АЗЕРТАДЖ представляет интервью с американским экспертом, президентом консалтинговой компании по геополитическим рискам Scarab Rising, Inc., членом Совета директоров Washington Outsider Center for Information Warfare, юристом по вопросам национальной безопасности Ириной Цукерман.

- Как вы оцениваете экономическое влияние достигнутых соглашений в Вашингтоне на баланс сил в регионе Южного Кавказа, учитывая роль Азербайджана, Армении и соседних стран, таких как Иран и Россия?

- Вашингтонские соглашение укрепляют экономический потенциал Азербайджана и смещают центр тяжести региональной инициативы в сторону Баку. Практический эффект уже проявляется в усилении инвестиционной привлекательности азербайджанских инфраструктурных проектов: привлечение кредитов, активизация частных партнеров и рост иностранного участия в энергетических цепочках создают долгосрочную базу для экономического влияния. Это не одномоментный выигрыш, а платформа для перманентного наращивания транзитной роли, которая способна перераспределить геоэкономические связи на Южном Кавказе.

Армения получает шанс на доступ к новым транзитным потокам и инвестициям, которые могут стать катализатором модернизации инфраструктуры и оживления приграничных районов. Успех для Армении будет зависеть от способности превратить географическое положение в экономический актив, а не в уязвимость.

Иран встречает эти соглашения в конкурентном ключе. С одной стороны, расширение альтернативных маршрутов через Каспий и Южный Кавказ ослабляет транзитное преимущество Тегерана и снижает его роль как исключительного коридора между Россией и Персидским заливом. С другой стороны, при прагматичном подходе Иран может найти ниши для сотрудничества: совместные логистические хабы, синхронизация таможенных процедур и кооперация по нефтегазовым маршрутам придают экономический смысл сосуществованию. Выбор будет за Тегераном: делать ставку на конфронтацию или на коммерческий прагматизм.

Россия теряет инструмент влияния, но не сразу и не полностью. Сдвиг маршрутов и приток западных инвестиций в проекты, где раньше доминировали российские компании, снижают роль Москвы как монополиста региональной логистики. Тем не менее у России остается военный и политический ресурс давления; она может использовать энергетические связи и остающиеся транспортные узлы, чтобы замедлить или усложнить диверсификацию. Для долгосрочной устойчивости региона важно не только строить новые коридоры, но и уменьшать политическую уязвимость перед возможными контрмерами.

В макроэкономическом смысле Вашингтонские соглашения стимулируют приток капитала и создают мультипликативный эффект: развитие портовой и железнодорожной инфраструктуры генерирует спрос на строительные материалы, услуги и рабочую силу, что кратно увеличивает внутреннюю добавленную стоимость. Это открывает окно для диверсификации экономик, особенно для Азербайджана, который может перестать быть исключительно поставщиком «сырья» и стать оператором добавленной логистики и транспортных услуг.

Политически экономические изменения перераспределяют «мягкую власть»: страны, взявшие на себя координацию проектов и стандартизацию процедур, получают существенный кредит доверия в глазах международных инвесторов и соседей. Азербайджан в этой логике становится не просто источником энергоносителей, но и координатором региональной интеграции — что придает ему асимметричное влияние в переговорах с Арменией, Грузией и внешними игроками.

Итоговая трансформация баланса сил будет зависеть от трех факторов: институциональной устойчивости новых соглашений, прозрачности распределения доходов и способности локальных элит превратить инфраструктурные успехи в социально-политическую стабильность. Без этих условий выигрыши рискуют остаться номинальными, а попытки монополизировать транзитные ренты чреваты новыми трениями и политической поляризацией.

- Какие экономические возможности открываются для всего региона благодаря активному продвижению Зангезурского коридора и как это скажется на торговле между Азербайджаном, Арменией и Ираном?

- Зангезурский коридор способен трансформировать логистическое измерение Южного Кавказа: он создает прямую, экономически удобную связку между основной частью Азербайджана и Нахчываном, а далее — в Турцию и на рынок Ближнего Востока. Это сокращает сроки доставки и снижает транспортные издержки, что в свою очередь делает экспортные товары более конкурентоспособными и открывает новые экспортные ниши для промышленных и аграрных производителей региона.

