Вряд ли кто-то станет возражать, что, во-первых, быть дирижером – это, по сути, работа для одного человека. Хотя они находятся среди десятков исполнителей – музыкантов и сотен наблюдателей – зрителей. И порой им суждено чувствовать себя очень одиноко, даже когда рядом есть другие, и решать сложные задачи приходится им и только им. Во-вторых, эти задачи трудны и непредсказуемы. Однако, подготовившись, отрепетировав и выступив, дирижерам свойственно двигаться дальше. То есть, можно предположить, что присущие профессии стрессы кратковременны, и обычно их жизнь в музыке достаточно продолжительна. В-третьих, внимательно наблюдая за дирижером вывод напрашивается сам, что цель любого выступления – не последняя нота. Цель – скорее тот самый момент, когда последняя нота закончилась…

Об искусстве быть дирижером, важности диалога в беседе с АЗЕРТАДЖ рассказывает заслуженный артист Азербайджана, главный дирижер и музыкальный руководитель Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета, главный приглашенный дирижер Кунминского филармонического оркестра (Китай), заслуженный артист Азербайджана, лауреат Президентской премии, лауреат международных конкурсов Эйюб Кулиев.

— На сторонний взгляд, нет ничего проще «совершать руками пасы» не двигаясь с места. Геннадий Рождественский говорил, что если относиться к профессии дирижера серьезно, то это одна из самых тяжелых профессий. А если все делать спустя рукава, то это одна из самых простых профессий. Так какова она – дирижерская профессия?

— Безусловно, профессия безумно сложная. В свое время еще Римский-Корсаков говорил, что это очень темное дело. И говорилось это, не для создания некоего ажиотажа или чьей-то заинтригованности, кого-то запутать или привлечь внимание людей к этой профессии. У композиторов к этой профессии было особое отношение. И связано это было с тем, что не всегда даже великие композиторы могли также масштабно, если хотите, широко и «всевластно» проявить себя с тем же результатом, что и в созданном произведении. Удавалось это единицам, потому и искусство дирижирования было для них темным делом. Ведь это средство добиться идеальной коммуникации с оркестром за счет мануальной техники. Когда через руки передается синергия темпа, ритма, фраз, характера, образности, эмоциональной глубины, состояния души, каких-то деталей и элементов, передача личного состояния как музыканта… Это перечисление лишь малой части понятий и возможностей искусства дирижирования. И каждое исключительно индивидуально, потому что у каждого из дирижеров есть свои, так называемые приоритеты, которые определяются также персонализировано. Для кого-то ритмическая устойчивость и темпо-ритмическая стабильность и равное четкое динамичное развитие музыки важнее эмоциональной и какой-то чувственной передачи образности музыки. На мой взгляд, хороший дирижер тот, кто всегда находит правильный баланс, что делает нашу профессию сложной. Я хочу особенно отметить настоящих дирижеров-профессионалов, которые очень серьезно относятся не только и не сколько к профессии, а к тому, что они делают. Потому что, если слишком к ней серьезно относится, можно просто «закопаться». Здесь надо быть требовательным к делу! То есть подготовиться к исполнению, быть честным перед композитором, по возможности максимально раскрыть то, что им написано, владеть материалом, быть готовым к репетициям и раскрыть глубину и смысл произведения, которое ты играешь. Это и есть настоящая суть и, собственно основное требование к дирижеру. Не могу отрицать, что есть те, кто на какие-то нюансы смотрит сквозь пальцы, кому-то что-то удается, а кому-то нет… Но когда оркестр настолько хорош, и дирижер в силу каких-то причин забывает выделить конкретные детали, то в любом случае со стороны музыкантов все будет сыграно правильно. Ведь оркестр все понимает и ощущает. Более того, музыканты моментально все чувствуют…

— Профессия дирижера одна из тех, в предназначении которой уже самим названием заложен посыл – diriger – управлять и направлять. Быть руководителем. А это подразумевает ответственность. И при этом, это творческая профессия. Так какими качествами должен обладать дирижер, чтобы вести за собой оркестр?

