оставалось только санкционировать его официальное открытие.

И тут звонит мне из ЦК заведующий отделом науки и учебных заведений, мой друг и очень интеллигентный человек Фикрет Ахмедов. В свое время я рассказывал ему о том, что мы хотим открыть в Нахчыване такой музей, но он особого восторга не проявил.

- Фаттах, ты рассказывал мне, что хочешь открыть музей Мамедалиева. Ну как, удалось что-нибудь сделать? Сейчас меня вызвал  

Гейдар Алиевич и отругал: «Приближается юбилей Юсифа Мамедалиева. Что вы делаете для этого? Что наметили?» Выручай, дорогой. Какие у тебя будут предложения в связи с этим юбилеем?  

- Музей готов, - ответил я, - так что можете записать в список мероприятий открытие дома-музея Мамедалиева.

В Баку я заказал бюст Мамедалиева для установки его в городе. Над бюстом работал народный художник Азербайджана Джалал Гарягды, однако работа затянулась.

- Идет работа над бюстом, ускорьте это, пожалуйста. И еще: в Нахчыване открыт филиал педагогического института, пожалуйста, присвойте ему имя Юсифа Мамедалиева. Кроме того, мы здесь на основе пригородных земель организовали совхоз, можно дать ему имя Мамедалиева.  

Он все мои предложения записал, а через два дня позвонил мне, чтобы поблагодарить. Сказал, что доложил обо всем Гейдару Алиевичу, и тот все мероприятия одобрил.

То есть Гейдар Алиевич научил нас проявлять инициативу, не дожидаясь указаний сверху.

Позже по его инициативе было принято постановление ЦК о создании во всех районах историко-краеведческих музеев. Это был очень важный шаг. Ведь у нас наряду с новыми районами и городами есть и очень древние, такие как Шеки, Бейляган, Гянджа, Габала, Нахчыван, Ордубад. Их история насчитывает тысячелетия! Создание в этих городах историко-краеведческих музеев способствовало и открытию новых рабочих мест, и сосредоточению в музеях множества экспонатов, имеющих историческое значение. Решение о краеведческих музеях явилось мощным стимулом для целенаправленной работы в этой области. И сегодня в них хранятся как бесценные находки археологов, так и старинные вещи, выкупленные у населения. Тем самым он предотвратил массовый вывоз предметов старины за границу.

Кроме того, как я уже говорил, велось широкое строительство школ. Средства приходили из централизованного бюджета. Гейдар Алиев получал средства и заставлял нас их осваивать.

- Об этом мне и бывший председатель Госплана СССР Байбаков рассказывал. Он говорил, что  Гейдар Алиевич постоянно требовал у него денег. А он ему говорил: «Я дам тебе деньги, но ты их осваивай до последней копейки».

- Мы с вами заговорили о музеях, и я вспомнил один эпизод. Однажды, в начале 90-х годов, когда Гейдар Алиев еще только приехал в Нахчыван, у нас с ним состоялась интересная беседа.

- Работа над памятником Гусейну Джавиду близка к завершению, - сказал я ему, - я видел фрагменты этого памятника. Он должен быть установлен в соответствии с постановлением, которое вы приняли перед отъездом в Москву. В нем были также предусмотрены проведение юбилея Гусейна Джавида, строительство мавзолея, ряд других мероприятий.

- Однако после моего отъезда никто этим не занимался, - Гейдар Алиев укоризненно посмотрел на меня. - И ты не занимался.

- Я занимался, Гейдар Алиевич, и кое-что удалось сделать. Но, к сожалению, после вашего отъезда в Москву с Гусейном Джавидом осталось три человека - Туран Джавид, Рафаэль Гусейнов и я. Больше никто о нем не вспоминал.

- И что же вы сделали?

Вы, конечно, знаете, что в 1981 году по инициативе Гейдара Алиева в Сибири был найден и привезен в Азербайджан, а затем перезахоронен в Нахчыване прах Гусейна Джавида. Тогда же вышло постановление ЦК о проведении юбилея, установке памятника и пр. Потом Гейдар Алиев уехал в Москву, я в это время стал министром культуры Нахчывана, и уже без него мы провели юбилей, открыли музей, заложили камень в том месте, где должен был быть воздвигнут памятник великому поэту. А потом все забылось. Разве что я время от времени приезжал в Баку, интересовался, как идет работа над памятником; скульпторы жаловались мне, что все готово, а им не оплачивают работу, просили помочь.

И вот обо всем этом я рассказываю Гейдару Алиеву.