Для Азербайджана коридор означает превращение страны из поставщика сырьевых ресурсов в операторскую платформу по управлению транзитом, логистикой и сервисами. Это создает возможности для расширения спектра экономической деятельности: создание складских кластеров, контейнерных терминалов, зон добавленной обработки и сервисов для транзитных перевозок. Долгосрочно это повышает устойчивость бюджета и снижает зависимость от нефтегазовых доходов.

Армения получает потенциальный экономический импульс в виде инвестиций в инфраструктуру, роста занятости в пограничных регионах и притока предпринимательских инициатив в транспортные услуги. В идеальном сценарии участие Армении в коридоре станет источником модернизации железнодорожной сети, дорог и складской базы, а также даст толчок малому и среднему бизнесу. Однако ключевое условие — прозрачные и выгодные для Еревана условия транзита и гарантия экономического участия, без которых эффект остается ограниченным.

Для Ирана Зангезурский коридор — и конкурент, и шанс. Конкурентная угроза проявляется в перераспределении части груза, который мог бы идти через иранские маршруты; это удар по транзитным доходам и геополитическому влиянию Тегерана. В то же время Иран потенциально заинтересован в связях с коридором: координация мультимодальных путей, создание совместных логистических хабов и синхронизация таможенных режимов может открыть дополнительные рынки для иранских товаров и снизить общие издержки перевозок в регионе.

Практические выгоды для торговли между странами реализуются через снижение транзитных барьеров, внедрение цифровой таможни и стандартизацию контейнерных процедур. Это делает жизнеспособным поток промтоваров и сельхозпродукции между Азербайджаном и Арменией, а также упрощает доступ Ирана к рынкам Турции и Европы через более короткие маршруты. Ключевым условием здесь являются договоренности по тарифам, безопасности и праву пользования инфраструктурой.

Не менее важна институциональная составляющая: без международных гарантий и участия финансовых институтов проекты рискуют быть неустойчивыми. Привлечение ЕБРР, АБР или мультидонорных механизмов снизит политические риски и сделает возможным масштабное строительство и техническую модернизацию на приемлемых условиях. Финансовая дисциплина и конкурентные концессионные модели позволят избежать образования «транзитных монополий», которые бы перераспределяли выгоды в одностороннем порядке. Для устойчивого развития коридора нужен пакет гарантий, интегрированных процедур и прозрачных механизмов распределения доходов, которые превратят коридор в стабильный экономический актив, а не в политическое оружие.

- Как влияние Китая с его инициативами в рамках «Пояса и пути» будет взаимодействовать с новыми соглашениями и проектами, обсуждавшимися на встрече в Вашингтоне?

- Китайская инициатива «Пояс и путь» накладывает на региональную экономику долгосрочный инвестиционный и логистический след, и ее взаимодействие с новыми инициированными Западом соглашениями будет определяться соображениями прагматизма и конкуренции. Китай предлагает капитал, строительные возможности и интеграционную логику, которая может комплиментарно дополнять проекты Зангезурского коридора, если стороны найдут точки пересечения в стандартах, финансировании и управлении инфраструктурой.

В оптимистичном раскладе китайские инвестиции ускорят реализацию железнодорожных и портовых участков, снизив временные рамки строительства и обеспечив технологические решения. Для Азербайджана и Армении доступ к китайским подрядчикам и финансированию может снизить нагрузку на бюджет и дать импульс к масштабной модернизации. Китай в этом сценарии выступает катализатором, который вместе с западными кредиторами создает разноисточниковое финансирование и технологическую конкуренцию.

Вместе с тем китайская логика часто сопровождается условием долгосрочного присутствия оператора и интересом к контролю ключевых участков инфраструктуры. Это порождает риски зависимости, особенно если контракты предусматривают эксклюзивные права на эксплуатацию или высокую долю закупок у китайских поставщиков. Региональным игрокам следует выстраивать смешанные модели финансирования и жестко прописывать условия локализации, передачи технологий и прозрачного аудита, чтобы снизить риски чрезмерной зависимости.