— Отец великого композитора Рихарда Штрауса, бывший первым валторнистом Мюнхенской придворной оперы, говорил, что в момент появления дирижера в оркестровой яме или, как только он становился на сценический подиум, оркестрантам было уже понятно настоящий перед ними дирижер или нет. Он уже «принес» личное эмоциональное состояние. Его манера смотреть и поведенческий «почерк» – показатель его уровня «нахождения внутри работы». Речь не идет об искусственно создаваемом образе дирижера. Здесь уместна его концентрация, отношение к музыке, его манера «вести разговор» с музыкантами… Последнее вообще отдельная тема… Найти правильное средство коммуникации с каждым из состава оркестра, уважение в их адрес… При этом увлечь и завлечь их… Как говорил Юрий Темирканов: «…и сказками, и интересными идеями…». Дирижер ведь имеет дело с разновозрастными музыкантами. Ведь многие из них имеют опыт работы с выдающимися дирижерами, игравшие самые сложнейшие произведения. Вот именно таких опытных музыкантов суметь убедить… Вот самое верное определение – убедить! Без исступленности. Во-первых, личным примером заинтересованности в общем деле, а во-вторых, знать, как работать на репетиции. Потому что именно она для нас самая основная «кухня». Не умеющий этого, не является полноценным дирижером! Даже при наличии хороших рук, техники, выразительных средств для передачи музыкального материала, но без умения работать с ними, говорить, находить ошибки, правильно передавать свои мысли. И не только при ошибках… Порой за очень короткое время просто необходимо найти правильные слова для объяснений, при этом не забывая, что перед тобой сидят достаточно грамотные, умные, профессиональные и очень образованные люди. И настолько все должно быть убедительно идеальным в его трактовке и его методике передачи смысла музыкального произведения, чтобы это стало бы интересно оркестрантам. Как видите, дирижер действительно должен любить, очень серьезно и требовательно относиться к тому, что он делает, к себе самому, к произведению, которое он играет, к композитору… Так вот умение найти и использовать правильные средства коммуникации создает для дирижеров основу вести за собой оркестр.

— Ждет ли дирижер оценки своего труда или же ему важнее собственная фигура в отдельно взятом произведении?

— На мой взгляд, дирижерам присущи амбиции, которые должны стать «удобрением для почвы», способной подкрепить основу развития созидательного процесса, дающую очень серьезные ростки и основательную базу для развития отношения между дирижером и оркестром. В таком случае эти амбиции, которыми, что важно, ни в коем случае нельзя злоупотреблять, помогают и направляют дирижера. И если он достаточно уверен в своей целенаправленности, то оценку конечно же ожидает. Не стоит думать, что он после концерта не продолжает анализировать отдачу от публики на уже прошедший концерт или спектакль. И не только дирижер… Творческие люди нуждаются в объективном стороннем мнении, которое расставит зрительские акценты. И не верьте тем, кто озвучивает свою готовность слышать только критические замечания, якобы для повышения уровня работы. Так не бывает! Музыканты ищут стимул, который и подстегивает дальнейшее развитие. Главное, чтобы оценки были обоснованы грамотно и без какого-либо подтекста…

— Дирижер напрямую ассоциируется с палочкой. Чем лично вы предпочитаете дирижировать — ею или руками? И насколько комфортно вам дирижировать: по партитуре или знать ее наизусть?

— Интересный вопрос… У каждого дирижера есть свои предпочтения. Кому-то нравится дирижировать палочкой, а кому-то нет. Кому-то удобна длинная палочка, кому-то нет. Кто-то может использовать зубочистку… Это не мешает… не думаю, что кто-то прибегает к особенностям выбора, чтобы подчеркнуть собственную личностность… Скорее, это какая-то внутренняя потребность… Возможно, ошибаюсь. Я же больше предпочитаю дирижировать палочкой. Хотя, случаются моменты, когда я сам чувствую желание для музыки иного контента, или может быть более естественного и натурального подхода. Тогда кончено я убираю палочку и начинаю «пользоваться» только руками, пытаясь придать большую плавность. Как художник, но без кисти… хотя представить таковое невозможно. А я вот пытаюсь вообразить себе такую кисточку и «писать» исполняемое музыкальное произведение, придавая ему лирическую краску, глубокое наполнение, особое содержание. Особенно, когда к этому готов оркестр и позволяет мне это сделать. Потому что палочка – продолжение руки дирижера. И плюс, она – возможность сохранить идеальное взаимопонимание между инструментальными группами, чтобы сохранялась четкость вступления и игры, понимания друг друга. Особенно в большой детальности подаваемой дирижерской задачи во взаимопонимании между самим дирижером и оркестром

— Внешний вид дирижера – одна из незыблемых констант в восприятии публики. Вас отличает фирменный тренч. Почему именно этот фасон? Искушенный зритель подмечает для себя - пользуется ли запонками дирижер. Это, безусловно, стильно, но насколько удобно?