- Знаешь, - вздохнул он, выслушав мой рассказ, - я не могу понять одного: почему они так поступают? Работая в Баку, я постоянно теребил Москву, не было кабинетов, которые бы я не обошел, чтобы чего-то добиться для республики. «Пробил» строительство завода «Азэлектротерм», завода бакинских кондиционеров, добился издания масштабных постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии народного хозяйства республики. Потом забрали меня в Москву. Здесь остались незавершенные дела, например, строительство автомобильного завода в Гяндже, еще ряд недостроенных предприятий. Несмотря на то, что в Москве мне поручили курировать девять отраслей и я день и ночь был занят этой работой, я не упускал из вида положение дел в Азербайджане. Звонил, интересовался, советовал. Однако никто из руководства республики не пришел ко мне и не попросил помочь в чем-то, хотя бы в завершении недоконченных дел. Хотя бы кто-то проявил о них беспокойство. Хотя бы кто-то переступил порог этого кабинета с заботой о республике.

Гейдар Алиев вспомнил интересный случай, связанный с прославленным нефтяником Курбаном Аббасовым. Хочу рассказать вам этот эпизод так, как я услышал его из уст Гейдара Алиева.

Рассказ Гейдара Алиева:

«Пришел только Курбан Аббасов, Герой Социалистического Труда, генеральный директор Всесоюзного промышленного объединения «Каспморнефтегазпром». Сказал, что зашел повидаться. Я принял его, стал расспрашивать о том, что происходит в республике. Он начал жаловаться: мол, этого не могут сделать, то у них не получается. Я спросил, а почему он не обращается за помощью к руководству. «Обращаюсь, - ответил он, - все обещают, но ничего не делают».

- Гейдар Алиевич, у меня больные почки, я живу на диализе. Каждые пятнадцать дней мне кровь пропускают через специальный аппарат для очистки. Но это советский аппарат. А, говорят, появился японский, который позволяет очищать кровь раз в месяц-полтора. Помогите, если есть возможность, чтобы Азербайджан получил такой аппарат. Ведь больных, подобных мне, в республике сотни человек.  

- Твой депутатский блокнот при себе? - спрашиваю. - Напиши заявление по этому поводу и отдай мне.

Он тут же написал, я завизировал документ и передал секретарю. Через неделю получаю письмо от Евгения Чазова, в котором тот пишет, что такие мероприятия планируются на пятилетку и что на эту пятилетку обеспечение Азербайджана подобным аппаратом не предусмотрено. Азербайджан может быть учтен в следующей пятилетке. Я попросил помощника вызвать Чазова ко мне.

Явился Чазов. Я продержал его в приемной полчаса. Потом принял его и не встал, когда он зашел в кабинет. Сидя, протянул ему руку и не предложил садиться.

- Что это ты мне за ответ прислал? Курбан Аббасов добывал в море нефть, еще когда мы с тобой пешком под стол ходили. Он обеспечивал фронт нефтью, помогал победе, пожертвовал ради этого своим здоровьем. Он - депутат Верховного Совета СССР, обратился ко мне с просьбой прислать в Азербайджан один аппарат, я посылаю его заявление вам, а ты меня учишь, что такое пятилетнее планирование и как у нас составляются пятилетние планы, даешь мне инструкции. Стыдно! Я - первый заместитель председателя Совета Министров, курирую вашу отрасль. Даю вам десять дней, чтобы обеспечить Азербайджан требуемым аппаратом и доложить.

Пожал ему руку, и он ушел. Через неделю мне звонит Талят Касумов, министр здравоохранения Азербайджана.

- Гейдар Алиевич, здравствуйте. С вами хочет говорить Чазов.

- Ну, давай его к телефону.

- Гейдар Алиевич, я выполнил ваше указание, - сказал Чазов.

Он у какой-то республики один аппарат забрал. Сам доставил его в Баку, установил и теперь, значит, докладывает о выполненной работе.

- Жду ваших дальнейших указаний.

- Благодарю вас за оперативность и прошу по приезде в Москву явиться ко мне.

А Таляту поручил как следует его принять и достойно проводить.

Приходит Чазов ко мне. На этот раз я встретил его у дверей, обнял, поцеловал, сел рядом с ним и перечислил все его заслуги.

- Вы крупный специалист в медицине, но вы еще и настоящий человек, как говорится, высшей пробы.  

Вот такая история. Понимаешь? Как только Курбан Аббасов пришел ко мне и обратился с просьбой, я ее тут же выполнил. Хотя, как видишь, это было совсем нелегко сделать.

То, что я не успел завершить из-за отъезда в Москву, так и стоит незаконченным, многое разрушено. Почему? Вот что меня поражает! Здесь было много людей, которые меня не любили, которые были против меня. Но ведь в ЦК КП Азербайджана продолжали работать кадры, в свое время выдвинутые мной. Почему эти за помощью не обращались? По всей видимости, боялись московского руководства. Боялись, что если приедут ко мне, о чем-то попросят, завтра их снимут с работы».

(Продолжение.  Начало в №№53,54)

(Окончание следует)