Китайская вовлеченность также будет взаимодействовать с политической динамикой: для США и Европы усиление китайской роли означает необходимость координации по стандартам и безопасности, иначе возникает фрагментация инфраструктурной сети и несогласованность регуляторных режимов.

Еще один важный аспект — энергетическое измерение. Китай заинтересован в стабильных путях доставки энергоносителей и сырья, и его участие может ускорить создание мультимодальных маршрутов, которые интегрируют Каспийский бассейн с рынками Восточной и Южной Азии. Это дает Азербайджану и соседям дополнительный экспортный канал и расширяет спрос на энергетические поставки, повышая устойчивость доходов.

Взаимодействие с Китаем будет определяться способностью региональных стран выстраивать многовекторную политику: принимать инвестиции и технологии, но сохранять контроль над национальными активами и правами транзита. Прозрачность контрактов, обязательства по локализации и механизмы арбитража должны стать обязательной частью любой сделки с китайскими партнерами.

Наконец, Китай сам заинтересован в стабильности коридоров и минимизации политических рисков, поэтому возможно появление компромиссных форматов, таких как совместные консорциумы, смешанные операторы и международные финансовые пакеты, где китайские кредиты сочетаются с западной технической экспертизой. Такой подход может создать синергию, но потребует от стран Южного Кавказа политической воли и институциональной четкости.

- Как изменится роль Южного Кавказа как транзитного хаба с учетом новых соглашений и развития транспортных маршрутов при участии ключевых региональных игроков?

- Южный Кавказ имеет все шансы превратиться в существенный транзитный хаб, соединяющий Европу, Центральную Азию, Ближний Восток и Южную Азию, если проекты будут реализованы системно и с учетом макрорегиональной кооперации. Комбинация железнодорожных концессий, модернизированных портов на Каспии и стандартных процедур для мультимодальных перевозок создает инфраструктурный каркас, который способен перерабатывать значительные объемы грузов и привлекать транзитные компании.

Главный фактор успеха — стандартизация процедур и цифровизация логистики. Единые электронные таможенные коридоры, унифицированные требования к контейнерным перевозкам и совместимые сервисные платформы сделают маршрут конкурентоспособным по времени и стоимости. Без цифровой интеграции транспортные коридоры останутся фрагментированы и уступят альтернативным маршрутам через Турцию или Иран.

Участие ключевых игроков, таких как Турция, Грузия, Азербайджан и, возможно, международные инвесторы, создает эффект сопряжения, в результате чего маршруты становятся привлекательны не столько для отдельных стран, сколько для глобальных цепочек поставок. Это означает, что Южный Кавказ может предложить альтернативу классическим маршрутам «Север — Юг» и «Запад — Восток», встраиваясь в более широкую экономическую географию Евразии.

Экономический эффект распределяется по нескольким фронтам: прямые доходы от транзитных сборов и услуг, косвенные эффекты для логистики и переработки, а также накопление человеческого капитала в сфере транспорта и сопутствующих услуг. Это создает благоприятную почву для роста малых и средних предприятий и для региональной дифференциации экономики.

При благоприятном сценарии Южный Кавказ перерастает в узел многополярных логистических связей, где пересекаются интересы ЕС, Китая, Турции и региональных игроков. Это обеспечивает страны региона не только экономическими доходами, но и политическим весом в переговорах о транзите и безопасности, давая им больше самостоятельности на международной арене.

- Как, по вашему мнению, США могут поддержать развитие инфраструктуры коридора, учитывая заинтересованность Вашингтона в диверсификации транспортных и энергетических маршрутов в обход России и Ирана?

- США могут предложить сочетание финансовых, технических и политических инструментов, которые минимизируют риски и ускорят реализацию коридора. В числе приоритетных мер — гарантии по кредитам и страхованию политических рисков, которые делают проекты привлекательными для коммерческих банков и частных инвесторов. Государственные агентства и фонды могут выступить в роли каталитических инвесторов, инициируя первые крупные проекты и привлекая последующих инвесторов.

