Почему честность важнее трендов

Современное искусство развивается стремительными темпами, меняя привычные представления о красоте и смысле, превращая зрителя из пассивного наблюдателя в соавтора. Оно не только отражает действительность, но и помогает обществу осмысливать перемены, искать новые ценности и точки опоры.

Размышляя об этом, мы решили побеседовать с человеком, который не просто наблюдает за развитием современного искусства, но и активно формирует его облик.

Наш собеседник - заслуженный художник Азербайджана, независимый куратор, основатель «Школы современного искусства» и Atəş Hub («Атеш Хаб») Сабина Шихлинская. В ходе беседы она поделилась размышлениями о честности как главной ценности художника, о диалоге искусства и зрителя, о надежде на новую гуманную эпоху метамодерна (культурная парадигма, сменившая постмодернизм) и о том, почему естественность для нее важнее любых трендов.

Сабина ханым подчеркнула, что газета «Бакинский рабочий» всегда была для нее особенной, - «Мой дедушка по отцовской линии, Генрих Абрамович Письман, был одним из первых редакторов этой газеты. Поэтому я особенно рада, что наша встреча состоялась».

- Какую роль в вашей жизни играет искусство: как профессия, призвание или как особый способ восприятия и осмысления мира?

- Для меня искусство - сама жизнь. Это тот редкий случай, когда работа становится способом существовать, дышать, понимать окружающее. Честно говоря, я даже не могу вспомнить когда сделала этот выбор: он был со мной с самого детства.

Я уже не раз рассказывала в своих интервью, что в четыре года решила стать художником - друзья даже подшучивают, что я слишком часто это повторяю эту мысль, но это правда. С самого раннего возраста я ощущала: жизнь происходит не только внутри человека, но и как бы параллельно ему. Мне хотелось понять, как соединяется человек и его жизнь, зачем все это происходит. И тогда я почувствовала, что именно искусство станет самым точным способом искать ответы и находить взаимосвязи. С тех пор для меня творчество не про продукт, это не про самореализацию и даже не про амбиции. Это прежде всего возможность прикоснуться к тому, что мы называем мирозданием. Звучит, может быть, немного сложно, но именно это остается для меня главным.

- Какая идея стала поворотной точкой в вашей художественной или кураторской деятельности?

- Я никогда не перестаю учиться - для меня процесс образования продолжается каждый день. Художественное училище, институты, арт-резиденции, создание собственных профессиональных связей - все это для меня часть одного большого пути. Я не разделяю эти роли: я и художник, и куратор одновременно. При этом, конечно, больше ассоциирую себя именно с художником, но и обладаю определенным талантом куратора. Для меня талант это способность растворить свое эго в творчестве других. Я с легкостью и даже с радостью поддерживаю других художников, сохраняя при этом собственную творческую индивидуальность. Не каждому дается такая способность, и если она приходит свыше, то грех ею не воспользоваться.

На мой выбор сильно повлияло окружение. В моей жизни было несколько знаковых встреч, и они вовсе не случайны. Например, моя первая мастерская оказалась в пространстве с особой энергетикой: когда-то это была студия Саттара Бахлулзаде, позже там работал мой будущий профессор Беюкага Мирзазаде. Моими соседями по мастерской были Расим Бабаев и Кямал Ахмед. Они стали для меня не просто коллегами, а настоящими наставниками и друзьями, примером того, как художник должен оставаться свободным, независимым и честным. То было особое время - с одной стороны, существовало официальное искусство, с другой - альтернативное, андерграундное, зачастую подвергающееся давлению и цензуре. Но именно в этом подпольном пространстве рождалась настоящая свобода.

Я часто вспоминаю слова Джавада Мирджавадова: когда ему наконец устроили персональную выставку и стали восхвалять, он попросил не говорить ничего лишнего, а просто назвать его «честным Джавадом». Эти слова глубоко запали мне в душу. Поэтому для меня высшая ценность в творчестве - это честность. Неважно, выражаешь ли ты ее как художник, куратор, композитор, танцор, поэт или музыкант - главное оставаться честным.

- Как вы определяете границу между искусством и не искусством?

