Об этом посте

Каждый день работы с Гейдаром Алиевым был настоящим университетом

Читать

Об этом посте

Каждый день работы с Гейдаром Алиевичем был настоящим университетом

Читать

Представляем вашему вниманию беседу Эльмиры ханым Ахундовой с депутатом Милли Меджлиса Азербайджана, председателем Русской общины Михаилом Забелиным о годах работы с Гейдаром Алиевым. 

Статья 13-я, часть 3-я

Когда Гейдар Алиевич уже улетал, а мы тогда жили на улице Мусабекова, в «хрущевке», нас было там три семьи: брат жены с семьей, ее отец, и в нашей семье было уже четыре человека. Я состоял на квартирном учете. Гейдар Алиевич вызвал меня и спрашивает: «Я уезжаю. Тебе что-нибудь нужно?». Я сказал: «Спасибо, Гейдар Алиевич, ничего не нужно». А во второй половине дня он вызывает меня. «Зачем, - говорит, - обманываешь меня?» Я обомлел, опять что-то не так сделал. «Что вы имеете в виду, Гейдар Алиевич?» - «Тебе же нужна квартира?» - «Да, - говорю, - Гейдар Алиевич, нужна, но неудобно было говорить». - «Напрасно». Он тут же позвонил управделами ЦК Мирзаджанову. И мне дали четырехкомнатную квартиру в доме ЦК.
Его забота проявилась еще и тогда, когда уезжая, он сказал мне: «Ты остаешься, работаешь здесь, с Багировым. Если захочешь уйти, обязательно поставь меня в известность». 
Я поработал полгода, потом стали возникать сложности, потому что я чувствовал неоднозначное отношение со стороны нового руководства к тому, что делал 
Гейдар Алиевич. Естественно, и к себе тоже ощущал какое-то недоверие. Поэтому мне пришлось позвонить в Москву. «Гейдар Алиевич, хочу уйти отсюда. Я буду обращаться…» - «Не надо обращаться, - сказал он, - я сам скажу». Потом Кямран Мамедович меня вызывает и говорит: «Ты что, жалуешься на меня?» - «Почему жалуюсь, Кямран Мамедович? Я просто хотел уйти, и у меня была такая установка: если захочу уйти отсюда, то должен прежде всего сказать Гейдару Алиевичу».
Я перешел на работу в орготдел ЦК. Тогда завотделом был Рамиз Мехтиев. И что интересно - со стороны тогдашнего руководства ЦК было дано указание, чтобы портретов Гейдара Алиева не держать. Единственный, кому это разрешили, был я. А везде висели портреты Андропова. Но дело в том, что Гейдар Алиевич был членом Политбюро, и в том, чтобы держать его портрет на столе, ничего зазорного не было.
Э.А.: - Расскажите, пожалуйста, о подготовке к приезду Брежнева в 1982 году.
М.З.: - Мне в то время было трудно судить о том, что происходило за пределами кабинета, поскольку я работал референтом и видел только то, что происходит внутри. 
Гейдар Алиевич очень нервничал. Не знаю, по какой причине. Внешне он держался нормально, но я чувствовал, как он напряжен. Утром, в день торжественного заседания во Дворце Ленина, где должны были выступать Гейдар Алиев и Брежнев, у Гейдара Алиевича пропал голос. Он не мог говорить. «Может, министру здравоохранения позвонить?» - спрашиваю я. «Нет, никому звонить не надо. Сами. Давай теплое молоко, боржоми». Он около часа полоскал этим горло, от таблеток отказался. В кабинете он, наверное, еще и репетировал свою речь. Но ведь голос просто так не пропадает, это произошло от нервного перенапряжения. Он волновался из-за состояния здоровья Брежнева. Это было, наверное, самой главной причиной, о чем можно было только догадываться, Гейдар Алиевич ведь никому не рассказывал. Брежнев был очень плох. Вот едет его кортеж. А за ним «Чайка» медицинская, реанимационная. А не дай Бог, с ним здесь что-нибудь случится. Какие последствия могли бы быть!
Э.А.: - А что там произошло?
М.З.: - За день до этого Брежнев в гостевом доме выступал перед членами Бюро. На следующий день, когда он должен был выступить на торжественном собрании, ему по ошибке дали не тот текст, и он стал выступать как перед членами Бюро. Так и обратился: «Уважаемые члены Бюро...» И когда он это сказал, у всех рты раскрылись. Какое Бюро? Он с членами Бюро встречался в день приезда, а на следующий день было торжественное собрание. Его помощник Александров перепутал и дал ему не тот текст. В Президиуме те, кто понимает, в чем дело, начали шушукаться. Александров подошел к Брежневу и стал ему что-то шептать. Брежнев от него отмахнулся. Тогда Гейдар Алиевич взял этот текст, подошел и забрал у Брежнева его бумаги. Тот на него оторопело посмотрел. Гейдар Алиевич положил ему новый доклад, что-то шепнул и Брежнев громко сказал: «Я не виноват, товарищи. Это они». И все захлопали.
