Деградация гуманизма при его чрезвычайной востребованности заставляет нас искать во всем мораль и логику, даже в политике, обладающей собственными механизмами и технологиями, порой идущими вразрез с общепринятыми правилами.

Тем не менее, на взаимосвязь политики и морали решающее влияние оказывают характер общества, переживаемая эпоха, господствующая социокультурная среда.  

Для эпохи традиционных обществ была характерна неразделенность политики и морали. Особенно четко это проявилось в наиболее устойчивых районах традиционализма - на Востоке. Добродетель объявлялась единственным, что может подчинять людей порядку, - с добродетелью народ будет знать и стыд. Для западной культуры, особенно с накоплением потенциала индивидуализма и динамизма, характерно нарастание разграничения сфер политики и морали, их взаимодействие как различающихся форм сознания и деятельности.  

С этой точки зрения интересна сущность эволюции французской государственности, ее политической элиты и внешней составляющей политики, на формирование которой безусловно активно повлияло французское общество.

 Сегодня на фоне тюркофобии и исламофобии во Франции на самом высоком государственном уровне выражается ярая враждебность и к Азербайджану. Пресловутая резолюция, которую приняли две палаты французского парламента, является неопровержимым доказательством этого. Поэтому нам, азербайджанцам, интересно, откуда такое отношение, почему французы идут на поводу армян, которые не упускают возможности насолить Азербайджану своими лживыми и неуместными заявлениями?!

Чтобы как-то разобраться в этом и хорошо понять французов, нам на помощь пришли исследования писателя-путешественника Ника Яппа и журналиста, автора многочисленных книг по менеджменту и знаменитого своими статьями, опубликованными в Time и Financial Times, Мишеля Сирета, увидевшие свет в книге «Эти странные французы».

Авторы книги после долгих исследований и наблюдений пришли к заключению, что основная жизненно важная забота французов - быть истинными французами. Они абсолютно убеждены в собственном превосходстве - общественном, моральном и индивидуальном - над всеми остальными народами мира, которых не презирают, а жалеют, что те не французы. Понятие la force («сила, власть, держава») лежит в основе всего, что французы сделали - не важно, хорошо или плохо, - в течение, по крайней мере, последнего тысячелетия. La force - суть их жизни.

Французы считают себя единственной по-настоящему цивилизованной нацией в мире и уверены, что их задача - вести остальные народы за собой, освещая им путь ореолом собственной избранности.

Однако не стоит ждать от них «политической корректности»! В делах они проявляют себя как настоящие расисты, шовинисты и ксенофобы, хотя, завидев представителя какой-либо иной нации, француз всегда скорее улыбнется, а не нахмурится.  

Об этом хорошо свидетельствует французский империализм. Политические события, происходящие в Африке, в частности в Алжире и Руанде в годы французской колонизации, полностью раскрывают сущность Франции как государства.  

Что касается политики, то французам нравится, когда их лидеры (вне зависимости от партийной принадлежности) заявляют во всеуслышание: L'Europe, c'est mоi! («Европа - это я!»).

Поскольку французы абсолютно убеждены в собственном превосходстве, то им, в общем-то, все равно, какими они кажутся кому-то другому.

Экспериментаторы по природе, французы отличаются особой любовью ко всяким выдумкам и фантазиям. Это одна из наиболее ярких черт французского национального характера. Нет такого совершенства, которое нельзя было бы испортить, нет ничего абсолютно прекрасного, чего нельзя было бы опошлить. Кстати, возможно, это качество и сближает французов с армянами, что влечет собой L'amour français à l' Arménie («армянскую любовь французов»).  

Ну чего можно ожидать от представителей французской демократии, если французская семья из четырех человек в месяц расходует всего один кусок мыла. У них даже поговорка есть: «Не бойтесь микробов!», и они считают, что американцы зря так помешаны на гигиене. Безусловно, подобное отношение к гигиене тела явно свидетельствует о «духовной антисанитарии».  

Действующая французская конституция создавалась с учетом того, что примерно раз в поколение во Франции возникает тяга к тирании. Она, впрочем, вполне уравновешивается радостной игрой в демократию и наличием великого множества крошечных политических партий, в которые входят, например, мелкие фермеры, мелкие торговцы и маленькие рыболовы.

По большей части подобные партии существуют исключительно как наживка - несколько недель или месяцев потрепещут плавниками рядышком с Национальным собранием и с громким плеском исчезают навсегда.

Во Франции считают совершенно естественным, чтобы у всех французских политиков-мужчин были любовницы или возлюбленные. И, честно говоря, когда точно известно, что у того или иного французского политика есть любовница (или любовник, если политик - женщина), такой политик уверенно может рассчитывать во время выборов на большее количество голосов.

Примечательно, что во Франции не любят говорить о Второй мировой войне, так как события, происходившие во время нее, ударили по гордости, патриотизму и престижу французов. Они до сих пор не согласны с тем, что потерпели поражение, и не намерены обсуждать с иностранцами тот факт, что правительству Петена в Виши удалось - пусть в самой малой степени - спасти частичку их самоуважения и независимости, но какой страшной ценой: утратой чести.