Второй компонент — экспорт технологий и ноу-хау: американские компании могут поставить сигнал-системы для железных дорог, цифровые платформы для таможни и логистики, а также стандарты безопасности и управления терминалами. Технологическая составляющая делает коридор конкурентоспособным и повышает его надежность в условиях сложной региональной обстановки.

Третий уровень поддержки — дипломатический и политический. США могут работать через многосторонние институты для создания рамок сотрудничества и арбитража, которые снизят политические риски. Важные инструменты — техническая помощь в разработке нормативно-правовой базы, обучение кадров и содействие антикоррупционным механизмам, чтобы доходы от транзита не превращались в источник внутренней нестабильности.

Четвертый аспект — координация с партнерами. Для устойчивости коридора нужна совместная работа США, ЕС, Турции и региональных банков развития. Совместные пакеты финансирования, смешанное владение инфраструктурой и кооперационные структуры управления позволят распределять расходы и делить риски, снижая опасения каждого из участников.

Пятый элемент — энергетическая поддержка. США могут облегчить доступ к технологиям по транспортировке и переработке энергоресурсов, способствовать созданию терминалов и хабов, а также поддерживать инвестиционные проекты в альтернативной энергетике, чтобы снизить подверженность регионов к ценовым шокам. Это сделает экономическую модель коридора более устойчивой.

Наконец, важна прозрачность и условность помощи. Помощь США будет более эффективной, если она будет связана с требованием прозрачных процедур, отчетности и включения локальных сообществ в распределение выгод. Это укрепит легитимность проектов в глазах населения.

- Какие перспективы открываются для азербайджанской экономики в связи с расширением сотрудничества с США, подтвержденным на встрече? Как вы оцениваете роль Азербайджана в формировании нового регионального экономического порядка после недавнего саммита в Вашингтоне? Каков потенциал соглашений для привлечения инвестиций в Азербайджан и расширения экспорта национальных товаров на новые рынки?

- Для Азербайджана расширение сотрудничества с США открывает путь к диверсификации капиталов и технологий. Прямые иностранные инвестиции в инфраструктуру, логистику и переработку создают предпосылки для трансформации энергозависимой экономики в более комплексную, включающую развитие индустриальных парков, перерабатывающих емкостей и логистических сервисов. Это в долгосрочной перспективе увеличит долю высококвалифицированной занятости и создаст новые источники налоговых поступлений.

Роль Азербайджана после Вашингтонского саммита может стать определяющей в формировании нового регионального порядка как оператора транзитных потоков и как посредника между Западом и южнокавказскими соседями. Набор инструментов у Баку теперь шире: политический кредит у западных партнеров, экономические стимулы для соседей и возможность интегрировать региональные рынки в единую логистическую сеть. Это превращает Азербайджан в архитектора региональных правил игры, а не просто энергетического экспортера.

Потенциал соглашений для привлечения инвестиций значителен, особенно если акцент делается на прозрачных конкурсных механизмах и гарантиях прав инвесторов. Наличие американских компаний и финансовых институтов в проектах снижает политическую премию риска и создает сигнал для других глобальных игроков. Инвестиции будут приходить в сектор логистики, строительства, IT-сервисов для транспорта и в проекты по дополнительной переработке сырьевых товаров.

Экспортный потенциал национальных товаров расширяется за счет снижения логистических барьеров и открытия новых рынков благодаря транзитным маршрутам. Азербайджан может нарастить мощности по переработке сельхозпродукции, металлопродукции и легкой промышленности, используя коридор для доступа в Турцию, Ближний Восток и в более отдаленной перспективе в Южную Азию. Это требует политики по субсидированию экспорта и поддержке брендинга, чтобы национальные товары были конкурентоспособны по качеству и цене. Экономическая перспектива ясна: Вашингтонские соглашения — это окно возможностей для ускоренной модернизации экономики Азербайджана и для трансформации его роли в регионе.