Критика Баку, на практике реализующего энергопереход, необъективна

Как известно, в ноябре в Азербайджане пройдет одно из самых престижных мероприятий глобального уровня - COP29, посвященных вопросу изменения климата на планете. На мероприятии также большое внимание будет уделено непростой ситуации, складывающейся вокруг Каспия. 
В настоящее время Каспийский регион сталкивается с рядом трудностей, связанных с негативным воздействием нерешенных экологических проблем. Помимо антропогенных воздействий, таких как истощение биоресурсов, загрязнение морской среды, понижение уровня моря из-за изменения климата приводит к деградации морских экосистем. В итоге с 1993 года уровень Каспийского моря снизился до 2 метров, из них 1,5 метра пришлось на последние пять лет.

О предстоящей в Баку конференции СОР29 и проблемах Каспия мы продолжаем нашу беседу с аналитиком Проектного центра по энергопереходу Сколковского института науки и технологий (Сколтех) Сергеем Капитоновым.
- Споры в рамках СОР28 показали, что произошло разделение стран мира на две неравные части: развитые, обладающие всеми необходимыми технологиями по энергопереходу, и остальные государства, не имеющие такие технологии и использующие традиционные энергоресурсы. Будут ли развитые страны, так называемые «представители глобального Севера» помогать глобальному Югу?
- Речь идет об очень больших суммах, необходимых для энергоперехода, и вообще, вопрос финансов является ключевым. Страны могут брать на себя какие угодно обязательства, вплоть до того, чтобы уже через пять лет отказаться от углеродной экономики, но все эти заявления ничего не значат, пока на энергопереход не будут выделяться достаточные финансовые средства. Хотя и был создан специализированный фонд по борьбе с изменением климата, но он тоже пока располагает небольшими средствами, совершенно недостаточными для оплачивания энергоперехода. 
Безусловно, энергопереход может финансироваться через такие международные финансовые институты, как Всемирный банк, Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития. Однако, несмотря на то что планета у нас у всех общая, но национальные интересы на сегодняшний день превалируют над глобальными, что затрудняет переток инвестиций из развитых стран в развивающиеся. Соответственно, я вижу потенциал двустороннего и многостороннего сотрудничества между государствами, нежели некоего глобального механизма, в рамках которого глобальный Север как один блок будет выделять средства глобальному Югу как другому блоку. 
К примеру, возьмем Саудовскую Аравию - это богатая углеводородами страна, обладающая финансовыми ресурсами, которая сейчас также смотрит в сторону развития у себя альтернативной энергетики, в частности водородной. При этом инвестирует в развитие альтернативной энергетики в Азербайджан, страны Центральной Азии. Аналогичным образом поступает и Китай. Но верить в создание некоего глобального фонда, способного выделять ежегодно не менее $1 трлн развивающимся странам для осуществления энергоперехода на фоне нынешней геополитической нестабильности во всем мире, пока преждевременно. Для этого должен произойти тектонический сдвиг в сознании.        
- Как одно из средств борьбы с выбросами парниковых газов предлагается ввести особый налог - углеродный и метановый сбор. Что вы думаете по поводу введения европейцами «зеленых» налогов и сборов?
- Углеродные сборы и налоги имеют давнюю историю. Еще Киотский протокол предлагал некий механизм торговли квотами на эмиссии грязных выбросов в атмосферу. Позже это было реализовано в некоторых штатах США, но более всего новая система налогообложения углеродных выбросов нашла отклик в Евросоюзе. Там это решение было принято на уровне не отдельных государств, а всего объединения. Таким образом, появилась общеевропейская цена на выбросы диоксида углерода. И если какая-то компания превышает установленную квоту на выбросы, то она обязана докупить возникшую разницу на рынке. А стоит это недешево. В частности, в конце прошлого года стоимость тонны выбросов диоксида углерода в ЕС превышала 100 евро. 
Своя система торговли квотами на эмиссии есть в Китае, она одна из крупнейших в мире. 
