Ежедневная общественно-политическая газета
Ежедневная общественно-политическая газета
Шейх Санан над миром темным воссиял, как утро
«Кто сомневался, мыслил и страдал,
Тот в сердце темном Бога обретал;
Тоска o высшей мудрости - обитель,
В которую заглянет Вседержитель».
Г.Джавид
В минувший уик-энд в Азербайджанском государственном театре юного зрителя состоялся показ спектакля «Шейх Санан», поставленного по мотивам стихотворной драмы яркого представителя азербайджанского романтизма начала XX века, выдающегося поэта и драматурга Гусейна Джавида.
Передав все тончайшие особенности философской лирики, он рассказывает о любви мусульманина шейха Санана к грузинке-христианке Хумар. В образах главных героев выражен гневный протест против антигуманистической сущности религии. Во имя любви Санан, будучи правоверным мусульманином, признанным ученым, разуверяется в исламе, отвергает самые его основы, обвиняет все религии в разъединении людей. Слепой вере, мертвой религиозной догматике шейх Санан противопоставляет любовь, дружбу и человечность.
Спектакль в постановке режиссера, народной артистки Джаннет Селимовой на протяжении долгих лет производит незабываемое впечатление на зрителей, которые с большим удовольствием посещают его вновь. Художник-постановщик спектакля - народный художник Таир Таиров, композитор - Фирудин Аллахвердиев.
Залогом успеха спектакля является также и игра актеров, воплотивших образы, созданные Гусейном Джавидом: Рагиб Алиев (шейх Абузер), Гюлер Набиева (Захра), Шовги Гусейнов (шейх Санан), Ровшан Аббасов (шейх Кабир), Лейли Велиева (Хумар) и другие.
Интересно сценическое оформление спектакля - главным его элементом является лестница, на протяжении всего действа служащая целям, соответствующим для отображения сюжета. Помимо поэзии, лиризм действу придает и соответствующее музыкальное сопровождение.
...Поднимается занавес и начинается таинство. Зрители слышат молитву и видят приемную для богословов в Медине, в которой и проживает шейх Кабир - седовласый почтенный богослов. Роль известного своей добродетелью и ученостью шейха воплотил Ровшан Аббасов, который на протяжении долгих лет играет ее на сцене театра.
Сценическое действие протекает в установленной автором последовательности, поэтому зрители знакомятся с шейхом Кабиром, его дочерью Захрой, ее подругой Азрой, а также шейхом Абузаром - приближенным старцем.
Первая сцена в полной мере отражает сущность каждого героя. Поэтому зритель осознает всю сложность моральных установок, существующих в обществе. Уникальность действу придает история как наука, которой пропитаны его основы. Автор, мастерски осветив противоречивую систему ценностей представителей народов, исповедующих различные религии, воссоздал целостную картину мира. Показав в произведении все условия для их сближения, он создал и все обстоятельства для уничтожения ими двух влюбленных. Особый трагизм ситуации заключается в том, что постулаты морали нарушают люди верующие.
Итак, вернемся к первой сцене, посредством которой режиссер демонстрирует публике несчастную любовь Захры к главному герою спектакля - Санану. Ощущая некую отстраненность от нее возлюбленного, она пребывает в томлении и слезах, повторяя:
«И грусть, и радость
без Санана - прах.
Шесть долгих лет
я пленница Санана,
Мой разум помрачен
и сердце пьяно.
Что красота моя?
Красив лишь он и совершенным знаньем умудрен».
Обреченная на страдания девушка, увидев в помутненном взгляде Санана «мрачное прощанье», осознает, что огонь в его очах «отгорел, потух, зачах». Но это только начало. Его рассудок помутнен, а душа истерзана видениями, являющимися ему.
Гаснет свет. Освещена лишь верхняя часть сцены, по которой в ангельском одеянии разгуливает Хумар, призывая Санана из этого «ничтожного мира» к себе, в эфир. Словно Меджнун, он захлебывается в слезах и без сознания валится наземь. Сон Санана - элемент, на котором основано дальнейшее действие постановки. Его пробуждение подсказывает зрителям пророчество, предрекшее его судьбу. Санан рассказывает присутствующим сон, в котором к нему явился «незнакомый шейх с прикрытым ликом» и стал качать и целовать, шутя, сажать на плечи, стирая слезы его страха. Продолжая рассказ, он добавляет:
«Он мне промолвил:
«Погляди, Санан,
Какой обрыв над пропастью
в тумане:
То Грузия! Последнее
прощанье!».
Тут, вижу, он ссадил
меня с плеча,
Вознес над бездной жестом
палача,
Но не успел я к Богу обратиться,
Ко мне рванулся ангел,
точно птица...»
Положительная трактовка сна не лишила главного героя тревожности, свойственной его натуре, а следующая сцена переносит зрителей в будущее. И вот уже минуло десять лет с того момента, «как шейх Кабир покинул свет,
«…И шейх Санан,
его преемник мудрый,
Над миром темным воссиял,
как утро».
Очень интересны диалоги между слепцами, молящими шейха Санана о милости даровать им возможность видеть жизнь. И, как ни странно, он осыпает несчастных осуждениями, выражающими его нетерпимость к женщинам, ведь во всех грехах он упрекает именно их. Помимо этого, Санан уверен:
«К тому же зренье -
что за сладость в нем?
Скорей мученье, а не
радость в нем.
Чтобы глядеть на мир,
нужна отвага.
Не видеть - преимущество
и благо».
…Весенняя пора. Грузинский праздник. Вечер. Близится закат, а шейх Санан прогуливается по окрестностям, утопающим в благоговейном пении птиц, все предвещает роковую встречу. Сюжет накаляется, актеры все ярче демонстрируют все оттенки душевных переживаний героев, а сцена озаряется сочными, насыщенными красками.
Красной нитью через всю сюжетную линию проходит образ Дервиша, который в кульминации действа намекает шейху Санану на возможные последствия излишнего поклонения и нахождения среди шейхов с разным уровнем морали:
«Что знаю я о собственной
судьбе,
Чтоб толком рассказать,
кто я - тебе?
Я нищий странник и бегу
куда-то
От правоверных и от
шариата.
Я только жаждой истины
объят,
К чему мне шариат
и таригат?».
Спустя время главный герой осознает суть слов Дервиша и даже пытается найти его:
«Порой слывет безумцем
мудрый некто,
Порой неверье - это тоже
секта.
Безумец он, но устыдил меня.
Бродяга он, но победил меня».
Спектакль, по сути, является протестом против антигуманистического восприятия религии. События в нем разворачиваются таким образом, что правоверный мусульманин, достигший крайне высоких вершин, отвергает догмы религии во имя единственного, что являет собой значимость, - любви. Постановка противопоставляет слепой вере, мертвой религиозной догматике мир любви и человечности. Непринятие героями насилия, исходящего из фанатизма, в свою очередь обусловленного закостенелостью взглядов, проявляется в их гибели. Она завершается вопросом, возникающим в тяжкие мгновенья:
«А милосердье? Где оно, Творец?
А милость Божья?
Нет, всему конец!»
Спектакль производит большое впечатление на тех, кто не видел его ранее. Однако насколько актуальна данная постановка сегодня? Об этом можно поспорить.
Фарида АББАСОВА,
«Бакинский рабочий»