- Думаю, ответ прост: в основе искусства лежит честность. Если говорить о современном, актуальном искусстве, все гораздо сложнее. Часто критерии еще не выработаны, и многое кажется нелегитимным, непонятным, шокирующим по сравнению с тем, что уже принято обществом. Только время позволяет «настояться» этим процессам, осознать и переосмыслить их, разложить по полочкам. Профессионалы, конечно, могут уловить ценность уже в момент создания произведения, но таких людей единицы, и далеко не всегда к их мнению прислушиваются. История знает множество примеров, когда признание приходило лишь спустя века. Взять, к примеру, Эль Греко, который был оценен человечеством через четыреста лет после смерти. Или азербайджанского художника Ашрафа Мурада, чье гениальное наследие по достоинству оценили лишь спустя годы. Время действительно многое ставит на свои места, и это в полной мере касается искусства. Художник XX века, к примеру, был глубоко вовлечен в социальные процессы. Эпоха постмодерна стала временем разрушения: художник воспринимался как своего рода «разрушитель». Это отражало дух времени, потребность деконструкции. Сегодня же, несмотря на войны и глобальные конфликты, чувствуется усталость человечества. Мир словно ищет переход в новую эпоху. Возможно, это будет эпоха метамодерна - времени, когда технологии, интеллект (и человеческий, и искусственный) будут направлены не на разрушение, а на соединение с природой, с мирозданием. Я искренне надеюсь, что эта эпоха будет более гуманной, и накопленные человечеством знания и технологии помогут нам сохранить и продолжить жизнь, а не уничтожить ее.

- Как вы относитесь к критике? Был ли отзыв, который изменил ваше отношение к собственному творчеству?

- Я обожаю критику. Для меня это неотъемлемая часть творческого процесса и развития. Ведь критика рождается из анализа и осмысления - она символизирует сам процесс понимания. Если все принимается исключительно в позитивном ключе, чаще всего это признак непонимания сути. А когда появляется спор, борьба со смыслом, заложенным в произведении, - в этом есть настоящая сила.

Критика может быть и положительной, и отрицательной, но в любом случае она необходима: это стимул, двигатель интеллектуального роста. Конечно, бывает критика субъективная и объективная, но любая из них закаляет. Она может, конечно, и сломать человека, но тогда, наверное, в нем не хватало внутренней прочности. Если же критика заставляет собраться, доказать, - значит она выполняет свою миссию. Важно понимать: критика в искусстве и, скажем, критика в воспитательном процессе - это совершенно разные вещи.

Творчество не игра, а особое состояние, требующее глубины. И именно поэтому для меня критика - это не угроза, а главный стимулятор развития.

- А был ли отзыв, который действительно изменил Ваше отношение к собственной работе?

- Да, такие моменты были. Вдаваться в детали я не хочу, но могу сказать: любая критика заставляет меня снова возвращаться к понятию честности. Недавно один человек задал мне вопрос: как ты оцениваешь собственные амбиции, насколько они честны? Ведь даже диктатор может быть уверен, что действует «честно», когда уничтожает инакомыслящих. Где же проходит грань объективного отношения к собственной честности? Я убеждена, что определенная шкала ценностей - понимание добра и зла, правды и лжи - дана каждому человеку от рождения. На интуитивном уровне мы все знаем, где совершаем зло, а где поступаем правильно. Поэтому, когда я говорю о честности, это универсальный ответ на многие вопросы. Критику можно воспринимать по-разному: как проявление зависти, как попытку сломать, как стимул стать сильнее или как дружеский совет более опытного коллеги. Все зависит от того, какие отношения складываются между тем, кто критикует, и тем, кто ее принимает. Важно, чтобы они были здоровыми и честными. И тогда критика превращается не в угрозу, а в возможность роста.

- Что вдохновляет вас вне мира искусства - в природе, в людях, в повседневности?

 - Все естественное. Я люблю честность природы - если можно так выразиться (смеется). Я люблю естественную красоту мужчин и женщин, природную красоту камня, который стареет без искусственных вмешательств. Мне нравятся деревья, которые выросли на этой земле, а не привезены откуда-то и выглядящие чужеродно. Я люблю ветер, дождь, солнце, и даже плохую погоду - ведь она тоже естественна. Мне нравится жизнь во всем ее естественном проявлении: в людях, в самовыражении, в простоте. Сегодняшний мир, конечно, движется в противоположном направлении - культ ненатуральности часто лидирует. Да, нечто искусственное может выглядеть эффектнее, ярче, привлекательнее, но для меня настоящая красота всегда в естественности. Восточная эстетика это прекрасно формулирует. В японской традиции, например, один из иероглифов означает «естественная красота природы», «естественная красота старения». Отполированный серебряный сосуд никогда не будет таким красивым, как тот, что потемнел от времени, приобрел патину. Точно так же и лицо с морщинками, с живой мимикой может быть гораздо прекраснее идеально гладкого, но обезличенного. В уникальности природы и в ее естественной форме - именно там я нахожу вдохновение.