Разумеется, трансграничный углеродный налог, введенный европейцами, является протекционистской мерой, направленной на то, чтобы европейские товары были дешевле и могли выдерживать конкуренцию с аналогичными товарами из других стран. К примеру, европейская сталь, произведенная на водороде, будет более конкурентоспособной с той же сталью, но произведенной в Китае на коксующемся угле. Но в качестве ответа Пекин введет некие углеродные налоги у себя, чтобы финансы, вместо того чтобы оседать в фондах ЕС, оставались в Китае. Однако главный вопрос тут заключается в необходимости наличия некоей системы верификации углеродного следа в товарах компаний-поставщиков. То есть это должен быть транспарентный международный механизм, чтобы в ЕС соответствующие структуры видели, что Китай тоже начал производить у себя экологически чистую сталь, годную для поставок в Евросоюз и с которой уже не взимался бы углеродный налог. Но для этого должен быть создан прозрачный механизм сертификации и верификации товаров по их углеродному следу. 
Полагаю также, что и прочие страны постараются ввести у себя подобные сборы, чтобы производить экологически чистую продукцию без углеродного следа и не переплачивать в тот же ЕС за нее. 
- Решение провести в Азербайджане COP29 привело к тому, что некоторые враждебные нашей стране силы начали кампанию очернения Азербайджана. Их главный «аргумент» - нефтегазодобывающая страна не может быть истинным драйвером «зеленой» энергетики, и проведение подобного глобального мероприятия в нефтегазодобывающей стране не сочетается с целями Климатического саммита ООН…
- Такой подход лично я считаю экологическим экстремизмом, причем не логичным. Он совершенно не имеет под собой фактического основания и абсолютно лишен логики энергетического перехода. Как известно, в логике энергетического перехода, основанного на использовании возобновляемых источников энергии и высоких углеродных налогов, именно в руках нефтегазовых компаний и нефтегазодобывающих стран имеется тот самый ключик к сокращению выбросов диоксида углерода и метана. Выбросы нефтегазовых компаний сейчас составляют порядка 15% от общих выбросов в мире. Это не такая большая, но и не очень маленькая цифра. А выбросы всей мировой энергетики составляют не менее 75%. Таким образом, оставлять за фокусом внимания те страны, которые могут реально поспособствовать энергетическому переходу, при этом не просто декларируя какие-то тезисы и, скажем прямо, занимаясь словоблудием с трибуны ООН, а на деле реализуя энергопереход, было бы неправильно. 
У Азербайджана есть все шансы стать показательным примером нефтегазодобывающего государства, но производящего свою основную продукцию, основываясь на «зеленых» принципах. Азербайджанские компании обладают высоким уровнем компетенции, в стране имеется высокий уровень иностранного присутствия передового нефтегазового бизнеса, что означает доступ к передовым нефтегазовым технологиям. Таким образом, нефтегазовый бизнес в Азербайджане может добиться того, что углеродный след азербайджанской нефти и газа станет минимальным. С этой точки зрения могут быть реализованы проекты повышения эффективности непосредственно на скважине, в частности, утилизация попутного нефтяного газа, недопущение выбросов метана и его улавливание, производство водорода и т.д. 
- К числу климатических изменений, наблюдающихся в последние годы, относится и падение уровня Каспия, а также дефицит воды во многих странах мира, в том числе в Азербайджане. Баку собирается поднять этот вопрос на СОР29. Но как бороться с этими проблемами?
- Вопрос влияния климатических изменений на экосистему очень важен. Соответственно, важно привлечь внимание мирового сообщества к проблеме Каспия, а самое главное - стран - соседей по региону, расположенных на берегах водоема. Это стало бы логически выверенным шагом, к тому же наполненным реальностью. То есть это не некое визионерство, которое очевидно, когда речь заходит об уровне глобального потепления из-за выбросов диоксида углерода, так как речь в таком случае обычно заходит о 
2100 годе. Ну кто может реально знать, что будет в 2100 году с климатом Земли? А вот проблема Каспия - это здесь и сейчас. 
Разумеется, обмеление Каспия связано с глобальным потеплением, а также с уровнем стока рек, впадающих в Каспий. Более того, любая хозяйственная эксплуатация таких уязвимых экосистем, как Каспий, должна сопровождаться какими-то компенсационными мерами.