В Иране борьба за власть набирает новые обороты

Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана - не та должность, обладателя которой меняют ежегодно, а потому интересно, как получилось, что контр-адмирал Али Шамхани, 10 лет успешно прослужив на этом посту, был отправлен в глубокий резерв.

Главная причина - высшему религиозному руководству соседней страны нужно срочно найти «стрелочника», на которого можно списать неудачи не только на внутриполитическом, но и на внешнеполитическом направлении. И хотя до сих пор нареканий у кадрового офицера, экс-министра обороны, а затем командующего военно-морскими силами Корпуса стражей исламской революции не было, сегодняшняя аховая ситуация напоминает снежный ком, грозящий обернуться лавиной.  

Достаточно просмотреть хронологию событий, чтобы понять - кто-то должен «взойти на эшафот». Так, со дня насильственной смерти Махсы Амини (девушки, поплатившейся жизнью в отделении полиции нравов за неправильное ношение хиджаба) прошло 8 месяцев с небольшим, а массовые протесты по всей стране не утихают. А ведь уже убито не менее 300 демонстрантов, арестованы более 120 тыс. особо буйных недовольных, 140 человек приговорены к смертной казни за «подстрекательство к выступлениям против Аллаха», и конца насилию не видно. Напротив, сейчас южане вступили в новую фазу антиправительственных выступлений, известную, как гражданское неповиновение. Это основанная Махатмой Ганди антиколониальная стратегия ненасильственной борьбы, когда широкие народные массы отказываются от сотрудничества с властями и готовы смириться с любым физическим наказанием.

Другими словами, бывшего секретаря Совбеза обвинили в создании питательной среды для следующих кризисов и, прежде всего, для нарастающих массовых выступлений.

Но почему обвинили именно его? Потому, что Али Шамхани не воплощал в себе образ классического представителя консервативного лагеря, умело сотрудничая с любыми фракциями в элите, что и сделало его главным кандидатом на отсечение от законного места во власти. Так или иначе, но отправленный в отставку контр-адмирал известен своим умением подстраиваться под ожидания правящего истеблишмента.

Так, два года назад он буквально напросился в команду консервативного президента Раиси, несмотря на то что работал при его предшественнике Хасане Роухани - президенте более мягкой, умеренно-реформистской ориентации. А это значит, что модель публичного дискурса уволенного политика чудесным образом эволюционировала вместе с проходившими в правящем истеблишменте изменениями: если в 2014 году он рассуждал о том, что Тегеран и Вашингтон «могут вести себя так, чтобы не использовать свою энергию друг против друга», и поддерживал концепцию «ядерной сделки», то пять лет спустя начал высказывать сожаление по поводу компромиссов с Западом. И эта личная раздвоенность позиции сыграла не последнюю роль в утрате доверия политического руководства.

Что касается внешней политики, и тут контр-адмирал, который возглавлял главную силовую структуру около 10 лет, был выставлен крайним, так как в последние месяцы курировал процесс исторического восстановления отношений между Тегераном и Эр-Риядом, что даже породило слухи в шиитском истеблишменте об ослабляющихся позициях МИД исламской республики.

Всем известно, что уход Шамхани произошел два месяца спустя после того, как политик сыграл ключевую роль в заключении ирано-саудовских договоренностей о восстановлении двусторонних контактов, которые были призваны положить конец многолетней вражде двух региональных центров силы. То, что именно он в марте подписал соглашение с саудовской стороной в Пекине, даже породило спекуляции о расширении полномочий Совбеза и ослаблении позиций МИД, глава которого Хосейн Амир Абдоллахиян даже не сопровождал главного подписанта в Пекин. Параллельно в иранских политических кругах ходили слухи, что Шамхани был выдан особый, ограниченный по времени мандат на реставрацию связей между Тегераном и столицами региона.

В последние месяцы сообщения из Ирана дали повод порассуждать об обострившейся борьбе между разными группами влияния внутри местной элиты и о возможных сдвигах во внешней политике Тегерана, хотя буквально на днях верховный лидер Али Хаменеи обратился к дипломатическому корпусу с особым посланием. В нем он рассказал о необходимости тактической гибкости и поприветствовал «важный и правильный» вклад президента Раиси в укрепление связей воинственной теократии с государствами-соседями.

После появления президентского указа иранские официальные лица в частном порядке поспешили предположить, что Шамхани может рассматриваться рахбаром в качестве претендента на более весомую должность, и подчеркнули, что его стремительный уход с должности секретаря Совбеза вряд ли окажет воздействие на характер внешней политики Тегерана. Но почему тогда Хаменеи не назвал его фамилию?

Еще один внешнеполитический прокол связан с активизацией талибов, которые «совсем не уважают» шиитскую теократию - «бородатая» проблема деления водных ресурсов давно вызывает, мягко говоря, некоторую напряженность в отношениях Ирана с афганским правительством, а после того, как американцы передали власть «студенческому движению», вопрос встал особенно остро. Так, по итогам минувшего года (по их календарю новый год наступает 21 марта) Иран получил только 27 млн кубометров воды из реки Гильменд, хотя согласно отдельному договору, подписанному в 1972 году двумя шахскими режимами, доля бывшей империи в воде этой высокогорной реки равна 820 млн кубометров в год. В связи с этим иранское правительство не раз доводило до оппонентов необходимость придерживаться своих обязательств и обещаний в этом отношении, а не выступать безответственной стороной перед своим соседом в рамках двустороннего сотрудничества. Но талибы, понятное дело, ссылаются на волю всевышнего и говорят, что всему свое время, намекая на то, что шииты не особо пользуются авторитетом в суннитском эмирате, как они позиционируют свою страну.

В обнародованном на днях донесении службы государственной безопасности Ирана на имя верховного лидера говорится, что в минувшем году выявлена подрывная деятельность множества внешних врагов, а именно - более 200 СМИ, 35 аналитических центров и десятков иностранных спецслужб. А это значит, что секретарь Совбеза «безнадежно заелся и мышей не ловит».

Помимо внутриаппаратных разборок, которые остаются скрытыми для внешнего наблюдателя, в Иране прослеживается общая тенденция на обновление элит, с «мягкотелых демократов» на «истинных арийцев, беспощадных к тлетворному влиянию загнивающего империализма». То есть, люди, которые занимали значимые посты при реформаторах, с приходом к власти Раиси постепенно теряют позиции, а на их место приходят фигуры, более близкие к классическому консервативному лагерю. Это более антизападные и более традиционалистские силы, чем те, которые были до этого. Хотя Али Шамхани, выходец из силового блока, не может не представлять консервативную фракцию, но при этом он показывал себя как гибкий прагматичный политик, который достаточно успешно сочетал свои взгляды с позициями реформаторов и с ними активно сотрудничал. Но время неумолимо, конкуренты не спят, и дело техники назвать его кем угодно, хоть либералом, хоть коммунистом, хоть извращенцем, главное - заменить на более подходящую фигуру.

Приказом президента Эбрахима Раиси новым секретарем Совбеза назначен бригадный генерал Али Акбар Ахмадиан, до этого руководивший стратегическим центром в КСИР, а это значит, что борьба за власть в соседней стране между теми, кто в чалмах, и теми, кто в сапогах, набирает новые обороты.

Фидан САЛМАНЛЫ