В последнее время Иран стал предметом критики во всем  мире, в том числе и в Азербайджане, превратившись в некий узел политических противоречий. 

Вопреки серии эмбарго, экономических санкций со стороны целого ряда западных держав Иран настойчиво продвигается к своей давней цели - производству собственного ядерного оружия, бросая вызов США, Израилю и всем другим своим военно-политическим оппонентам. Официальный Тегеран заявляет о непризнании этих государств, а заодно и Азербайджана.

Военно-политическая мощь Ирана очень часто измеряется численностью бойцов, вооруженных фанатичной мусульманской верой. В случае войны эта страна может поставить под ружье, по мнению американских экспертов, 7 млн человек, а по словам официальных властей - 20 млн. Когда речь заходит о военных возможностях Ирана, я вспоминаю ирано-иракскую войну 1980-1988 гг., когда эта страна, сегодня широко рекламирующая себя в качестве этакой региональной сверхдержавы, проявила себя как весьма посредственная военная сила.

В 1990-х годах, когда открылись границы, я в числе первых азербайджанских журналистов отправился в соседнюю страну проведать родственников. Я получил 15-дневную визу и впечатлениями за этот короткий срок поделился с отечественным читателем в статье «Передаю привет с родины Шахрияра», опубликованной в газете «Савалан». Хочу обратиться к тем давним наблюдениям, чтобы проиллюстрировать антигуманную и ярую антиазербайджанскую политику иранского режима.

Чтобы получить максимально достоверную информацию о положении азербайджанцев в соседней стране, я побывал в самых глухих, отдаленных местах. 

В селе Белдашы недалеко от города Герми я наглядно познакомился с политикой режима, унижающего целый народ, лишающего его образования, культурного и общечеловеческого развития. Когда я выразил желание побывать в сельской школе, группу детей наспех собрали в обветшавшее, видавшее виды здание, в котором не было и намека на школьную мебель и обстановку. Спустя некоторое время приехал на мотоцикле учитель и о чем-то заговорил с детьми на персидском языке. По окончании урока (хотя это слово в данном случае вряд ли применимо) мы с учителем немного побеседовали по-азербайджански; на мой вопрос, почему он не говорил с учениками на родном языке, учитель заметил, что это грозит ему не только лишением работы, но и смертью - «меня тут же вздернут на главной площади».

Когда мы пустились в обратный путь, я заметил на сельском кладбище могилы, заметно отличающиеся от остальных. Оказалось, что в них погребены погибшие в ирано-иракскую войну. Такие могилы занимали больше половины кладбища этого небольшого азербайджанского селения. И я подумал, что для иранского режима азербайджанцы - не более чем пушечное мясо, бесправная, подавляемая масса.

Спустя некоторое время после той поездки я начал вести военную передачу Министерства обороны на государственном телевидении, и в этой передаче широкое место отводилось снятым мной сюжетам боев первой Карабахской войны. Почему-то в период той войны во мне жило стойкое ощущение «иранской руки» в несчастьях, выпавших на долю нашего народа. Когда осенью 1993 года общенациональный лидер Гейдар Алиев договорился с иранскими властями о пропуске через их территорию жителей блокированных армянскими агрессорами Зангиланского и Джебраильского районов, сообщения об искусственных задержках и случаях грабежа наших вынужденных переселенцев по переходе на ту сторону Араза только укрепили эти мои подозрения, превратив их в уверенность.

После тех событий иранское правительство в рамках военной помощи направило в Азербайджан инструкторов, которые стали обучать группу наших военнослужащих. Я наблюдал за этими учениями и могу авторитетно заявить, что проводились они сугубо для галочки, поскольку какого-либо реального результата они не дали. Не случайно эти подразделения, на которые возлагались большие надежды, понесли в боях серьезные потери и оказались слабым звеном в армии.  

Хочу привести ряд сведений относительно военной мощи Ирана. После исламской революции 1979 года эмбарго на военные поставки со стороны США серьезно подорвало иранский военный потенциал. Достаточно заметить, что до этого иранские ВВС оснащались самолетами и вертолетами только американского производства. После ирано-иракской войны на вооружение были приняты советско-российские истребители МиГ-29 и бомбардировщики Су-24, и в целом иранская военщина стала отдавать предпочтение военной технике из России. Ракеты Shahab, которые сегодня планируется оснастить ядерными боеголовками, были в свое время разработаны на базе северокорейских ракет No Dong и прошли испытания в 1994 году, а затем доработаны с приданием технико-тактических характеристик российских Р-12, и на этой базе разработаны баллистические ракеты Shahab-3. Эти ракеты способны транспортировать боеголовку массой до 1 т на расстояние 1300 км, т.е. могут поражать цели в Израиле, не говоря о других странах Ближнего и Среднего Востока. Кроме того, иранские ПВО имеют на вооружении системы Tор-M1 российского производства.

Сегодня Иран ставит целью обзавестись собственным атомным оружием и превратиться в ведущую силу мусульманского мира. Впрочем, для достижения этой цели пускаются в ход и другие инструменты, в том числе миссионерство и различные подрывные группировки, которые широко применялись и против Азербайджана. Иран традиционно проводит антиазербайджанскую политику, однако даже беглого взгляда в прошлое достаточно, чтобы убедиться в ее безрезультативности. Но с учетом того, что сегодня Азербайджан динамично развивается и превратился во влиятельное государство в регионе, шансы на успех указанной политики надо признать более чем призрачными.

Рахиб ГАРИБ,  

военный журналист,  

майор в отставке