Это было очень рискованно со стороны Гейдара Алиевича. Кто мог предсказать реакцию Брежнева? Это же прямая трансляция на весь мир. Здесь большую роль сыграла решительность первого секретаря ЦК. Он понимал, что если Брежнев и дальше будет читать, то обнародует какие-то «закрытые» вещи. В выступлении перед членами Бюро, наверное, речь шла и о недостатках, были какие-то прямые указания. Поэтому, безусловно, текст надо было забрать.
Гейдар Алиевич вернулся после собрания радостно возбужденным. Он был доволен, что ему удалось предотвратить эту катастрофу, и потому спросил: «Ты видел? Как получилось?» Я сказал: «Прекрасно, Гейдар Алиевич, вы - молодец! Решительно сделали». Он сказал: «Ты представляешь, что могло бы быть?» Я до сих пор помню эти слова: «что могло бы быть». 
Э.А.: - Другие мои собеседники рассказывали, что Александров дал генсеку текст, который тот должен был озвучивать на следующий день.
М.З.: - Нет, это не так. Яков Михайлович Кирсанов, многолетний заведующий общим отделом ЦК, был доверенным человеком 
Гейдара Алиева. Я застал небольшую часть разговора Кирсанова и Гейдара Алиевича уже после отъезда Брежнева. Они обсуждали эту ситуацию, из чего я сделал вывод, что Брежневу дали его вчерашнее выступление перед членами Бюро ЦК. Просто перепутали, Александров дал не тот материал. Он ведь тоже был уже в пожилом возрасте.
Э.А.: - Вы два года работали в приемной Гейдара Алиевича. Что еще запомнилось?
М.З.: - Гейдар Алиевич не мог сидеть без дела, вокруг него все должно было крутиться, находиться в движении, непрестанной работе. У него был жесткий график. Он приезжал к десяти и без десяти десять вечера уезжал, чтобы успеть к программе «Время». Ее он обыкновенно смотрел дома. На работе Гейдар Алиевич смотрел главную новостную программу страны в исключительных случаях, когда приходилось задерживаться. Если он задерживался, ему привозили ужин из дома. Хотя у нас на пятом этаже была столовая, которая обслуживала именно Гейдара Алиевича.
Возле его кабинета находилась комната, где проходили ночные дежурства, дальше был маленький коридорчик и в конце - небольшая кухонька, столовая, специально для него. Там работали две женщины. Они готовили только для него и для нас, мы тоже там иногда кушали, потому что уходить было нельзя.
Еще один интересный момент, который мне запомнился. Как-то Гейдар Алиевич выступил на очередном мероприятии, на партактиве. А в тот день был футбольный матч, «Нефтчи» играл с какой-то командой. И должна была быть прямая трансляция матча. Но наш уважаемый руководитель Гостелерадио вместо футбола стал транслировать в записи заседание актива.
Гейдар Алиевич, не подозревая о том, что в это время должен был идти матч, смотрит свое выступление. Звонит Гасан Гасанов, просит соединить его с Гейдаром Алиевичем. Я соединил его с первым секретарем ЦК. Гасанов доложил ситуацию. И потом Гейдар Алиев такой устроил всем разнос, в том числе тому же Гасанову. «Разве можно так меня подставлять? Что же вы сделали? Вы отменили трансляцию матча ради моего выступления! Народ сидит и проклинает меня. Люди хотели посмотреть футбол, собрались у телевизоров, а тут - Гейдар Алиев. Как вы думаете, это пропаганда или антипропаганда? Что вы делаете?»
Гасан Азизович доложил ему об этом, вынужден был доложить. Он же курировал спорт, культуру. Наверное, начались звонки, а, может, он и сам хотел посмотреть матч, а его отменили. И он понял, что если не доложит Гейдару Алиевичу, завтра будет еще хуже. Они все прекрасно понимали, что лучше сказать «первому» о своей ошибке, чем утаить. Все равно это всплывет, тогда он отчитает и за то, что ты совершил ошибку да вдобавок скрыл ее от него.
Э.А.: - Спасибо большое, Михаил Юрьевич, за интересное и искреннее интервью.

Фото из личного архива Михаила Забелина