 - Как вы думаете, естественность может вернуться, или же мир окончательно заполнит «армия неестественности»?

 - Я не знаю, как будет, но я оптимист. Верю, что человечество, проходя через ошибки и трудные периоды, все же будет возрождаться и искать правильный путь. При этом я не оцениваю ситуацию по «массовости». Достаточно нескольких душ, которые думают схоже и разделяют ценности - этого уже немало. Массы же чаще всего идут за какой-то индивидуальностью, которая ведет их - искренней или неискренней, доброй или злой. Вопрос лишь в том, что перевесит: естественность или неестественность. Мне кажется, мы слишком увлеклись массовым производством и массовым мышлением. Здесь огромную роль играет образование - не только академическое, но и то, которое позволяет человеку осмыслить исторические процессы, разобраться, где правда, а где заблуждение. Только знание и интеллектуальная работа над собой помогают сохранить здоровую «маргинальность», то есть способность не растворяться в массовой культуре и массовом заблуждении. Для меня есть несколько «маяков», которые помогают не утонуть в этом мире: честность - как синоним искренности, знание - как синоним понимания, концептуальность - как поиск смысла, и любовь - к природе, к жизни, к мирозданию. Эти опоры дают энергию и внутренний базис.

- Какие темы, на ваш взгляд, остаются недостаточно освещенными в современном искусстве?

- Современное искусство по своей природе призвано рефлексировать на происходящее в обществе и в мире. Поэтому темы, строго говоря, затронуты практически все. Но есть другое: некоторые из них настолько растиражированы, что порой о них уже не хочется говорить. Это, например, изменение климата, гендерные вопросы, равенство, межкультурный диалог. Безусловно, это важнейшие и действительно актуальные темы, но когда они превращаются в своего рода обязательные для любого художника, это напоминает конъюнктуру. И здесь мы видим сильное влияние политических процессов на культурную политику. Получается, что художнику словно диктуют: если ты будешь говорить об этих темах, ты добьешься успеха. И многие бегут в этот коридор. Но где честность? Искренность? Хотя, возможно, я ошибаюсь. Может быть, ситуация настолько критическая, что необходимы именно такие «силовые» акценты - чтобы художники со всего мира сосредоточились на вопросах гендера, климата, межкультурных связей и попытались остановить эту необъявленную «третью мировую».

С возрастом я стала более терпимой к противоположным мнениям, даже тем, что противоречат моим собственным. Я допускаю, что это может быть оправдано. Но все же для меня важнее оставаться честной и искренней в выборе темы.

- У меня возник вопрос, не предусмотренный заранее: кого бы вы выделили среди трех ведущих иностранных и трех азербайджанских художников?

 - Для меня такого топа не существует. Из живых или ушедших, из разных поколений - я не могу назвать тройку любимых. У меня есть художники, с которыми мне хотелось бы работать как куратору. Это те, кто честен, интеллектуален, талантлив и храбр. Именно такие качества притягивают меня.

Да, есть великие мастера, изменившие облик искусства XX-XXI века. Одних я люблю больше, других меньше, но назвать несколько имен - значит быть несправедливой к другим. Я никогда не могу ответить на вопрос «три любимых писателя» или «три любимых поэта». Это зависит и от времени года, и от моего настроения. Есть художники, которые мне нравятся, но рейтинги продаж, где фиксируют «топ-3 самых продаваемых», для меня не показатель качества. Честно говоря, мне куда интереснее работать не с именами, а с так называемыми emerging artists - молодыми, только входящими в мир искусства. У них еще нет груза обязательств, нет давления институций и галерей. Это дает им свободу, поиск, эксперимент. Поиск всегда интереснее результата. Конечно, на художника влияет среда, уровень свободы в обществе. Но творческая рефлексия всегда остается взаимодействием с этой средой. Иногда именно сопротивление рождает настоящую силу - художник в репрессивных условиях может развиться быстрее и глубже, чем в комфортной, благополучной среде. Если говорить об Азербайджане, то главная проблема не в художниках, а в окружении. Между производителем современного искусства и его зрителем существует огромная пропасть. Современное концептуальное искусство для большинства остается непонятным. Причина - в образовании. Массовая культура у нас преобладает, она не оставляет места для более глубоких форм искусства, где нужен интеллект, подготовка, опыт восприятия.