— Внешний вид дирижера, конечно, влияет на восприятие, помогая или мешая публике… адекватно истолковывать (не знаю, удобно ли так говорить?) происходящее на сцене. Однозначно – то, как выглядит дирижер, оставляет определенное впечатление в сознании людей, пришедших на концерт, которые словно сканируют его сразу же при появлении на сцене. И его внешний вид становится неотделимой частью того, что мы называем дирижерским образом. Кстати, именно он «откликается» в памяти, стоит лишь называть то или иное имя даже без обращения во что был тот одет. Фрак, смокинг, фьюжн – этот образ непроизвольно воссоздается перед внутренним взором у зрителя. И дирижеру необходимо обращать внимание на этот аспект. Но многое в современном мире меняется. Как в системе общения и развития взаимоотношений между оркестром и дирижером, так и в требованиях к внешнему виду его самого. И если в прошлом фрак был обязателен для всех, и как атрибут существует и поныне, абсолют в этом уже снят. Сам надену фрак, если вижу повод или почувствую потребность облачиться в него. Особенно, когда речь идет о важных и торжественных концертах он для меня неоспорим. Но в настоящем есть те, у кого его нет в гардеробе. Даже смокинг не всегда в ходу. Да и галстук-бабочка редко встречается… Сейчас очень даже модно надевать простые галстуки. Я не думаю, что такая направленность специальна. На мой взгляд, появилась некая общая глобальная потребность делать все по-другому… Иначе подавать себя в демократическом ключе, нивелируя нарочитую принадлежность к высокому искусству. Помню, был свидетелем, как в церкви при исполнении «Реквиема» Моцарта на дирижере был темно-синий галстук. Редко вижу и мой любимый nehru style, в котором я сам просто чувствуя себя более комфортно. Но это не означает только он и больше никакой! Я меняю стиль, в котором выхожу на публику. Иначе становится не интересно, одно и тоже изо дня в день…

— У каждого маэстро свой ритм музыкальной жизни. Ведь случается, что очередной концерт готовился целый месяц, а есть дирижеры, месячный график которых насчитывает больше тридцати концертов в разных странах. Как отлажен ваш ритм жизни в музыке?

— Он достаточно разный. И верно замечание, что есть дирижеры всемирно известные и очень востребованные, у которых график перенасыщен занятостью. Я не представляю, как можно дать, например, тридцать концертов в месяц… Да даже двадцать! Это же отдельная программа для каждого с подразумевающейся репетицией. А при таком графике - когда и как таковые проводятся? Себя, кстати, называть эдакими дирижером-трудоголиком, готовым репетировать неделями дабы добиться сумасшедшего качества, не стану. При том мы все перфекционисты, и у нас есть свой идеал, к которому мы стремимся. Понятно, что если я вижу, что оркестр в состоянии играть и менять программу, то варианты просчитываются. В рамках недавних гастролей в Китае, отыграл с оркестром тринадцать концертов за пятнадцать дней. Нагрузка наисложнейшая! Говоря же о себе, отмечу, что я подстраиваюсь под определенные условия пока мое физическое и ментальное состояние, возрастные возможности позволяют работать в напряженном ритме музыкальной жизни. Это дает мне право браться иногда за довольно сложные задачи. У меня, особенно в последнее время, я хочу вам сказать, почти не осталось свободного времени: почти каждый день репетиции, выступления, гастроли. Правда последние не означают, что у меня ежедневный выход в театре или на концертную сцену, но репетиции подразумевают постоянную работу. Я обратил внимание, что даже в день прилета я могу включится в очередной проект вне зависимости от того, где нахожусь. Но основное внимание стараюсь уделять Азербайджанскому государственному академическому театру оперы и балета, где я работаю, и который есть моя вторая семья. Я очень люблю его коллектив, и максимально, без ложной скромности признаюсь, что порой отказываюсь от собственного свободного времени. И не могу не отметить мою особую любовь и уважение к коллективу Бакинской музыкальной академии, где преподаю с 2009 года как оперно-симфоническое, так и хоровое дирижирование. Понятно, что при этом не обделяю вниманием и семью, которая в приоритете. Музыка и семья – два, я бы сказал, моих крыла. Но при определенных условиях могу пожертвовать часами отдыха ради репетиции в театре, проведя их плодотворно и продуктивно. И знаете, я рад, что мой график позволяет мне не быть жадным раджой из сказки «Золотая антилопа», когда «хочу» переиначивается в «довольно». Я в состоянии осилить взятую нагрузку, и при возникновении предпосылок стараюсь менять «тактику», дабы успевать в разных направлениях. И, слава Богу, до сих пор «проколов» не происходило…