Теперь все становится более чем очевидным. Армянские страсти французов питаются параллелями и схожестью их судеб и единым духовным началом.

У нас в Азербайджане имеются свои журналисты-исследователи в этой области, ярким представителем которых является председатель Общественного объединения «Помощь развитию связей с общественностью», заслуженный журналист и исследователь Шалала Гасанова.  

Из ее исследований мы видим, что еще в 1994 году, когда великий лидер Гейдар Алиев совершил свой визит во Францию, он показал Франсуа Миттерану карту Азербайджана с оккупированными армянами территориями, рассказал о проведенных там чудовищных этнических чистках. На это Миттеран лишь пожал плечами и признался, что он все понимает, но ничего не может сделать, поскольку «армяне для Франции близкий народ».

Преемник Ф.Миттерана Жак Ширак разъяснял проармянские симпатии Пятой республики куда откровенней: «Мы знаем их двести лет, дружим с ними. А с вами познакомились недавно...» И на прощанье - добродушная улыбка, мол, поймите, возраст любви обязывает. Той же позиции придерживался Николя Саркози. В 2007 году, когда он был еще кандидатом в президенты и обещал поддержать принятие закона о криминализации за отрицание «геноцида армян», Франция объявила в стране Год Армении. Не исключено, что немаловажное значение для Н.Саркози имела и такая пикантная подробность: он познакомился с Карлой Бруни в доме армянского бизнесмена в пригороде Парижа Сен Кло.

В родословной французских династий, таких как Бульонская, де Ритель, Лузиньян, с XII века прослеживается присутствие армянок в качестве, в основном, вторых жен правителей Иерусалимского королевства, созданного после завершения Первого крестового похода в Леванте, на перекрестке между Передней Азией, Восточным Средиземноморьем и северо-восточной Африкой.  

На протяжении нескольких веков спутницами французских королей во втором браке были именно армянки. Жертвой армянского коварства стал и Филипп де Пуатье, который женился на дочери киликийского князя Левона Забел Армянской. Жениху было поставлено условие принять армянское вероисповедание и уважительно относиться к армянским традициям. Однако Филипп, приверженный традициям своего знатного рода и вероисповеданию, не сдержал обещания. Через три года недовольная киликийская знать заточила его в тюрьму, где он и умер.

Ш.Гасанова утверждает, что во французской раннесредневековой литературе армяне выглядят отнюдь не презентабельно. Однако, к сожалению, эта тенденция изменилась в связи с завоеваниями Османской империи, когда начался антагонизм между мусульманским и христианским мирами. «Колыбель демократии» стала «колыбелью» чудовищной проармянской лжи ХХ века, именуемой «История армянского народа» (Histoire du peuple arménien, 1919). Французский археолог Жак Жан Мари де Морган из нужды согласился исполнить заказ главы антитурецких группировок в Париже, журналиста Аршака Чобаняна. Так во Франции родилась «классика армянской историографии», написанная на основе шести псевдонаучных книг. Сохранилась переписка Моргана с Чобаняном, в которой он сетует на нехватку исторических фактов и отмечает, что не припоминает ни одной книги, связанной с «великой Арменией» до падения Ани. Между тем заведенная во Франции пропагандистская машина широко растиражировала эту фальшивку по всему миру как достоверный источник об истории «древнего армянского народа».

Ш.Гасанова в своих многочисленных интервью и презентациях неоднократно задавалась вопросами: «Как понять то, что в Париже функционирует постоянное представительство «НКР»? Или то, что в 2013 г. группа французских депутатов создала в Армении «Круг дружбы с Арцахом»? А в октябре 2014 г. руководитель группы дружбы Франция­-Армения Сената Французской Республики Филипп Кальтенбах нанес официальный визит в оккупированный Ханкенди. Вскоре после этого мэры двух французских городов - Бург-ле-Валанс и Бук-бель-Эр - подписали в так называемой «НКР» Декларацию о дружбе с сепаратистской хунтой Ханкенди. В ноябре 2014 г. во Франции на официальном уровне принимали главу сепаратистского режима «Нагорного Карабаха» и организовали гастрольное турне «Голоса Арцаха». Таков традиционный фактор армянского влияния на позицию официального Парижа».  

Принимая во внимание все эти моменты истории и недалекого прошлого, мы можем с уверенностью собрать недостающие элементы пазла, который полностью раскрывает картину французско-армянского тандема. Хотя МИД Франции каждый раз после принятия их парламентом каких-то антиазербайджанских резолюций и документов утверждает, что они не отражают официальную позицию Франции, все более чем ясно и хорошо видно и без этих оправданий. Если на следующем этапе нынешний президент Франции Эмманюэль Макрон все же утвердит эту пресловутую резолюцию, направленную против Азербайджана, а вероятность этого чрезвычайно велика, то Франция официально должна будет попрощаться со статусом оплота демократии в Европе и принять новый статус логова тирании.  

Абульфаз БАБАЗАДЕ,

«Бакинский рабочий»