Современное искусство обладает невероятной силой послания. Но чтобы общество было готово его услышать, необходимо образование. В Европе, Азии, в арабских странах это понимают и активно развивают. В Эмиратах, в Казахстане уже создают мощные институции современного искусства, соединяющие традицию, технологии и концептуальность. У нас же пока многое идет «в холостую», и молодые художники часто вынуждены искать признание за пределами страны. Но я остаюсь оптимистом - это вопрос времени.

- Вы постоянно запускаете проекты, способствующие развитию молодых художников и продвижению современного искусства в стране. Расскажите, пожалуйста, об «Атеш Хаб».

- Этот проект создан для молодых азербайджанских художников, которые хотят развиваться в направлении contemporary art. У нас собрались невероятно талантливые художники, кураторы, арт-менеджеры, каждый из которых - индивидуальность. За короткий срок мы уже провели групповую выставку Pain and Desire («Боль и желание»), а также большую выставку EŞQ-İ NUR в рамках фестиваля Насими, организованного Фондом Гейдара Алиева и Министерством культуры Азербайджана. Двадцать молодых художников представили работы в различных жанрах современного искусства, посвященные личности, творчеству и философии Насими. Оба куратора и арт-менеджер этой выставки также ребята из хаба. И я невероятно горда каждым из них, это большой шаг вперед. Кстати, выставка проходит во Дворце Ширваншахов и будет открыта для посетителей еще в течение месяца.

Чем больше подобных инициатив, тем лучше. По тому, как ребята взаимодействуют, я чувствую, что именно такие пространства дают им возможность объединяться. Молодые художники и кураторы нередко ощущают себя оторванными от остального общества, и именно здесь они находят поддержку, обмениваются опытом и общими проектами. Это не просто сообщество и не арт-группа, а скорее пространство единомыслия. Такие объединения помогают избежать одиночества и ощущения маргинальности, которое часто возникает у тех, кто выбирает путь современного искусства. Вместе они могут консолидировать усилия, продолжать образование и создавать сильные проекты. Я уверена, что именно такие хабы становятся спасительными точками роста.

- На основе каких критериев вы отбираете художников для своих проектов?  

- Это непростой вопрос. Быть одновременно художником и куратором - редкость. Обычно куратор создает собственную рефлексию через произведения других, а художник сосредоточен на своем личном творчестве. Для меня же важно уметь «растворяться» в работе другого человека, не забывая при этом о собственной позиции. Это сродни деятельности дирижера или режиссера: передаешь свое авторское прочтение, но через чужое произведение.

Когда я выбираю художников для проекта, ориентируюсь на несколько вещей. Прежде всего - честность и искренность в работе. Не обязательно человек похож на меня или разделяет мои взгляды, но его произведение должно обладать характерностью и силой. Иногда выбор основывается на отклике внутреннем, иногда - на концептуальной совместимости с темой проекта.

Сам процесс длительный. Я встречаюсь с людьми, беседую, наблюдаю, как они воспринимают мир. Это похоже на выращивание дерева: важно понимать, сможет ли оно расти на этой почве, выдержит ли ветер, достаточно ли у него силы и потенциала. Бывают кураторы, которые всю жизнь работают с одними и теми же художниками, вместе растут и развиваются. Я выбираю путь честности и чистоты процесса, для меня это важнее любых временных трендов. Главное - результат, который рождается из этого взаимодействия, и искренность пути, который проходит каждый участник.

- Когда вы допустили свою первую кураторскую ошибку?

- Она случилась в 90-е годы, когда мы с друзьями создали одну из первых азербайджанских альтернативных арт-групп - «Лабиринт». Я была одновременно художником и куратором проектов группы: придумывала выставки, организовывала финальные экспозиции, вела менеджмент. И тогда я не совсем понимала, что значит быть куратором. Ситуация разрывала меня на части: художник в себе страдал, а кураторская часть требовала полностью посвящать себя проекту других. Моя ошибка заключалась в том, что я пыталась совмещать роли художника и куратора одновременно, не давая художникам возможность максимально раскрыться. С тех пор я поняла: куратор должен конкретно выполнять свою роль - развивать потенциал художника, давать ему пространство для представления работы с максимальным количеством граней, а не смешивать это со своим эго. Это ключ к красоте и гармонии в проекте. С возрастом приходит осознанность. Эмоции не исчезают, но добавляется понимание смысла и ценностей. Чем яснее ты понимаешь, что делаешь и зачем, тем меньше кураторских ошибок совершаешь.

- Сабина ханым, каким образом вы выстраиваете диалог между произведениями в экспозиции?

- Интересный вопрос. Подобно тому, как дизайнер интерьера выбирает цвета, куратор выстраивает экспозицию. Для соло-выставки задачи одни, для групповой - совершенно другие. Все зависит от пространства: галерея, лайт-клуб, сайт-специфик вроде железнодорожного вокзала - каждый случай требует своего подхода.

Если в эпоху модерна главное было вызвать у зрителя эмоциональное сопереживание, то современное искусство выходит дальше: зритель становится частью процесса создания произведения, частью финального послания. Это диалог между автором и публикой, который постоянно развивается. В отличие от премодерна, где идеи чаще облекались в религиозные или идеологические формы, сегодня искусство невероятно перформативно: оно создает динамику, вовлекает и зрителя, и пространство в единый процесс.

- Что для вас важнее - авторский замысел или интерпретация зрителя?

- В современном искусстве важна перформативность. Без вовлечения зрителя оно просто не существует. Сегодня зритель не просто наблюдает - он участник процесса, со-творец произведения. Если работа понята иначе, чем задумывал автор, это не повод для разочарования. Среднестатистический зритель не обязан воспринимать все строго так, как задумано. Современное искусство дает ему свободу для собственного прочтения, создает интерактивность и иммерсивность. Это похоже на джаз: динамика, импровизация, движение. Публика играет активную, иногда даже доминирующую роль. И это делает искусство ближе к людям. К сожалению, многие не знают как взаимодействовать с современным искусством. Если бы базовые знания были доступны, соприкосновение с культурой приносило бы больше радости и понимания.

- Современное искусство слишком интеллектуально и отдалено от зрителя?

- Наоборот. Современное искусство дает зрителю возможность стать частью не только восприятия, но и самого творческого процесса. Оно глубоко концептуально: каждая работа несет смысл, и чем он глубже, тем сильнее произведение. Для вовлечения зрителя требуется определенный уровень понимания, но это не барьер, а приглашение к участию.

Сегодня у человека больше возможностей стать частью творческого процесса и развить собственную эрудицию. Ему нужно помогать - через экспликации, пояснения, кураторские гиды - чтобы взаимодействие с искусством стало более доступным и массовым.

- Скажите, куратор - художник второго плана или полноценный автор?

- Куратор - не художник, а создатель. Он создает высказывание через работы других авторов, формируя их восприятие и объединяя их смысл в новый творческий продукт. В отличие от арт-менеджера, куратор сам является автором концепции и послания, взаимодействуя с художниками и зрителями, создавая диалог и культурный обмен.

- Были ли в вашей практике работы, за которые вам было стыдно или которые вы бы не стали повторять?

- Да, это мои «гранаты». В свое время я рисовала их бесконечно, ограничивая красный цвет формой гранатов. Это были успешные, коммерчески востребованные работы, и галереи звонили по ним снова и снова. И я поняла: я становлюсь не художником, а производителем продукта. Это был момент осознания - жизнь слишком коротка, чтобы идти по уже нарисованному пути, вместо того чтобы жить, думать, чувствовать, рефлексировать. Я на десять лет отложила кисть, путешествовала, читала лекции, искала новый путь. Сейчас возвращаюсь к живописи, но иначе - без ограничений формой или символом. Этот опыт был важен: он научил меня свободе и позволил найти концептуальное отношение к материалу и технике, где суть - главное.

В следующем году планирую ретроспективную выставку, охватывающую 20 лет моей работы с живописью, включая период «отрубленных рук». Это будет мой новый взгляд на то, что раньше казалось ограничением.

- Какая тенденция в современном искусстве, на ваш взгляд, переоценена?

- Переоценены две вещи. Во-первых, ирония и шутка как самостоятельное средство: иногда люди видят только поверхность, не понимая глубину идеи, и думают, что создавать концептуальное искусство легко.

Во-вторых, искусственные поиски национальной аутентичности через визуальные элементы: превращение символа в инсталляцию или декоративный объект лишает работы настоящей художественной силы.

Современное искусство требует понимания контекста, истории и технической осознанности. Без этого простые действия (например, «черный квадрат», стул или банан в галерее) воспринимаются как «каждый может», что искажает суть. Это касается не только визуального искусства, но и музыки, танца, кино и литературы - любое современное произведение требует подготовки и знаний для полного восприятия.

Ленай СЕИДАЛИ-ЗАДЕ